Мрак в конце тоннеля - Владимир Колычев

Я залпом осушил бокал, поставил его на столик, полез в карман за диктофоном, на который записал обрывок телефонного разговора, где Гога обещал Косте расправиться и со мной, и с Викой.

– Какая еще охота? – забеспокоилась она.

Я включил диктофон, дал ей прослушать запись.

– Кто это такой?

Вика подобрала под себя ноги, еще плотней придвинулась ко мне, уложив голову на плечо. Я обнял ее за талию и почувствовал, как она дрожит. Это страх, а не возбуждение…

– Не узнаешь голос?

– Нет.

– Этот человек сегодня преследовал тебя. Зовут его Гога… Тут целая схема – он говорил по телефону, звук его голоса вызывал вибрацию стекла, которая затем передавалась на мое приемное устройство… В общем, поэтому его голос трудно узнать.

– Как будто покойник в гробу с кем-то разговаривает…

– Да, с дьяволом разговаривает, место в адском котле бронирует… Этот Гога зомбировал девушку, которая пыталась убить меня. Теперь он собирается зомбировать тебя. Ты убьешь меня, после чего отправишься к своему брату. Только не понятно куда, вниз, под землю, или вверх, на небеса…

– Это все неправда! – зарываясь лицом в мою грудь, мотнула она головой.

– Ты должна знать эту неправду.

– Но мне страшно.

– А чего бояться? Мы предупреждены, а значит, вооружены. Гога теперь не охотник, он теперь дичь… Я с ним завтра разберусь. И насчет твоего брата спрошу. Может, еще не поздно его спасти…

– И его спаси… И меня… Я хочу, чтобы мы завихрились вперед, в будущее… Не хочу вниз, под землю. И вверх нам с тобой рано… Мне страшно. Я не хочу, чтобы мне было страшно. Я хочу, чтобы ты меня завихрил…

Губами коснувшись моего уха, она расстегнула одну пуговицу на моей рубашке, затем другую. Дрожь ее тела усилилась, но заметно ослабла, когда я стащил с нее футболку. Это волна возбуждения погасила страх. Нет в ее мыслях больше Гоги, сейчас она могла думать только обо мне, о том, в чем сейчас нуждалось не только ее тело, но и душа…

Я вспомнил, как Вика шла по улице, какой быстрой и неуклюжей была ее походка, и эти нелепые туфли… Женщине трудно быть женственной, когда она опаздывает на работу. Но нет ничего проще казаться таковой, когда она лежит в постели с мужчиной; ее наготу не заменит никакой даже самый чувственный наряд, в красоте ее обнаженного тела нет ничего вульгарного. И все, что она делает, чтобы ублажить мужчину, кажется таким естественным. И прекрасным…

Но что-то не нравилось в ней моим пластиковым цветам; они стояли в хрустальной вазе за моей головой и о чем-то недовольно шептались меж собой. А может, их возмущало мое поведение? Воспользовался доступностью захмелевшей девушки, дал волю своим животным инстинктам… Может, в чем-то они были правы, но я не пытался заглушить их шелестящий шепот. Напротив, подлокотник дивана все сильней и резче напирал на журнальный столик, ваза раскачивалась все больше, цветы шуршали все громче. И вот они уже не ворчат, они уже орут на меня шепотом. «Хватит! Хватит!»… Но как мне быть, когда нам с Викой хочется еще и еще?

Ваза опрокинулась в тот момент, когда сила чувств ударной волной заглушила в нас все страхи; она покатилась по столу, боком уткнувшись в подлокотник дивана, цветы с шорохом высыпались на пол. И пришибленно замолчали. Им нечего было сказать. Им было стыдно за свое поведение. Зато мы с Викой пресыщенно улыбались, глядя друг на друга…

Женщина должна пользоваться косметикой, но это не всегда уместно. Например, в постели. Не нужна Вике никакая косметика. Совсем не обязательно ей припудривать прыщики под ухом. Лицо у нее теплое, распаренное и розовое, и это естественность новорожденного человека, которую преступно закрашивать и затенять.

Она смотрела на меня разморенно, покорно и благодарно, и этот ее взгляд растрогал меня. Я любовался ее красотой, принадлежащей сейчас только мне, я гладил глазами ее тело, с тихим восторгом запоминая выпуклости, изгибы…

Это эйфория, которая не всегда, но чаще всего наступает после бурного телесного общения. Скоро она может пройти, и тогда мне захочется избавиться от Вики. Выгнать ее я не смогу, потому что взял под свою опеку, но можно под надуманным предлогом скрыться от нее в своей спальне… Такие казусы случаются у меня с женщинами, в которых не хватает внутреннего огня.

Вот как бывает: вроде бы и красота есть, и страсть, и самому хочется выть от восторга в объятиях такой женщины. Но шторм улегся, а в штиле с ней уже и неинтересно. И следующий девятый вал уже хочется пережить с другой…

И только со своей женщиной хочется плыть дальше. С Оксаной мне хотелось, с Ириной, с Наташей. Были еще и другие девушки в моей жизни, с которыми хотелось бы, но не вышло связать свою судьбу. Я очень ценил таких женщин. Они до сих пор волнуют меня… И мне уже хотелось, чтобы Вика вошла в их число. Сейчас хотелось, а это уже верный признак, что я не захочу выгнать ее из своей постели…

– Это, конечно, не мое дело, – спустя время сказала Вика. – Но пластмассовые цветы – плохая примета.

Я кивнул, соглашаясь с ней. Эйфория спала, но мне совсем не хотелось расставаться с ней. А цветы я выброшу, чтобы не было больше несчастий…

Глава пятая

Под суд своей совести я не попал: Гога своим примерным поведением избавил меня от необходимости казнить себя за преступную оплошность.

В пять утра я был у его подъезда, а в десятом часу он вышел из своего дома. Посвежевший от щедрого сна, взбодренный хорошей погодой – небо ясное и высокое, воздух чистый и звонкий, как в сосновом бору. Оказывается, даже темные силы радуются светлому дню.

Да и у меня хорошее настроение, такое же бодрое. Ночью немного поспал, в машине чуть-чуть вздремнул в ожидании объекта. Дома меня ждет Вика, и это только радует; хотя, увы, могло быть и наоборот…

Гога уже переговорил со своим Юрой, назначил ему встречу на Героев Панфиловцев, а именно на этой улице живет Вика. Значит, он не знает, что девушка сейчас находится у меня. Что ж, тем лучше…

Радиомаячок исправно подавал сигнал, и я спокойно, без суеты выехал вслед за Гогой на Кольцевую автостраду, свернул на улицу Свободы, затем на Героев Панфиловцев и припарковался неподалеку от знакомой крупнопанельной высотки.

Гога не пытался форсировать события, он просто ждал Вику в машине. Но дождался меня.

Незаметно для него, через заднюю дверь я вышел из микроавтобуса, неторопливым, но бодрым шагом направился к подъезду, универсальным домофонным ключом открыл дверь, вошел внутрь. К Вике домой я подниматься не стал, просто выждал время и с озадаченным видом вышел во двор. Сел на скамейку перед подъездом, закурил, якобы для того, чтобы снять раздражение.

Периферийным зрением я наблюдал за серебристым внедорожником, что стоял неподалеку. Стекла в нем затонированы, но я все-таки надеялся уловить опасное движение. Вдруг у Гоги под сиденьем находится сборная винтовка, вдруг он решил избавиться от меня прямо сейчас… Но если так, вряд ли он будет стрелять через окно, и я должен был заметить, как опустится стекло.

Но был еще другой, более реальный вариант действий Гоги. На него я и рассчитывал, поэтому обрадовался, когда «зверь» вышел из машины и пошел на «ловца», то есть на меня.

Правда, мимо меня он прошел с беспечным видом, подошел к двери, дернул за ручку. Только тогда с виноватой улыбкой обернулся ко мне.

– Извините, а у вас нет ключа?

Ни дать ни взять, волк в лисьей шкуре. Смотрит на меня так, как будто не знает, кто я такой. А ведь знает. И видел меня как минимум на фотографии. И как я дверь открывал, тоже видел.

Взгляд у него спокойный, глаза обычные, ни теплые, ни холодные; и каких-то особых глубин я в них не наблюдал. А ведь этот человек мог владеть искусством гипноза, чтобы вводить своих жертв в безвольный транс. Но даже зрачки в глазах не черные, как у цыган. В общем, я ничего не почувствовал.

Но мне как бы лень было подниматься со скамейки. Со стороны казалось, что я, как сытый кот, греюсь на солнышке.

– Да там просто, набираешь номер квартиры… Какая квартира тебе нужна? – с вальяжной ленцой спросил я.

– Сто сорок вторая.

– Ну вот, набираешь сто сорок вторую… Какая, говоришь, квартира? – изобразил я всплеск тревожно-подозрительных эмоций.

– Сто сорок вторая! – внутренне ликуя, выразил озабоченность Гога.

Похоже, он всерьез решил, что я попался на его уловку. Ведь он же знал, что здесь я из-за Вики, а она в этой квартире и жила.

– А тебе чего там надо? – с возмущением и настороженно спросил я.

– Вика мне нужна.

Иного ответа я и не ожидал.

– Зачем?

– Ну, мы договорились с ней встретиться.

– Зачем? – еще громче и напористей спросил я, поднимаясь со скамейки.

– Ну, зачем встречаются мужчины и женщины?

Гога говорил спокойно, но руки его находились в движении. Казалось он обнимает сзади невидимую женщину, руками нежно лаская ее груди.

– У вас что, роман?