Слишком много щупалец - Дмитрий Казаков

И подмигнул так, словно мы собирались затеять в Эквадоре военный переворот.

Когда мы вошли в отель, выяснилось, что назвали его «Белым домом» не просто так, а с умыслом: на стенах холла висели карикатуры на американских президентов, от Франклина Рузвельта до Рональда Рейгана, а над стойкой ресепшена располагалось настенное панно с изображением их резиденции.

Все чин чином, Овальный кабинет и все такое, вот только флаг над логовом Обамы вился красный.

– Ай-яй-яй, – только и сказал Антон, разглядев этакое непотребство. – Происки Чавеса?

– Или китайского коммунистического интернационала, – хмыкнул я.

Переговоры с администратором не заняли много времени, и мы стали счастливыми обладателями двух ключей от номеров на втором этаже. Щуплый «бой», собравшийся отнести наверх наши чемоданы, расстроился, увидев, что их нет. Пришлось для утешения сунуть ему бумажку в десять шведских крон, обнаруженную мной в кармане.

Чего он с ней сделает – не знаю, но я «на чай» дал, и моя совесть чиста.

Бросив вещи в номерах, мы спустились в бар, в соответствии с имиджем заведения называвшийся «Первая поправка». Наш приятель Лопес сидел за столиком у стены.

– Эй, друзья! – завопил он. – Идите сюда! Выпьем за ваш прилет!

Подойдя ближе, я увидел, что на столе красуется бутылка «Хосе Куэрво Голд», а рядом имеются полагающиеся к текиле «асекссуары» – блюдечко с солью, тарелка с нарезанным лаймом, три широких бокала.

– Выпьем, – ответил я, думая, что этот сорт текилы выбрал бы либо профан, либо человек с оригинальными пристрастиями.

«Хосе Куэрво» – вещь специфическая, при брожении ей с помощью особого сорта дрожжей придают намеренно резкий и грубый вкус, что делает ее похожей на банальный самогон.

Лопес не заставил себя упрашивать, и мы вмазали по первой, потом заказали поесть и шандарахнули по второй. Бартоломью, утомленный перелетом и измученный мартини, слегка осоловел, а я вступил с коллегой в деловой разговор.

– Да, конечно. Я все понимаю, не сомневайся, – заверил меня эквадорец, когда я описал ситуацию. – Я слышал о человеке, о котором ты говоришь. Ирге О’Дил. У нас его знают как Пабло Эмилио Диаса.

Да, наш лысый «дружок» определенно обладает страстью к коллекционированию имен!

– Завтра мы пойдем в Министерство обороны, – сказал Лопес и залихватски подмигнул. – Там у меня работает друг. Он мне обязан многим, так что не сможет отказать. Потом есть еще генерал Орельяно, он вел дела с Эмилио Диасом и наверняка много знает. Понятное дело, что он не будет говорить просто так, но мы и к нему отыщем ключик.

В моем слегка затуманенном алкоголем и усталостью сознании возникла картинка: смуглый человек в военной форме, а сзади к нему приближается громадный ключ, и блестит его заостренная бородка…

И тут я решил, что только новых видений мне не хватало.

– Так, давай еще по одной, и баиньки, – решительно сказал я. – Эй, Бартоломью, очнись!

Так что мы допили текилу и отправились на боковую.

С самого утра у меня зверски болела голова – началась чертова акклиматизация.

Холодный душ помог немного прийти в себя, а окончательно вернули меня в тонус две чашки крепчайшего кофе, выпитого за завтраком.

– Выше нос! – сказал я унылому, как английская погода, Бартоломью. – Ты ныне фотокор, а не плакальщица!

Появился Лопес, как и обещал – ровно в десять, в том же жеваном пиджаке и с неизменной сигаретой в углу рта. Разве что сегодня он повязал ярко-красный галстук и нацепил панаму с орлиным пером.

Вышло нелепо, но в чем-то стильно.

– Привет, друзья! – замахал рукой коллега. – Доброе утро, не сомневайтесь! Вперед, нас ждет Министерство обороны! А еще я покажу вам кое-какие достопримечательности нашей великолепной столицы!

Каждый эквадорец – безумный фанат своей крохотной страны, и все, что есть в ней уникального, яркого или просто заметного, является для него предметом гордости и восхищения.

Поэтому наша пешая прогулка от «Белого дома» до Министерства обороны шла не по прямой. Она напоминала траекторию движения пьяной змеи, которую мотает туда-сюда и водит кругами.

Естественно, мы поперлись в исторический центр – на площадь Независимости. Затем прошлись по улице Семи Крестов, чуть ли не самой древней в городе, где имеется шесть церквей и еще каменный крест, торчащий на постаменте у богадельни Сан-Ласаро.

Лопес поведал нам байку о том, что Кито был последней столицей инков, когда испанцы уже взяли Куско (скорее всего псевдопатриотические выдумки), и что в те времена улица, еще не носившая название Семь Крестов, соединяла языческий храм Солнца, что на холме Явирак, и храм Луны на возвышенности Уанакаури (похоже на правду).

Зашли в очень кстати встретившийся банк, где я запихал «Визу» в банкомат и обналичил некоторое количество денег – здесь не цивилизованная Европа, где можно всюду заплатить карточкой.

Затем мы заглянули на Пласа-де-Сан-Франсиско, где находится рынок.

Не успели сделать тут и пары шагов, как нас атаковали женщины в национальных костюмах, жаждущие выступить в качестве «фотомоделей» и срубить за это бабла. Вслед за ними в атаку на потенциальных клиентов ринулись чистильщики обуви. Через мгновение вокруг нас стало людно и шумно, от всеобщего ора у меня зазвенело в ушах, а Бартоломью и вовсе ошалел.

Крики стихли так же резко, как и начались, и рядом с нами остался лишь старикан индеец, похожий на червивый гриб.

Кожа его была очень темной, лицо пересекали глубокие морщины, но глаза смотрели зорко и цепко. С белой широкополой шляпы свешивались какие-то чешуйчатые ленты, а одежда состояла из невообразимых лохмотьев.

– Тебе чего? – спросил его Лопес. – Денег?

Старик даже не поглядел на него. Он покачал головой, и я сообразил, что ленты – это оставшиеся после линьки шкурки змей. А потом он улыбнулся, обнажив беззубый зев рта, и заговорил, очередями выплевывая совершенно непонятные слова.

– Что он несет? – осведомился я.

– Это наречие племени саласака… – Лопес хмыкнул. – Я попробую перевести, хотя это похоже на бред. Так… Древние отметили тебя, они были, есть и будут… Запах с тобой… Нечистое с тобой, сила с тобой… Владеешь ли ты словом Древних, чтобы справиться с этим? Или ты беззаконный захватчик, покусившийся на знание? Древние карают жестоко… Ну, я же говорю, бред. Он безумец!

Нет, тут я с коллегой согласиться не мог – старик был кем угодно, но не сумасшедшим. Он поминал «Древних, что были, есть и будут», почти теми же словами, как и Ежи Твардовский в Кракове. Выходит, и тут, на другом материке, живут люди, обладающие нечеловеческим знанием, старым, как само время.

Хотя чего удивительного, если учитывать, что Кхтул-лу, Хастурр и прочая братия наверняка объявились на Земле еще в ту эпоху, когда Южная Америка составляла одно целое с Африкой?