Мрак в конце тоннеля - Владимир Колычев

– И все-таки я вам не верю.

– Думаете, мне приятно это слушать? – со страдальческим видом спросил Мурзин. – Но я слушаю. И отвечаю, что вам не нужно лезть в это дело. Если вы не успокоитесь, вас действительно возьмут под стражу. Вы же служили в милиции и знаете, что существует масса способов сделать из невиновного – виновного. Есть специалисты, которые владеют этими способами с мастерством виртуозов, и если они возьмутся за вас… Но думаю, вы человек умный и сами прекрасно все понимаете.

– Я понимаю, что вы водите меня за нос, – не сдавался я.

– Как хотите, так и понимайте, но самодеятельностью заниматься вам не стоит. Поверьте, все очень серьезно…

– Серьезно то, что меня пытаются убить.

– Я же сказал, что Калистратовым занимаются.

– Кто, Федеральная служба безопасности? – скептически скривил я губы.

– Да. Но кто именно, вам никто не скажет. Даже я. Хотя бы потому, что сам ничего не знаю…

– Умеете вы наводить тень на плетень.

– Я вас понимаю. Я и сам бы на вашем месте не верил таким объяснениям. Но все это действительно так. И я даже совершаю должностное… да, пожалуй, должностное преступление, посвящая вас в курс параллельного расследования…

– Ну, ну.

– Верите вы или не верите, но я вас предупредил. Больше никакой самодеятельности. Советую вам взять отпуск, съездить на море, отдохнуть вдали от всех этих передряг. Я разрешаю вам выехать из Москвы, если уж на то пошло… Платон Григорьевич, вы же благоразумный человек, вы же все прекрасно понимаете. Не лезьте на рожон. А этим темным подземным царством, поверьте, занимаются. Просто ваша помощь никому не нужна…

Домой я возвращался в скверном настроении. Девять из десяти, что Мурзин соврал про Федеральную службу безопасности. А если нет? Если этим делом действительно занимаются структуры, по долгу своей службы приближенные к безопасности президента, первых лиц государства… Но даже если он мне наврал, чтобы скрыть факт своего сотрудничества с Калистратовым, все равно положение мое оставляет желать лучшего. Мурзин действительно может отправить меня за решетку под надуманным предлогом. Меня посадят в камеру, а на следующий день там появится зомбированный наркоман, который ночью воткнет мне заточку в горло…

И ФСБ серьезная структура, и Калистратов представляет крупную и весьма опасную организацию – значит, я могу спечься заживо меж этих двух огней. А что, если подземная паутина, которую вьет Калистратов со своим боссом, действует под негласным покровительством спецслужб? Зомбированные рабы бесплатно добывают камень, а засекреченный подземный спецтранспорт доставляет его на земную поверхность, где он расходится по торговым точкам. И камень, и щебень сейчас действительно в большой цене… Да и вышедшие из обращения бункеры действительно можно использовать под нелегальные казино, а это большие деньги…

Калистратов был отличным гипнотизером; уже одно это наводило на мысль, что когда-то он работал на спецслужбы. Да и не только он, а все, с кем он создавал свой подземный мирок.

А может, Федеральная служба безопасности уже приняла меры? Может, это их взрывники завалили вход в бункер? А что – нет его, нет и проблемы… Я же знал, как государственная безопасность занималась подземными ходами, обнаруженными на тех или иных стройках. Их просто заливали бетоном, чтобы ни у кого не возникло соблазна воспользоваться ими…

Может, действительно взять отпуск и махнуть куда-нибудь на юг? Деньги у меня еще есть, на месяц хватит, а там, глядишь, все уляжется… Но как быть с Валерой? Я должен был его найти, ведь Вика очень этого хочет…

Зазвонил мобильный телефон, я приложил трубку к уху и услышал голос Оксаны.

– Привет! Как ты там поживаешь?

– Нормально. Ты же знаешь, бандитские пули меня не берут.

– А что, в тебя стреляли?

– Ну, почти… Как там на островах?

– Неплохо. Только пальмы надоели, представляешь, по березкам соскучилась, по соснам. Дома у нас так хорошо… Мы вчера прилетели. У нас тут такое дело: завтра нас на пикник приглашают, на два дня…

– Катюшку не с кем оставить? – догадался я.

– Оставить есть с кем. Только она не хочет оставаться. Сказала, если ты с ней побудешь, тогда останется…

– Когда нужно?

– Сегодня.

– Хорошо, уже еду.

– Спасибо тебе, Платон! – обрадовалась Оксана.

– А где дорогой Платон?

– Дорогой Платон, целую тебя в щечку!

– Зачет принят.

Хотя экзамен только начинается, мысленно продолжил я.

Костя вернулся домой с курорта; что ж, надо браться за него. Для начала я пороюсь в его вещах, бумагах; может, найду тайник, в котором он держит что-то очень важное для меня. Потом, когда он вернется с пикника, я возьму его под негласное наблюдение, выслежу, возможно, на его плечах проникну в подконтрольный ему подземный мир…

Я точно знал, что не разговаривал с Калистратовым про Костю; значит, он не в курсе, что я вывел его на чистую воду. Поэтому и позволяет Оксане оставлять меня с ребенком… Что ж, тем хуже для него.

После тропических пальм Оксана соскучилась по соснам и березкам. По своим деревьям, которые в изобилии росли вокруг их с Костей особняка. И сосновая там роща, и березовая. Английские газоны, фигурный кустарник, фонтан, журчащий ручей, бегущий с холма к озеру…

Костя встретил меня на широком с портиком и колоннадами крыльце. В белом костюме, загорелый. Снисходительно-насмешливый, самодовольный. В одной руке бутылка с коньяком, в другой наполненный бокал.

– Платон, это тебе! Я знаю, тебе нужно.

В его широкой до ушей улыбке угадывалась издевка. Дескать, алкашу без выпивки и рай может показаться адом.

– Спасибо, как-нибудь в другой раз, – угрюмо глянул я на него.

– Платон, привет!

Оксана тоже была в белом наряде. Платье в стиле «сафари» сидело на ней идеально – не обтягивало, но и не прятало соблазнительные формы. Не самое короткое, но и далеко не длинное. Ноги у нее красивые, загорелые, в белых летних сапогах с плетеным голенищем и высоким каблуком. Шляпка, шелковый шарфик… Словом, смотрелась она великолепно.

Вика интересная девушка, мне с ней хорошо, но все-таки она не могла сравниться с Оксаной в красоте и в умении одеваться.

Бывшая жена подошла ко мне, чмокнула в щечку. Я заметил, как покривился Костя, наблюдая за нами, и при этом улыбка не сошла с его лица. Такая же фальшивая улыбка, как и его сущность…

Оксана взяла меня под руку, провела в холл с высоким, в два этажа, потолком. Мрамор, красное дерево, позолота, дорогая кожаная мебель. Да, мне так точно никогда не жить…

Костя сам взял Оксану за руку, заставил отстраниться от меня.

– Это мне, – с фарисейской улыбкой сказал он, обняв жену за талию и плотно прижимаясь к ней бедром. – А это тебе!

И протянул мне бокал с коньяком. Дескать, у каждого свое счастье; он от своего пьянеет, я от своего…

– Спасибо, не надо, – сквозь зубы сказал я.

– А чего? Коньяк отличный…

– Сам пей, если отличный…

Честно говоря, мне хотелось подогреться изнутри, войти в состояние искусственного покоя, что было так необходимо после «соленого» разговора с Мурзиным. Но ведь Костя не предлагал мне выпить, он провоцировал меня.

– Раньше ты не отказывался…

– Раньше ты себя так не вел.

– А как я себя веду? – с насмешливым удивлением спросил он. – Оксана, скажи, как я себя веду? Хорошо же себя вел!.. Представляешь, Платон, у нас второй медовый месяц был. На яхте плавали. Так, я знаешь, какой сильный капитан! Утром якорек сброшу, вечерком сразу два… Скажи, Оксан, какой у меня славный якорек!

– Ну, хватит тебе! – сконфуженно и с укоризной улыбнулась она.

– А чего? Мы с тобой и вечерком на якорек встанем…

Костя натурально измывался надо мной, над моими чувствами к Оксане. Я едва сдерживался, чтобы не врезать ему промеж глаз.

– Ты, Платон, извини, мы всю прислугу распустили. Я знаю, тебе Лика нравится, да и она бы не отказалась встать на якорек…

Это неправда, с горничной Ликой у меня ничего не было. Была возможность закрутить с ней любовь, но я не воспользовался, потому что это был дом, где жила моя дочь. Не хватало еще, чтобы кто-то обсуждал мои похождения в присутствии дочери. Да и Оксану я уважал…

– Остапа понесло, – пренебрежительно хмыкнул я.

– Что? – воинственно вскинулся Костя.

– Недержание у тебя, вот что.

– Ты будешь мне указывать, что у меня да как?

– Мужчины, ну что вы как петухи! – возмутилась Оксана.

– Я бы сказал, кто из нас петух… – Костя, будто крыльями, махнул согнутыми в локтях руками.

– Ну, скажи!

– И скажу!

Костя вдруг сделал движение, будто закатывал рукава рубашки, затем сжал кулаки на уровне пояса.

– Это ты зря, – предостерегающе покачал я головой.

– Петух ты, Платон! – зло сощурился Костя.

– Ты хорошо подумал?

– Бить будешь? Давай. У меня черный пояс по карате!.. Ну!..

Костя поднял руки на уровень груди, внутренней частью ладони к себе, призывным движением пальцев бравадно поманил меня к себе.