Помутнение - Филип Киндред Дик

С другой стороны, почему он не заплатил наличными? Разозленный кредитор непременно обратится в полицию, и Арктор все узнает. Тогда Баррису вовек не отмыться. Своим разговором он только еще больше разъярил кредитора. Баррис его будто нарочно дразнил… Более того, симптомы «гриппа» как две капли воды повторяли симптомы героинового отходняка — даже младенцу ясно. Баррис дал понять, что он отъявленный наркоман и ему все по нулям. Притворившись Бобом Арктором.

Таким образом, слесарь знает, что один торчок впарил ему тухлый чек и не собирается пальцем шевельнуть, чтобы исправить дело. Совершенно ошизевший наркоман, которому на все наплевать. А это уже оскорбление Америке. Гнусное и умышленное.

Собственно говоря, Баррис открыто бросил вызов государственной системе и всем добропорядочным. Причем в Калифорнии, где полно берчистов и минитменов, бряцающих оружием и ждущих именно таких номеров от длинноволосых бородатых подонков.

Баррис спровоцировал их на действия, подставив ничего не подозревающего Арктора. Теперь его попросту закидают бомбами. И уж как минимум арестуют за фальшивый чек.

Фред поставил метку на последний участок записи и занес в блокнот все данные, включая адрес и телефон слесаря. Какого черта? Почему Баррис мстит, да еще так подло и гнусно? Что такого страшного мог сделать ему Арктор? Отчего такая лютая злоба?

Баррис… Вот ведь подонок! Он опасен, смертельно опасен.

Из сосредоточенного раздумья Фреда вывел подошедший костюм-болтунья.

— Ты знаешь кого-нибудь из этих парней? — Он показал на выключенные мониторы.

— Да.

— Надо бы их как-то предупредить. Этот клоун-толкач в зеленых очках всех перетравит. Можешь им шепнуть пару слов, не выдавая себя?

— На отравление грибами часто указывает острый приступ тошноты, — добавил другой костюм-болтунья, повернувшись в кресле.

— Вроде стрихнина? — Фред похолодел, внезапно вспомнив день посещения Кимберли Хокинс, «день собачьего дерьма», когда его затошнило в машине. — Я скажу Арктору. Он тупой, сам ни о чем не догадается.

— Он к тому же еще и урод, — добавил костюм-болтунья. — Это ведь тот сутулый и мрачный, который в дверь вошел?

— Ага. — Фред снова повернулся к мониторам. Господи, те таблетки, что Баррис дал нам тогда на шоссе… Мысли в голове завертелись как бешеные, мозг раскалывался пополам, сознание помутилось…

Немного легче стало лишь в ванной, когда он налил себе кружку воды. Здесь можно было спокойно поразмышлять.

На самом деле Арктор — это я. Я и есть тот человек на мониторах, тот самый подозреваемый, которого подставлял Баррис, говоря по телефону со слесарем, — и при этом я гадаю, что такого страшного сделал он Баррису? Что творится с моими мозгами?! Именно Фред, без костюма-болтуньи, появляется на мониторе, и именно он чуть не сыграл в ящик от порошка из ядовитых грибов. Еще немного — и он не сидел бы здесь, просматривая записи.

Однако теперь у Фреда есть шанс. Хотя и небольшой…

Проклятая сумасшедшая работа, подумал он. Но если я откажусь, поставят кого-то другого, и все будет только хуже. Его, Арктора, подставят. Упрячут за решетку и получат награду. Например, подбросят наркотики и обвинят в хранении. Если кому-то все равно предстоит следить за этим домом, то уж лучше пусть следить буду я, несмотря ни на что. Хотя бы смогу нейтрализовать шизанутого подонка Барриса — уже что-то.

А если кто-нибудь другой будет следить за проделками Барриса и увидит то, что вижу я, то наверняка решит, что Арктор — самый крупный наркоделец в западных штатах, и предложит — о боже! — убрать его. Тайно ликвидировать. Призовут специальных агентов, суперкиллеров со снайперскими винтовками, инфракрасными прицелами и прочими наворотами. Тех, которые даже денег не берут, как я из автомата в мексиканском баре. Черт побери, да ведь эти зверюги способны запросто взять и сбить самолет и представить все так, как будто виновата птица, попавшая в двигатель. У них спецпатроны, которые оставляют следы перьев…

Какой ужас, подумал он. Арктор-подозреваемый не должен превратиться в Арктора-мишень. Нет, я буду и дальше следить за ним — пусть Фред занимается своей работой. Можно ведь редактировать записи, и как-то выгораживать Арктора, и тянуть время, и… Решено!

Он отставил кружку с водой и вышел из ванной.

— Проблемы? — спросил костюм-болтунья.

— Так, маленькая неприятность на жизненном пути. — Фред вспомнил недавний случай с прокурором округа, умершим в расцвете лет от сердечного приступа, вызванного узконаправленным ультразвуковым лучом. Прокурор как раз собирался возобновить расследование громкого политического убийства в Калифорнии. — Который чуть-чуть не прервался, — добавил он.

— Чуть-чуть не считается, — махнул рукой костюм-болтунья.

— Да, конечно…

— Садись работай, — посоветовал другой, — а то в два счета окажешься на пособии.

— Интересно, что я напишу в резюме, — начал Фред. — Квалифицированный…

Но костюмы не оценили его юмора — они уже отвернулись и возобновили просмотр. Он тоже уселся, закурил и снова пустил голографическую запись.

Что я должен сделать, решил он, это вернуться сейчас домой, прямо сейчас, немедленно, пока не забыл, без колебаний подойти к Баррису и застрелить его.

По долгу службы.

Скажу ему: «Послушай, я на нуле, дай чинарик. За мной не пропадет» А когда он даст, я его арестую, брошу в машину, выеду на автостраду и выкину перед несущимся грузовиком. Можно заявить, что он пытался бежать. Такое случается сплошь и рядом.

Потому что если я этого не сделаю, то не смогу даже есть или пить в своем доме, и Лакмен, Донна и Фрек тоже, — мы все окочуримся от ядовитых грибов, а Баррис потом будет объяснять, как мы собирали в лесу все подряд и как он нас отговаривал, но мы не слушали, потому что не учились в колледже…

Даже если суд признает Барриса полностью выгоревшим и упрячет его пожизненно, все равно кто-то уже будет мертв. Например, Донна… Забредет сюда, накурившись своего хаша и вспомнив про меня и весенние цветы, а Баррис угостит ее какой-нибудь смесью собственного изготовления, и через пару дней она будет биться в судорогах на больничной койке… Что толку тогда от суда?

Если это случится, подумал он, я брошу эту сволочь в ванну и буду варить его в «Драно», в кипящем «Драно», пока не останутся только голые кости, а потом отошлю эти кости по почте его матери или детям, кто там у него есть, или просто выкину на корм собакам. Но Донне это уже не поможет…

«Извините, — обратился он мысленно к костюмам-болтуньям, — не посоветуете,