Репо (ЛП) - Гаджиала Джессика

Но не Лось вызвал у меня такое чувство, будто я могу испортить блевотиной действительно красивый кожаный салон внедорожника Рейна. Это было то, с кем он был.

Он был с Виктором.

Виктор, который, несмотря на то, что на улице было около ста градусов, был в одном из своих дорогих костюмов и выглядел совершенно равнодушным к жаре.

Я опустилась на свое место, протянув руку, чтобы быстро завязать свои характерные фиолетовые волосы, надеясь, что, если они случайно посмотрят, это будет менее заметно, если их откинуть назад. Мое сердце тяжело колотилось в груди, желудок болезненно скрутило, когда я нащупала телефон.

— Центр боксерской подготовки К.С.И., — сказала бодрая секретарша в трубку после второго гудка.

— Вермонт. Сбегаю, — заявила я, вешая трубку и вытирая потные ладони о штаны. Она знала, что это значит. Она передаст это Кею.

Сбежать означало выбраться. Это означало, что дерьмо попало в вентилятор, и мне нужно было бежать.

Это означало, что Кей должен будет заняться выяснением следующего шага для меня.

Меня затошнило, когда полицейские, наконец, начали размахивать жезлом движения вперед. Я повернула голову в сторону, несмотря на то, что все во мне кричало, чтобы я следила за ними, чтобы увидеть, заметили ли они меня, чтобы увидеть, собираются ли они следовать за мной. Я свернула с главной улицы, которая вела к комплексу, и свернула на боковую улицу, которая приведет меня к железнодорожной станции.

Видите ли, это тоже было частью моего обучения. Я изучила улицы побережья Навесинк. Я изучила карты. Я узнала, куда можно убежать, чтобы исчезнуть, если за мной погонятся. Я выяснила, где находятся паромная, автобусная и железнодорожная станции. Я запомнила номера двух таксомоторных компаний. Когда я впервые приехала на побережье Навесинк, мне пришлось пройти все пешком, а затем бегать по улицам с Кеем по телефону, расспрашивающего меня о том, какая следующая улица, какие перекрестки, пока он не убедился, что я могу ориентироваться по ним даже в ситуации жизни или смерти.

Поэтому я поехала на вокзал на автопилоте, припарковалась на стоянке, оплатила квитанцию, затем подошла к автоматическому билетному автомату и села на первый поезд, который доставит меня на станцию, которая оттуда доставит меня в Филадельфию, где будет находиться моя сумка. Я сунула руку в карман, схватила телефон, стерла с него отпечатки пальцев, раздавила его ботинком, а затем выбросила.

Телефоны были опасны по нескольким причинам. Во-первых, потому, что, несмотря на распространенное заблуждение, они полностью могут быть обнаружены, если кто-то узнает номер. И во-вторых, из-за журнала вызовов, который вел обратно к Кею.

Так что следующие два этапа моего путешествия я буду делать это в полном одиночестве.

У меня ничего не было. Буквально ничего, кроме денег, которые дал мне Рейн. Я стащила из багажника бутылку воды и пару батончиков, а затем заперла машину с ключами внутри. Они найдут ее. Когда они пойдут за мной. Я прикинула, что у меня есть, может быть, два часа до того, как это произойдет.

Скручивания в животе было достаточно, чтобы заставить меня на секунду наклониться вперед, втягивая воздух. Репо будет беспокоиться. Он будет гадать, что все это значит. Он будет искать меня. Что он подумает о внедорожнике, припаркованном на стоянке у железнодорожного вокзала, со всеми продуктами внутри, вместе с ключами, с уплаченной квитанцией за парковку, чтобы его не отбуксировали?

Подумает ли он, что я только что… добровольно ушла?

Узнает ли он о большем?

Я тяжело выдохнула, когда поезд остановился рядом со мной, заставляя меня отогнать эти мысли, похоронить их глубоко, чтобы разобраться с ними позже. Это не помогло бы, если бы я думала об этом. Поэтому я зашла в поезд и села у окна, наблюдая с тошнотворным ощущением внутри, как я оставила побережье Навесинк позади.

Я сошла с этого поезда два часа спустя, сидя на внешней железнодорожной станции в незнакомом и захудалом районе, потому что была какая-то задержка с поездом, который должен был доставить меня в Филадельфию, где у меня была сумка с деньгами, одеждой, новыми удостоверениями личности и телефоном, чтобы позвонить Кею.

Уже почти стемнело, когда поезд, наконец, подъехал к станции, задержавшись из-за какой-то проблемы с рельсами, которая на самом деле не внушала доверия, когда я поднялась на борт, и у меня было очень мало выбора, и я села на место рядом с женщиной с двумя маленькими детьми, чтобы избежать группы молодых людей с надписью «проблемы» на них.

— Мне нравятся твои волосы, — заявила старшая девочка, лет четырех, с огромными карими глазами и очаровательно вьющимися, вышедшими из-под контроля волосами.

— Спасибо, — сказала я, улыбаясь, когда она протянула руку, чтобы дотронуться до них, и в итоге сильно дернула. Мне они тоже начали по-настоящему нравиться.

Но точно так же, как я должна была стереть Мэйси, чтобы стать Мейз, я решила, что мне придется стереть Мейз, чтобы стать… кем-то еще, мне нужно было ей стать на следующей остановке.

— Эй, дамы, — позвал один из парней из группы, и я почувствовала, как резко выпрямляюсь, стряхивая с себя меланхолию, которая неуклонно нарастала.

— Не смотри, — твердо предупредила женщина, покачивая беспокойного сына на коленях. — Лучше не обращать на них внимания. Они сдадутся и перейдут к другой жертве.

— Парни могут быть такими придурками, — сообщила мне маленькая девочка со всей серьезностью, на какую только способен четырехлетний ребенок.

— Шейна! — рявкнула ее мать, но без особого энтузиазма.

— Знаешь, что? — сказала я Шейне, наклоняясь.

— Что?

— Это верно для многих из них, но некоторые могут быть действительно хорошими.

— Те, которые не дергают тебя за волосы, — заключила она, властно кивнув, прежде чем вернуться к матери, чтобы украсть ее телефон и потребовать, чтобы она включила «книжку-раскраску».

Ее мать посмотрела на меня с хитрой улыбкой и пожала плечами. — Иногда даже те, кто дергает тебя за волосы, тоже могут быть хорошими, — добавила она, подмигнув, и я почувствовала, что улыбаюсь, несмотря на то, что внутри у меня все оборвалось.

Я добралась до станции в Филадельфии еще через полтора часа, гуляя с Шейлой, Шейной и Рэем, пока мы не убедились, что группа уродов давно ушла. Она улыбнулась мне. Шейна помахала мне рукой. Рэй ничего мне не сказал, потому что в конце концов уснул на плече матери.

Я сунула руку в ботинок, отодвинула вкладыш в сторону и потянулась за спрятанным ключом, когда я подошла к своему шкафчику. С несколько подавленным вздохом я открыла шкафчик и вытащила свою сумку, взяв ее на главную станцию, где я могла найти розетку, чтобы посидеть и зарядить свой телефон на некоторое время, чтобы я могла позвонить Кею.

Порывшись в содержимом сумки, я вытащила толстовку и надела ее, натянув капюшон на волосы. На самом деле внутри было не так уж много. И, конечно, ничего личного. Черт возьми, я даже не выбрала себе одежду. Это был все Кей, или тот, кому Кей поручал такие работы. Я съела батончик и аккуратно засунула деньги Рейна в ботинок на дне сумки. Я планировала отправить это ему, когда где-нибудь устроюсь. Кей опустошил мой банковский счет, когда я пришла к нему, и деньги были переведены на другой защищенный счет, к которому я могла получить доступ в любое время и в любом месте.

Мне не нужны были деньги Рейна. И, более того, я действительно не хотела, чтобы кто-нибудь из них подумал, что я украла у них и сбежала из города. Почему, я была уверена, что больше никогда никого из них не увижу. Но это имело смысл. Наверное, потому, что за время, проведенное с ними, я научилась уважать и даже любить их всех по отдельности.

Временами Рейну было трудно нравиться, он казался холодным и отстраненным. Но я объяснила это тем, что ему нужно было держаться на определенном расстоянии от своих людей, чтобы они видели в нем не равного, а лидера. Кэша, ну, невозможно было не любить. Он был милым, часто забавным и до смешного влюбленным в свою женщину, точно так же, как его брат был влюблен в свою жену. А Волк был тем, с кем я проводила меньше всего времени. И когда я это делала, ну, я разговаривала большую часть беседы. Но он был уравновешенным, твердым человеком, на которого нельзя было не думать, что ты можешь опереться в любое время, когда тебе нужно, и он никогда не отмахнется от тебя.