Супрематизм. Мир как беспредметность - Малевич Казимир Северинович

Одним из последствий является представление о весе или силе. 8 весе и силе представляема и познаваема природа, вес называют еще и материалом. В представлении возникает практичность, целеполезность весовых проявлений или материалов. Распределение, целеполезные практические проявления творят вещи (Искусство вне предмета практической вещи).

Практические вещи понимаются общежитием удобствами техническими, но в них нужно искать иного смысла — необходимость удобства.

Откуда появилось «удобство»? В природе нет удобного и неудобного, удобство и неудобство в весовом распределении; в живописной поверхности не существует веса, не существует <его> и в природе, в этом их подлинность. Отсюда в них не существует удобства или неудобства. Речь о технических удобствах <идет> там, <где> существует вес (мир как представление веса, мир как постройка). Представление не может быть беспредметным, оно всегда предметно, <оно> представляет природу как предмет исследования — частицу несуществующую уже тем самым выводит из системы безвесия в вес, беспредметное делает видным предметом.

Чтобы представить себе подлинность веса части машины, необходимо часть вывести из системы, лишить ее безвесия и обратить в вес. Каждая весомая часть в системе теряет свой вес, распределившись на многие центры, — таким образом вагон передвигается легко одним человеком, его тяжесть распределена в системе беспредметной сути. Когда же он разрушен, то каждая частица принимает вес, с которым человек не может справиться (как бы он <мог, если бы вес частицы> был в системе).

Что же нужно разуметь в удобстве? Я полагаю, что удобство возникает от потребности распределить вес представления, лежащий на человеке. Вечное представление как вес вечно размещается человеком так, чтобы его тяжесть в размещении не мешала его телу; отсюда и все практические соображения предметного. Смысл практичного — обезвесить, уничтожить вес. Подлинная суть техники — в этом искомо<м> удобстве.

Удобства в свою очередь творят другие неудобства — труд; удобство нельзя сделать без труда. Простые представления перевоплощаются в тяжеловесную ношу человека.

Удобство выражает другое слово — утилитарность, техническое удобное распределение веса.

Культура совершенств в весе утилитарного распределения — то, во что человек распределяет вес, делает его орудием, помощником в распределении большего веса. Отсюда и возникновение культуры и совершенств. Отсюда и распределение веса может быть единственным признаком и мерой культурной высоты.

Возможно, что признаков культуры не нужно искать в планетах (по признакам, что человек не может являться мерилом культурного уровня, культура может быть и там, где нет его). Но если признак человека именно в размещениях веса, то, очевидно, существо его будет во всем, что распределено.

Планета, на которой наш вес будет легче, — культурнее, будет ли там человек или нет. Если же вес <на> нашей планеты будет тяжелее, она тогда менее культурна. Конечно, разновесие в планетах и во всех иных частицах потому и разны, что они выведены в нашем представлении из общей системы в отдельные единицы, чем нарушено их равновесие или безвесие <при> сопоставл<ении> их с другими частицами разных величин (происходит последнее потому, что представление само частично).

Ясно тоже и то, что каждая система есть опять-таки выделенная часть бесконечно целого, частичное представление из того, что сопоставить и представить нельзя и потому узнать вес целого единого тоже. Выделяя представляемое, мы, конечно, получаем разный вес, <что происходит> подобно тому паровозу, в системе которого существуют разные единицы с разным весом, но в целом они не имеют разности, наоборот, должны быть в равновесии, каждая частица участвует в едином строе движения, и она в то же время и весит то, что целое.

Ни Земля, ни Луна, ни Солнце в целом не имеют различия в весе, принимая каждое на себя вес равный, как <при> равновесии (и потому вес Солнца как отдельной единицы не может быть (тяжелее, <для этого> его} нужно вывести из системы); <они> уподобляются весам, где маленькая гиря приводит в равенство с собой большую тяжесть и весит столько <же>, сколько тело, положенное на весы, — тогда когда в отдельности маленькая гирька имеет другой вес, В одном случае она весит фунт, в другом два пуда, ничуть не увеличивая свое тело по объему, — так что возможно, что маленькая планета равна в системе весу Солнца52.

Через трубы телескопа астроном ищет в планетах признаков человека, ищет его самого, ищет в образе и <по> подобию нашей планеты, ищет тех признаков, имеющихся у нас на Земле. Возможно, астрономы других планет ищут на нашей планете признаков своих. И только когда будут обнаружены сходные признаки, будем убеждены, что на данной планете существует Культура и человек; если же нет, то и нет в ней культуры.

Подход неверный. Для того, чтобы найти признак человека, необходимо отыскать прежде всего сущность его из моего соображения, что культура человека состоит из распределения веса в его перемещениях, достигая равенства, или безвесия. Возможно, что сущность его будет в этом, отсюда каждая таковая попытка творит форму. Возможно, что и во Вселенной существует также сущность перемещения весомых различий и сплачиваний, и от этого происходит бесконечное различие форм то распыляющихся, то собирающихся накоплений весомых единиц. Не будет ли последнее признаком и человека, проявляющихся им форм в виде домов, автомобилей, машин и т. д., и <ведь известно,> что последние проявления на Земле называются человеческими или всемирная сущность на Земле называется Человеком,

Отсюда следует, что если астроному удалось определить, что пуд нашего веса на Луне весит пятнадцать фунтов, то очевидно, что сущность человеческая <там> существует и достигла своей культуры, высшей, чем у нас на Земле. <И> этой сущности не обязательно иметь голову, ноги, — так, если бы на Земле человек забронировался навсегда в автомобиле, то, очевидно, астроном соседней планеты принял бы это чудовище за человека.

Всякая форма и изменяется от распределения веса, и с этой точки зрения возможно, что на нашей Земле существуют культуры, достигшие <в> распределении веса больше<го>, нежели «царствующий» в ней человек. Разбирая таким образом все существующие культуры распределения веса, возможно отыскать и происхождение человека, — от какой формы происходит или какой культуре принадлежал. <Отыскивая происхождение> по признакам сходства и скелетного строения, можно стать на ложный путь, поэтому я полагаю, что отыскание сущности весовой системы самого проявления той или иной культуры будет подлинным исканием человеческого бытия.

Архитектурное построение или распределение веса во всех культурах насекомых, животных и проч. может служить проявлением одной определенной культуры, и поэтому муравей, пчела и им подобные имеют ту же сущность, что и человек, их действие в строительстве равно человеческому. Я больше склонен <полагать>, что <по> происхождению человек ближе муравью, нежели обезьяне, их сущность в архитектуре одна. Возможно, что глубокое исследование экономической и социальной стороны <существования> пчел и муравьев <покажет, что оно> построено и разрешено культурнее, совершеннее, нежели человека.

Таким образом, возможно и то, что человек вовсе не тот царь земли, кичащийся своей культурой и считающий, что всё на земле для него (многие насекомые также считают, что человек для них), что существуют на земле существа, имеющие так же право думать и быть, как убежден <в своем праве> человек.

Человек еще может быть явление<м> как совокупности всего, что познал во всех культурах, <и> на основании всего познанного в других культурах он строит свою человеческую культуру.

Таким образом, существует «сущность весовая» — является ли человек вождем ее или нет, я не берусь доказывать. {Общежитием} принято видеть в человеке нечто «мудрейшее» над всем глупейшим (в чем я и сомневаюсь), — то весь мир, как и природу, можно считать недоразумением, и только <тогда> она будет разумение, когда <ее> познает челов<ек>. Как Вселенную можно считать одной-единственной сущностью в весе (если в ней существует последний), <слв. нрзбр.> перемещение-распределение веса будет и сущностью человеческой.