Письмо Россетти - Кристи Филипс

Дверь резко распахнулась через секунду после того, как в нее постучали. И Клер с удивлением увидела на пороге мужчину аристократической наружности, на которого обратила внимание еще на конференции.

– Простите, я, должно быть, ошиблась адресом, – пробормотала она.

– Вы ведь американки, верно? – весело спросил их мужчина.

– Мы ищем Джанкарло Баль…

– Да, мы вас ждем. Входите, прошу вас. Я Маурицио Бальдессари, отец Джанкарло.

Они вошли в элегантно отделанный холл с распахнутыми дверьми по обе стороны и широкой мраморной лестницей, ведущей наверх. В комнате справа зазвонил телефон. Ответил чей-то невнятный голос.

– Я видела вас сегодня на конференции, – все еще недоумевая, начала Клер.

– Я директор отдела истории. Разве Джанкарло вам не сказал? Он рассказал мне, что познакомился с двумя американками, вот я и решил пригласить вас к нам.

В дверях возник еще один мужчина, помоложе.

– Звонит профессор Франко.

– Передай, я перезвоню ей через несколько минут. – И хозяин сделал Клер и Гвен знак подняться следом за ним по ступеням. – Позвольте проводить вас. Джанкарло говорил, вы изучаете Венецию семнадцатого века.

Клер кивнула, и они начали подниматься наверх, на второй этаж дома, оказавшегося настоящим палаццо, где все помещения были декорированы в исключительно утонченном классическом стиле. Даже Гвен была потрясена, разглядывала все вокруг, расширив глаза и слегка приоткрыв рот. А Клер прикинула, что мебель здесь исключительно восемнадцатого века, ковры древние, самые настоящие, восточные. В гостиной стоял большой концертный рояль довольно редкой ныне марки, “Бёзендорфер”, под потолком висела гигантская люстра с подвесками из австрийского хрусталя, а стены украшали потемневшие от времени живописные портреты предков семейства Бальдессари. Маурицио провел их в главный салон, там гостей встретила женщина, вышедшая из двери в дальнем конце огромной комнаты.

– Знакомься, Рената, это гости Джанкарло, – сказал Маурицио.

– Американцы? – спросила дама.

Клер представилась, затем представила Гвен, и обе они подивились тому, как итальянцы произносят “американцы”, точно те являются какой-то редкостной, никому не ведомой породой людей. Словно прибыли они из Нового Света, до сих пор не обозначенного на картах, и готовы поведать невероятные истории о темнокожих дикарях и невиданных урожаях табака и кукурузы. Или то была чисто показушная вежливость, призванная скрыть присущее европейцам презрение к ним?…

– Очень рада видеть вас здесь, – сказала Рената.

Господь наделил ее классической красотой вне времени и моды, подчеркнутой простым черным платьем, которое, впрочем, не скрывало соблазнительных изгибов тела. Вьющиеся каштановые волосы были зачесаны назад и заколоты на затылке, открывая взору лицо с поразительно правильными чертами и ожерелье изящной работы, из бриллиантов и сапфиров, плотно обхватывающее стройную шею.

– Прошу прощения, – вмешался Маурицио. – Но я должен ответить на звонок. Это по поводу конференции, просто голова уже идет кругом.

– Но, Маурицио! – воскликнула Рената. – Ты же обещал освободиться от дел ко времени прихода гостей.

– Всего одну минуту, – бросил он и сбежал вниз по лестнице.

– И нечего держать здесь до бесконечности бедного Энзо, – крикнула она ему вслед. – Его помощник вообще не имеет выходных, – объяснила она. – Просто наш Маурицио слишком много работает. Не надо было позволять ему устраивать из дома офис.

Рената удрученно покачала головой, затем вошла в одну из комнат с высокими окнами и раздернула шторы.

Впрочем, никаких окон за ними не оказалось, и Клер увидела там широкие стеклянные двери, выходящие на балкон. А прямо под балконом протекал Большой канал. Ко времени, когда они добрались до дома Бальдессари, Клер была уже полностью дезориентирована и не совсем понимала, где они находятся. А находились они в палаццо на Большом канале. Напротив, на другой его стороне, блистали фасады других дворцов, мягко подсвечиваемые вечерним солнцем, вот проскользили мимо несколько гондол, почтительно уступая дорогу катеру вапоретто, который не спеша прокладывал себе путь к пристани Салюте. Она с трудом сдержалась, чтобы не издать столь популярный ныне возглас “вау”. И покосилась на Гвен. Похоже, что первоначальный приступ изумления у девушки прошел и она воспринимала все как должное.

– Что за удивительное и приятное совпадение, – говорила меж тем Рената. – Вы случайно познакомились с Джанкарло, и оказалось, что тоже участвуете в конференции.

Возможно, Клер просто показалось, но впечатление было такое, словно Рената, несмотря на всю внешнюю любезность и приветливость, подспудно подвергала сомнению тот факт, что подобное совпадение вообще возможно. Считала, что оно было спланировано заранее. Что за мотивы двигали при этом хозяйкой дома, для Клер оставалось загадкой.

– Забавно, не правда ли? – заметила она. – То есть, я хотела сказать, странно. Случайно зашли пообедать в ресторан, где он работает, и вот оказались здесь, у вас.

Возможно, она воспринимает все слишком близко к сердцу, но все равно ситуацию не мешало бы прояснить, особенно с учетом симпатии к Джанкарло.

– Как долго собираетесь пробыть в Венеции?

И снова вроде бы невинный вопрос, но у Клер возникло ощущение, что и он с подвохом.

– Улетаем в субботу днем. Я должна отвезти Гвен в Париж, к родителям.

– О! – Рената удивленно округлила глаза. – Так значит, вы с ней… значит, Гвендолин не ваша дочь?

– Я стала компаньонкой Гвен всего на неделю.

Клер заранее отрепетировала этот ответ, решив, что подобное объяснение отсекает целый ряд дальнейших расспросов в случае, если придется говорить с человеком не в меру любопытным и невоспитанным.

И действительно, Рената вмиг прекратила расспросы на эту тему. Впрочем, эта итальянка умела быстро адаптироваться к изменениям и завела разговор на еще более скользкую и неприятную для Клер тему.

– А своих детей у вас нет? – приятным голоском спросила она.

– Нет, я не замужем.

– Печально слышать. Несколько лет тому назад было проведено одно любопытное исследование. Так вот, выяснилось, что, если женщина не выйдет замуж до тридцати, у нее гораздо больше шансов погибнуть при атаке террористов или прогуливаясь ночью в темном переулке. Впрочем, теперь это, наверное, уже не так. Террористов развелось пруд пруди, и уверена, что последствия их деятельности…

– Я успела побывать замужем… – перебила ее Клер.

– Так вы разведены? Стало быть, это правда, что американские женщины вполне счастливы, обходясь без мужа и детей? Лично для меня это было бы просто ужасно, я не представляю себе жизни без…

Тут Гвен вдруг согнулась едва ли не пополам и громко закашлялась. Потом выпрямилась и пробормотала сквозь слезы:

– Кажется, я проглотила жука.

– Сейчас принесу вам воды.

И Рената торопливо вышла из комнаты.

А Гвен сразу перестала кашлять.

– Она вас ненавидит, – пробормотала девочка.

– Но у нее нет никаких причин ненавидеть меня.

– Я и не говорила, что есть причины. Просто сказала, что она вас ненавидит.

– Так никакого жука ты не глотала, верно?

– Угу.

– Угу? Что это за ответ?

– Прекрасно вы все поняли. Она ни за что не оставит вас в покое. Будет терзать и дальше, и все из-за драгоценного своего сыночка.

– Тебе всего четырнадцать. И такие вещи тебе знать еще просто не положено.

– Ну уж я-то, по крайней мере, сразу вижу, кому не нравлюсь.

– Не иначе как благодаря огромному опыту?

– Ха-ха-ха! Очень смешно! Не столь огромному, как у вас, смею заверить.

Рената вернулась со стаканом воды, Гвен жадно осушила его до дна, а потом отерла рукавом выступившие на глазах слезы. Клер переложила коричневый пакет в другую руку. И пожалела об этом, поскольку жест не укрылся от внимания Ренаты.

– Давайте я подержу. Или положу куда-нибудь, – предложила хозяйка дома.

Дар показался ничтожным, особенно в таких обстоятельствах.

– Там просто бутылка вина, – начала Клер.

– И десерт, – подхватила Гвен.

– Как мило с вашей стороны, – заметила Рената, но искренности и теплоты в ее голосе не было.

Она повернулась к двери в столовую и подозвала официанта в униформе. “Боже ты мой, – подумала Клер, – да у них и слуги имеются”. Рената отдала официанту пакет и велела отнести на кухню.

– Жаль, что моя старшая дочь, Джульетта, не может познакомиться с вами. Она сейчас в Риме, учится в университете. Эти современные молодые девушки хотят быть независимыми. Но я сказала Джульетте: ты должна обзавестись детьми, пока еще молода. Не откладывай в долгий ящик, в двадцать пять лет – это самое позднее. Ей уже двадцать три, и я начинаю беспокоиться. Тут нечего долго ждать, иногда женщины так поздно рожают первого ребенка, что сразу и не поймешь, доводятся ли они ему матерью или бабушкой.