Гипнотизер для темных дел - Ольга Баскова

Молчанов побагровел:

– Так это тоже было подстроено? Значит, я никого не убивал?

Любовники переглянулись.

– Роль воришки играл небезызвестный вам Алексей Викторович Зайцев, – пояснил Максим Петрович. – По правде говоря, мы с Верой боялись прокола. Ведь вы врач и могли определить: преступник жив. Однако под влиянием страха вы не заметили биение пульса, как не заметили ничего особенного и в подсунутой вам газете, где происшествие описывалось довольно подробно. Сию газетку мы напечатали в одном экземпляре в подпольной типографии, любезный. Стоило вам подойти к любому киоску с прессой и попросить номер за то число, мы бы пропали. Но ваш страх сыграл нам на руку. Так у вас возник комплекс вины. Потом в дело вмешался шантажист, затем – моя дочь, и комплекс вырос до размеров земного шара.

– Ради денег вы пожертвовали собственной дочерью? – удивился Геннадий.

Терлецкий махнул рукой:

– Никто ею не жертвовал. Приходя к вам, она параллельно консультировалась у другого психолога, ставившего защиту. Вы бы не причинили ей вреда. Потом Вера организовала труп бомжихи такого же роста, как и моя дочь. Ваше чувство вины следовало усилить, поэтому она надела на палец жертвы кольцо Анжелики. Мне неприятно, что я впутал в историю собственного ребенка, так что давайте больше не говорить о ней.

Врач попытался возразить, однако бизнесмен перебил его:

– Потом пришел мой черед. Вера талантливо разыграла сцену моего убийства, и я исчез, чтобы появиться в другом месте. Монгола следовало убрать, но сделать это, будучи живым, я не мог: его дружки вмиг вычислили бы меня. Пришлось совершить преступление, официально числясь мертвым. Проникнув в дом своего бывшего компаньона, я вонзил ему нож в сердце, а потом попытался инсценировать пожар. Думаю, полицейские догадались, что к чему, однако к убийствам криминальных авторитетов они относятся равнодушно. Видите, как удачно все сложилось?

– Вы лишились двух лагерей, – промолвил Геннадий.

Максим Петрович пожал плечами:

– Они мне больше не нужны, дорогой. В этих чемоданах, – он указал на стоявшие у стенки черные дипломаты, – миллионы долларов. Они позволят мне пожить первое время на каком-нибудь заграничном курорте. Позже я подумаю, как правильно вложить их в дело, чтобы обеспечить нам с Верочкой достойную жизнь. – Он сделал паузу, потом продолжил: – По правде говоря, мне до смерти надоели Зайцев и Ступаков. Да что там надоели, они пугали меня своей жадностью, болтливостью и ненадежностью. Вера подробно рассказала, как Алексей Викторович радовался моей смерти. Согласитесь, иметь таких компаньонов опасно, вот почему от них следовало избавиться. Вот почему я дал волю татарам, даже заплатил им за разыгранное преступление.

– Но Ступаков пока жив, – проговорил Молчанов.

– Он умрет в больнице, – ласково сказал Максим Петрович.

Психотерапевт поежился:

– Что вы думаете делать дальше? Работать со Смуровым?

Терлецкий покачал головой:

– Мне чертовски надоел этот пресловутый пионерский бизнес и детки-дебилы. Если не ошибаюсь, Андрей Павлович тоже считает меня почившим, и флаг ему в руки. С имеющимися у меня средствами я могу начать все сначала и не в этой стране, – он улыбнулся. – Заодно я расскажу и про вашу роль: мы намерены сделать вас козлом отпущения. Сейчас вы сядете за компьютер и напишете признательное письмо, в котором все подробно изложите: как оказались на мели, как встретили свою одноклассницу Веру Акулову, предложившую вам деньги за то, чтобы убрать мою дочь, как вы согласились на это. Позже вам пришлось убрать и меня, разгадавшего ваши хитрости. – Он мерзко хихикнул. – Мы оставим вам капельку совести, Геннадий. Далее вы изложите, что все время мечтали вернуться к честной жизни, однако Акулова шантажировала вас. Сегодня ваше терпение лопнуло, и вы прикончили ее. Не мысля себе дальнейшей жизни с таким грузом на сердце, вы убили и себя. Каково? По-моему, здорово. Вам понятна отведенная вам роль?

– Понятна, – Геннадий сжал кулаки, – а где же Анжелика?

Бизнесмен встал со стула и подошел к окну:

– Оставьте ее в покое. Она в Англии, жива и здорова.

– Вы уверены? Она звонила вам?

Предприниматель вздрогнул:

– Почему вы спрашиваете? Я общаюсь с ней при помощи эсэмэсок и электронной почты.

– То есть вы не слышали ее голоса?

Терлецкий обернулся к нему:

– А в чем дело?

Кинув на Веру убийственный взгляд, Молчанов почувствовал прилив мужества.

– Ваша так называемая компаньонка давно хотела прибрать к рукам ваши денежки. И не говорите мне, что она просто хорошо сыграла свою роль, – врач растянул губы в улыбке. – Я кое-что понимаю в психологии. Вера положила на вас глаз, вернее, на ваше добро, однако ей мешала Анжелика. Акулова знала: она никогда не станет вашей наследницей, пока жива родная дочь, вот и предложила впутать девушку в ваши разборки якобы для дела. Подумайте, вы ведь могли обойтись без нее, хватило бы одного Зайцева.

Слушая Геннадия, Вера побледнела и вскочила с кресла:

– Не слушай его! Он все врет.

– Я неплохой психиатр, – продолжал Молчанов, не глядя на женщину, – и могу с уверенностью заявить: Анжелика полностью отдавалась сеансу. Никакой защиты у нее не было и в помине. Впрочем, вы же не ходили с дочерью к врачам, а доверили все Вере?

Уголки рта Терлецкого затряслись. Он подошел к Акуловой и схватил ее за горло:

– Он говорит правду?

Акулова молчала. Предприниматель все понял.

– Значит, моя девочка не в Англии? А где же она?

– Обугленное тело, которое вы якобы опознали по кольцу, и было трупом Анжелики, а не присмотренной Верой бомжихой, – пояснил Геннадий. Руки Терлецкого бессильно повисли вдоль тела. Собрав в кулак всю свою волю, он бросился на любовницу:

– Сука! Так это правда!

В ту же минуту ему в ребра уперлось дуло пистолета. Максим Петрович отпрянул, не переставая пожирать Веру глазами. Девушка спокойно улыбнулась:

– Кажется, теперь мой выход? Садитесь, дорогие зрители.

– Я убью тебя, – прохрипел Терлецкий.

– Но сначала я расскажу тебе кое-что интересное, – не опуская дула, Акулова уселась в кресло, положив ногу на ногу. – Геннадий прав, Максим, однако не совсем. Скажи, когда мы с тобой познакомились, ты не узнал меня?

Обессиленный предприниматель покачал головой. Вера кивнула:

– Так я и думала. Теперь послушайте еще одну историю. Для некоторых из присутствующих она не нова. – Акулова откашлялась. – Итак, начну сначала. Жила-была девочка по имени Вера. И внешностью ее бог не обидел, и умом, да только родители подвели: пьянствовали день и ночь напропалую. До перестройки за их «моральный облик и семью – ячейку общества» боролся коллектив завода, на котором они работали. Девочка ходила в школу, где переносила самые настоящие унижения. И вправду, кому понравится ребенок, от которого разит потом и нестираным бельем? Однако она продолжала учиться. В один прекрасный день у нее отняли и эту радость. Государство дало возможность жильцам самим решать судьбу своих квартир, и безработные, вконец опустившиеся Акуловы, пропившие все, что можно, посягнули на квадратные метры. Им бы пойти в агентство недвижимости, да без водки ныла душа, и родители отдали большую однокомнатную первому попавшемуся покупателю за двести долларов. Догадываетесь, кто им был?

Терлецкий крякнул и отвернулся.

– Гена, Максим Петрович, покончив с карьерой инженера, отнюдь не бедствовал, – продолжала Вера. – Предпринимательская жилка, до этого дремавшая, дала себя знать. Он принялся заниматься махинациями с квартирами, выискивая подобные семьи и за гроши оформляя на себя их квартиры. Так мы очутились на улице. Родственников у нас не было, и я с родителями прямиком отправилась на свалку. Никто из вас там никогда не жил, и вам не понять, что испытала я. Но я оказалась упорной девочкой и дала себе слово вырваться из этого болота. Ох, как мне пришлось попотеть! В четырнадцать лет я спала с самыми грязными бродягами, потому что они обещали мне свое покровительство. Позже я познакомилась с так называемым предпринимателем, подгонявшим к свалке свой замызганный автомобиль и забиравшим просроченные продукты, которые свозили туда из супермаркетов, и стала помогать ему. Накопив достаточное количество денег, я сбежала со свалки, сняла квартиру в городе, вернулась в школу. Жизнь моя налаживалась. Не бросив бизнес, я заработала на учебу, поступила в университет и закончила психологический факультет. Уже позже, работая в одном учреждении, я поняла: смысл моей жизни – месть вот этому толстому борову.

– Что ты такое говоришь? – Терлецкий в ужасе закатил глаза.

– Что слышал. Или тебе прокричать это в уши?

Вконец обессиленный, предприниматель упал на диван.

– Помнишь наше знакомство? – она приблизила к мужчине искаженное яростью лицо. – В баре на Тополиной? Оно тоже не было случайным. Да, я хотела отобрать у тебя фирму, но прекрасно понимала: ты никогда не променяешь меня на свою дочь. Значит, мне нужно было от нее избавиться.