Назад в СССР - Валерий Рожнов

Потом, сидя в кресле рядом с Наташей, Антон совсем расслабился, и еще три часа съезда, заполненные выступлениями видных коммунистов города, прошли для него незаметно.

Затем Наташин отец принимал поздравления. Мужчины и женщины, в основном уже немолодые, в мешковатых костюмах, подходили к нему и долго жали и трясли руки и заливали уши откровенной лестью. Когда Антону надоело это зрелище, он взял Наташу за локоть и отвел в сторону:

– Ну все, цирк закончился, – сказал он. – Пора сваливать. Давай уводи отца. А то он тут до вечера проторчит. Или ему руку оторвут.

В это время к ним подошел молодой человек с папкой и, представившись помощником первого секретаря, сказал:

– Вы бы не могли пройти в кабинет первого секретаря? Он вас ждет.

– Меня? – удивился Антон.

– Да. Вас. Идите, пожалуйста, за мной.

Антон стоял как вкопанный. Ему совсем не хотелось никуда идти. Наташа подтолкнула его:

– Иди. Иди. Ты должен.

Антон вздохнул и пошел вслед за помощником. Тот провел его по длинным коридорам в большой кабинет, со стенами, увешанными портретами членов Политбюро Коммунистической партии СССР, и закрыл за ним дверь.

– Проходи, проходи, – сказал первый секретарь и поднялся из-за большого дубового стола. С огромной картины, написанной маслом, на Антона отечески смотрел Брежнев, одетый в парадный маршальский костюм со всеми возможными орденами и медалями всех стран и народов. Казалось, что в кабинете было три человека, а не двое. Антон подошел к столу и пожал протянутую ему руку. Первый секретарь хитро на него посмотрел и неожиданно спросил:

– Что будешь пить?

– А что есть?

– А все есть… Коньяк, водка, мартини, ликер… вина разные, даже чистый самогон.

– Ух ты…

– Что будешь?

Антон пожал печами.

– Можно коньяк…

– Да ты садись… садись, – сказал первый секретарь и достал из стола бутылку конька и стаканы. Антон сел за стол и смотрел, как он разливает коньяк. Потом они выпили, и Антон поднял глаза на секретаря. Тот сел за свой стол, откинулся в дорогом кожаном кресле и изрек:

– Понимаешь, я должен знать свое окружение. Ты ведь сын моего заместителя.

– Угу, – кивнул Антон.

– И ты мне, скажу честно, чертовски нравишься. Смотрю на тебя и себя вспоминаю в молодости.

– Да… – протянул Антон и больше ничего не добавил.

Секретарь налил еще коньяку в стаканы и спросил:

– За бабами бегаешь? А?

– Бывает…

– Молодец. Но не увлекайся. Многие на этом погорели.

– Я знаю, – ответил Антон. – Это еще в Библии написано.

Первый секретарь внимательно посмотрел на Антона.

– Что в Библии написано?

– В притчах Соломоновых об этом сказано.

– Что сказано?

– Ну, в общем и целом, что от баб мужикам – одно зло.

Первый секретарь усмехнулся:

– А ты не дурак и не трус. Люблю таких. Наш человек.

Он полез в карман, достал визитку и протянул Антону.

– Знаешь, что это такое?

– Визитка.

Первый секретарь поднял палец вверх:

– Это моя визитка. Не у всех она есть. А у тебя теперь будет. Держи.

Антон взял визитку, напечатанную на толстой дорогой бумаге, и положил ее в карман пиджака.

– А позвал я тебя вот зачем… Ты ведь собрался на БАМ?

– За туманом и запахом тайги…

Первый секретарь постучал пальцами по столу.

– Это дело большой государственной важности! Не все это хорошо понимают.

– Да. Конечно. Я это давно понял.

– Молодец.

– Только этим и живу теперь. Тайга по ночам снится.

– Что?

– Тайга и сопки.

«Первый» немного подумал и сказал:

– Нам нужны такие люди, как ты. Но не на БАМе, а здесь.

– Да я уже собрался… – Антон даже приподнялся со стула. – Вещи сложил. С девчонками попрощался.

– Отговаривать не буду. Молодость. Романтика… Понимаю.

– Да я прям завтра хотел и двинуть…

– А вот с этим подожди.

– Подождать? – удивленно спросил Антон и опустился обратно на стул.

– Я хочу, чтобы ты собрал и возглавил отряд добровольцев, – заявил первый секретарь. – Чтобы вы поехали и стали там лучшими. Что скажешь?

Антон помолчал немного и подумал.

– Это так неожиданно…

– Побудешь там пару-тройку месяцев, покормишь комаров и вернешься сюда. На аппаратную работу. Что скажешь?

– Даже не знаю, что и сказать…

Первый секретарь сильно стукнул тяжелым кулаком по столу.

– А когда вернешься, первым делом заявление мне на стол.

– Заявление?

– О приеме в члены КПСС. Твой отец сказал, что ты все никак не соберешься.

Антон взял в руки стакан с коньяком и выпил залпом.

– Это… Это… так… неожиданно, – пробормотал он, глядя на «Первого».

– Вот в такой оборот я хочу тебя взять. Ну как?

Антон поставил стакан на стол и бросил взгляд на портрет Брежнева.

– У вас крепкая хватка.

– Мы тебе дадим машину с водителем, объедешь весь наш район, заводы, колхозы и наберешь команду таких же, как ты, горячих и бесшабашных. И БАМ задрожит! Сможешь?

– Да, наверное…

– Отец будет гордиться тобой. Район будет гордиться тобой. Мы повесим твою фотографию в центре на Доске почета.

Улыбка у Антона получилась кривая.

– А вот этого лучше не надо…

– Почему?

– Ну, не надо, – промямлил Антон. Он и так, сколько мог, сорвал своих портретов со стен в городе, но они появлялись и появлялись – не скажешь ведь этого первому секретарю райкома.

– Опять скромничаешь?

– Да нет, что вы…

– Ну, давай на посошок.

«Первый» снова наполнил стаканы, и они выпили. Потом он поднялся, подошел к Антону и встал рядом, положив руку на плечо.

– Что там, в Библии, написано, говоришь?

– Не увлекаться бабами.

– Правильно. Но там еще кое-что есть.

– Что?

– Там сказано, что, пока молод, надо всем успеть насладиться. Что молодость для того и дана… Притчи Соломоновы. Смекнул?

– Да.

Он хлопнул Антона по плечу и уже серьезным тоном, который давал понять, что разговор окончен, сказал:

– Ты молодец. Далеко пойдешь…

– Спасибо за доверие.

– Машина приедет за тобой завтра утром. Не проспи.

– Я рано встаю.

– Мы все такие – коммунисты!

Он еще раз хлопнул Антона по плечу, и Антон, полупьяный, вышел из кабинета.

Вечером Антон сидел на лавочке и смотрел, как догорает закат. Пальцы его сами перебирали аккорды на гитаре. Мелодия не получалась. Из дома вышла Наташа и села рядом. Некоторое время они молчали, потом она спросила, повернув голову:

– Что не идешь в дом?

– Думаю.

– О чем?

– Мне предложили вступить в члены КПСС.

– Тебе?!

– Да.

– Первый секретарь?

Антон убрал гитару в сторону.

– Да, мне. Человеку, пару дней назад сбежавшему из психушки.

Наташа призадумалась.

– Когда? – спросила она.

– Через пару-тройку месяцев, когда вернусь с БАМа.

– Ты едешь на БАМ?

– Нет, конечно. И вступать в КПСС я не собираюсь. Я просто пока не знаю, что мне делать. Мне надо продержаться немного времени в этом городке… Но он меня засасывает, как воронка.

– Может, это неплохо?

Антон повернулся к ней и посмотрел в глаза.

– Все думают, что я твой родной брат.

– И что?

– Я не хочу быть твоим братом.

– А чего ты хочешь?

Он помолчал, не отводя взгляда. Наташа опустила голову и стала смотреть на свои руки, которые словно сами по себе теребили пуговицу на блузке.

– Большего…

Антон ждал, что она что-нибудь ответит, но она молчала.

– К тому же обман рано или поздно раскроется, – добавил Антон. – И пострадаешь ты и твоя семья.

Наташа подняла голову и стала смотреть на заходящее солнце. Красный шар лежал прямо на линии горизонта. Его лучи освещали только край неба. И там небо было розовым, а дальше и выше – лазоревым. Антон снова взял в руки гитару и попытался наиграть мелодию из фильма «Зита и Гита».

– Все это уже похоже на индийскую мелодраму, – сказал он грустно.

– Мне нравятся индийские фильмы.

– Мне тоже. Там много песен и танцев. Но мы не в солнечной Индии. Мы в СССР. А тут, знаешь… «Идет лавина одна за одной…»

– Что же ты решил?

– Не знаю. Попробую немного потянуть время, а там видно будет.

Наташа встала со скамейки и спросила:

– Я пойду в дом готовить ужин. Ты скоро?

– Посижу еще… У меня мотивчик стал получаться. Люблю этот фильм. Он еще идет в кинотеатрах?

– Не знаю.

– Надо бы его пересмотреть. Если куплю билеты – пойдешь со мной?

Наташа пожала плечами и ушла в дом. Антон смотрел, как качается юбка на ее бедрах, на очень прямую спину и ниспадающие на плечи русые волосы. Это заворожило его, как гипноз.

Утром, как обычно, все завтракали за круглым столом в гостиной. Наташа подливала Антону чай в фарфоровую чашку отца. Антон хорошо знал, что это его любимая чашка, но взял ее первым и нагло посмотрел при этом ему в глаза. Отец промолчал, отвел взгляд и взял в руки другую чашку. Так же, как и Антон, он был одет в деловой костюм и готовился выйти на работу.