Вся правда о российских евреях - Андрей Буровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все же остальные народы Прибалтики и Речи Посполитой, и не только евреи — но и украинцы, белорусы, караимы — все это не кто иные, как разные породы туземцев.
В Речи Посполитой евреи-ашкенази тоже были туземцами, духовно живущими в других измерениях. Их хорошо знали, но их жизнь оставалась совершенно загадочной. Никто из гоев — ни поляки, ни русские, ни формирующиеся украинцы и белорусы — не замечают превосходства евреев хотя бы в одном — в поголовной грамотности. Разница в том, что поляки и подданные Речи Посполитой к евреям привыкли, а русские — еще нет. Русские даже не замечают, что с завоеванием Речи Посполитой им досталась еще одна страна — Страна Ашкенази.
Генерал-колонизатор сидит на коне, осматривает новые владения своего императора и видит страхолюдного туземца, еще более страшного и грязного, чем белорусский крестьянин. Одет он как огородное пугало, воняет чесноком и прелыми тряпками, и, пока туземец говорит что-то на ломаном русском языке, на нос ему выползает клоп, непотревоженный и упитанный.
Из антисемитских, а может быть, и просто из садистских соображений нашему колонизатору охотно покажут микву или предложат «чисто еврейскую еду» — да так прокомментируют способ ее приготовления, что великорусский генерал на всю жизнь заречется брать что-либо в рот даже в самом приличном еврейском ресторанчике.
Будем исходить из того, что колонизатор попался разумный и по природе не кровожадный. Идею просвещения он принимает истово, душой, и искренне хочет иудеям добра... Так, как он сам это добро понимает: высморкать, вымыть, переодеть в чистое этих туземцев... Желательно еще и поотрезать их ужасные пейсы, но с этим придется подождать, пока просвещение не пустит в них корни поглубже.
Ну ничего! Не этот именно туземец, так его дети и внуки будут если и не вполне подобны колонизатору, то уж по крайней мере не хуже солдатушек — бравых ребятушек, которые вон как весело поют, маршируют через новые владения русской короны.
Ему и невдомек, колонизатору, что туземец тоже может смотреть на него как-то без особого восторга: подумаешь, какой-то гоишко! Много их было, таких, со времен Артаксеркса, Амана и Навуходоносора! Много их было, таких гоев, вздумавших переделывать древний великий народ, и все эти бесчисленные гои, прочно зачисленные в ряды врагов еврейского народа, проплывают перед мысленным взором этого кошмарного туземца, пока с ним беседует генерал.
Он так презирает этого гоя, туземец,— не обрезанного, не знающего Торы, что даже вежлив с ним. И правда: нельзя же возлагать ответственность за свои поступки на существ, не избранных Й'ахве, на двуногую фауну здешних краев. Если туземцу сказать, что его правнук сбежит из штетла, чтобы учиться у гоев, — он даже не заплачет, а скорее весело засмеется.
Еще веселее засмеется русский колонизатор, если ему сообщить: спустя сто лет твои потомки будут просить денег у потомков этого туземца из неведомого миру местечка. А через сто пятьдесят лет пра-пра-правнук этого вот... в чудовищной шляпе и в грязном лапсердаке пустит пулю в твоего пра-пра-правнука. И попадет — потому что стрелять будет в упор, в затылок, в расстрельном подвале киевского ЧК.
Первые метанияПервоначально, в 1772 году, никому и в голову не пришло ограничивать евреев в каких-то правах и свободах. Примерно 40-60 тысяч (а по другим данным — 100 тысяч) евреев в Белоруссии были очень своеобразной группой еврейства: потому что очень своеобразной была сама Белоруссия — последний осколок Великого княжества Литовского.
Судя по всему, Екатерина готова была отнестись к белорусским евреям так же, как относились к ним в Пруссии, а может быть, и во Франкфурте. Она подтвердила все права евреев, которые были у них в Речи Посполитой, и притом уравняла евреев в правах со всеми остальными жителями империи (чего в Речи Посполитой у них не было). В Городовом уложении 1785 года все мещане, независимо от национальности и от вероисповедания, получали право участвовать в местком сословном самоуправлении и избираться на должности.
В 1786 году Екатерина даже писала белорусскому генерал-губернатору, чтобы равенство прав евреев «в сословно-городском самоуправлении «непременно и без всякого отлагательства приведено было в действие, а с неисполнителей его «учинено было законное взыскание»2.
Стоит ли удивляться, что в 1780 году в Могилеве и в Шклове евреи встречали Екатерину II восторженными одами в ее честь?
Новые чиновники, начавшие управлять Белоруссией, выросли в Великороссии. Многие из них даже если видали когда-нибудь живого поляка, то уж точно никогда не видали ни одного еврея. Если белорусская администрация писала, что «присутствие евреев в деревне вредно отражается на экономическом и нравственном состоянии крестьянского населения, так как евреи... развивают пьянство среди местного населения»3 — то за этой чепухой очень ясно прослеживается болтовня «местных», — той агентуры, тех помощников и личных знакомых, которыми обрастает любой чиновник центральной власти, присланный на новое место службы. «Тутэйшия» рассказывают чиновникам, что это евреи спаивают крестьян... Как рассказывали уже их деды и прадеды.
Такое удобнейшее представление всегда было в Западной Руси и в Польше, но, конечно же, никто не собирался «принимать меры» по этому поводу. Все ведь прекрасно понимают, что вовсе не в евреях дело, что просто удобно их ругать. Но чиновник-то из Петербурга этого не понимает! И честно начинает провозглашать гонимому племени «херем».
Получив такой «сигнал» с места, центральная власть тоже приходит в состояние некоторого возбуждения. Это же в Речи Посполитой все уложилось за века, а в Петербурге еще толком не знают, что надо делать с иудеями (и надо ли с ними что-то делать). Петербург реагирует неадекватно, слишком сильно. Да к тому же реагирует в духе, не принятом в Речи Посполитой. Ведь Россия — огромная бюрократическая империя, а не гибрид шляхетской республики и сословной монархии.
Тут же рождается идея — раз евреи мещане и купцы, надо переселить их в города! В 1783 году рождается указ Екатерины, что всякий помещик, если он сдаст в деревне курение водки «купцу мещанину или жиду», то будет сочтен нарушителем закона. Если курит водку, то пусть делает это сам! Одновременно у кагалов отнимают многие их функции, передают местным органам власти.
В 1784 году делегация евреев поехала в Петербург хлопотать об отмене этой меры, и они получают великолепный ответ от имени императрицы, эти посланцы кагала: «Когда означенные еврейского закона люди вошли уже ...в состояние, равное с другими, то и надлежит при всяком случае соблюдать правило, Ея величеством установленное, что всяк по званию и состоянию своему долженствует пользоваться выгодами и правами без различия закона и народа»4.
Звучит сильно, да вот беда: всего через два года, в 1786 году, отменено выселение евреев в города (а проведено в жизнь оно вообще никогда не было). Тогда же, в 1786 году кагалам возвращены многие функции — расклад налогов, право отпускать и не отпускать из общины. То ли Екатерина II поняла, что евреи славянских стран совсем не похожи на немецких, то ли приходит к пониманию выгоды такого положения вещей. То ли окружение императрицы изрядно «подмазано» посланцами кагала.
Пользуясь Указом, в Могилевской губернии 10% евреев записались в купечество, а из христиан купцов было только 5,5%. Вот и первый источник недовольства,..
И тут же появляется другой... В те времена купцы были «прикреплены» к своим городам ничуть не менее прочно, чем крестьяне к земле. Очень наивно представлять себе купца XVIII, даже начала XIX века как современного предпринимателя, который сам решает, где ему поселиться.
Только в Белоруссии купцы могли переходить из города в город, «смотря по удобности их коммерции». Что характерно, местные христианские купцы не пользуются этой возможностью, а вот еврейские пользуются. Многие евреи, вошедшие в эти 10%, стали перебираться в города великоросских, «внутренних» губерний, а то и в Москву.
В 1790 году московское купечество составило по этому поводу «Приговор» и подало его властям. В этом «Приговоре» купцы писали, что евреи пользуются запрещенными приемами торговли, чем наносят ей «чувствительный вред и помешательство», и что дешевизна их товаров доказывает одно — товары эти контрабандные. Кроме того, московские купцы писали, что «евреи обрезывают, как известно, монеты; возможно, что они будут делать то же и в Москве».
Некий же Нота Хаимов, «...ведя себя у публики разными подлогами и ухищрениями в знатный кредит и выманя чрез то у многих здешних купцов в долг товаров ценою до пятисот тысяч рублев, все оные выпроводил в разные, им только одним известные места, и потом и сам со всем тем явно похищенным столь важным капиталом из Москвы скрылся за границу, оставя по себе следы жалостного многих купеческих домов разорения; из которых некоторые с печали померли, оставя бедных жен и детей без всякого пропитания, а прочие, лишась всего собранного многолетними трудами имения и кредита, сделались банкротами и лишились невинно честного имени гражданина».