Гипнотизер для темных дел - Ольга Баскова

Константин усмехнулся:

– Что с ними сделают?

Супруга пожала плечами:

– Там, где крутятся деньги, могут сделать все, что угодно. А вот и наша Танечка пришла, – услышав скрип калитки, Катя выглянула в окно. – Как раз с нами и поужинает, а то сунула газету и убежала. Иди к нам, милая.

Вожатая быстро взбежала по лестнице.

– Огромное спасибо тебе, – Зорина дотронулась до ее руки. – Ты нам очень помогла.

Таня улыбнулась:

– Я должна была это сделать. А где эти мальчики?

– Ты хорошо их знала?

Девушка кивнула:

– Они были в моем отряде.

Скворцов заинтересованно посмотрел на нее:

– А как объяснили их пропажу?

Студентка усмехнулась:

– Никто не пропадал. Периодически детдомовских детей усыновляют зарубежные семьи.

– Почему же ты спрашиваешь, где они?

Вожатая заморгала глазами:

– Скажите, если человек не хочет, чтобы его усыновляли, это всем до лампочки?

Взрослые с удивлением посмотрели на нее:

– О чем ты говоришь?

Девушка вздохнула:

– Валерка и его друзья не были ангелами. Просто обычные парни, которым не повезло в жизни. Раньше они промышляли на вокзале в Котово, потом их отловили оттуда и поместили в детский дом. Казалось, жизнь стала налаживаться – и вдруг откуда ни возьмись появились эти американцы Ричардсоны, возжелавшие усыновить всех троих во что бы то ни стало. Сначала парни обрадовались – наконец-то будет настоящая семья, с удовольствием поехали на встречу с американцами, но вернулись разочарованные, категорически заявив: ни к каким Ричардсонам они не поедут. Я стала невольной свидетельницей их разговора с Зайцевым. Парни кричали, топали ногами, и Алексей Викторович пообещал: они останутся в детском доме. Получается, их вывезли тайно? Ведь вечером они действительно гуляли по территории и ни словом не обмолвились о поездке. Кстати, Валерка хотел взять мой адрес, чтобы написать письмо по окончании смены. Он не уехал бы, не попрощавшись.

Катя и Скворцов переглянулись. То, о чем они подумали, пугало.

Громкий телефонный звонок разбудил Ступакова, который мирно спал на плече жены, как всегда приняв перед сном изрядную дозу. Матерно выругавшись, он потянулся за трубкой:

– Кто там еще?

Татьяна, моргая набрякшими веками, приподнялась на локте.

Хриплым голосом директор буркнул:

– Слушаю!

– Слушайте внимательнее!

Это была какая-то незнакомая женщина. На секунду у него мелькнула мысль, что дама, возможно, ошиблась номером.

– Кого вам нужно?

– Тебя, жулик.

Почему-то после этих слов ему стало ясно: гражданка попала по адресу.

– Кто вы?

– Я рискнула послать своего ребенка в твой чертов лагерь.

– И что же дальше?

Мужчина расслабился.

– Вы решили сообщить мне об этом в три часа ночи?

– Если придется, я убью тебя, – пообещала незнакомка. – Моя девочка, Света Синякова, болеет пиелонефритом, а ты приказал выслать ее отряд в лесной лагерь.

Ступаков похолодел. Он давно боялся подобного развития событий. Дело в том, что в его владениях под названием «Гардемарин» оздоравливались не только детские дома из Приреченска. Огромная строительная компания «Старстрой» с головным офисом в Симферополе заключила с Терлецким договор: они помогают в строительстве и ремонте лагерных корпусов, предоставляя скидки, а «Гардемарин» гостеприимно распахивает двери для их чад, продавая путевки по символическим ценам. Правда, цены эти были символическими только для Терлецкого. Одиноко стоящий в поле лагерь «Гардемарин» с деревянными домиками, вонючими сортирами на улице, вечно испорченными холодильниками, а отсюда – и переполненными лазаретами и грязным, неубираемым пляжем без раздевалок и мусорных контейнеров явно не стоил двести долларов в месяц с человека.

К сожалению, неизбалованные морем россияне этого не понимали. Терлецкого осаждали не только представители детских домов, но и другие организации. Два года назад он решился нарушить условия договора, поставил в «Лагуне» и в «Гардемарине» двуспальные кровати, заселив шесть человек в комнату вместо трех, и уменьшил порции еды. Россияне вопили пока только насчет туалетов, очередь в которые приходилось занимать с утра, душевых кабин, ласково омывавших посетителей ледяной водой, невозможности нормально разместиться на пляже. Со всех концов России звонили желающие пополнить их ряды, и Максим Петрович полвесны пребывал в тягостных раздумьях.

Однажды, приехав в Крым, по пути в Мидас он заметил вывеску, приглашающую всех желающих отметить праздники на лоне прекрасной природы Зеленой долины, проведя несколько дней в туристическом лагере «Лесной». Обратив на это внимание сидящей рядом Веры, Терлецкий захотел доехать до указанного места. По выщербленной дороге они тряслись около получаса, пока не увидели деревянные ворота со стоящей рядом огромной собачьей будкой. Позвав хозяев, предприниматель вздрогнул: из ворот выкатилось нечто, отдаленно напоминающее женщину, с колобкообразной фигурой, в грязной ветровке, с кривыми ногами, которые обтягивали старые спортивные штаны, с одутловатым лицом и давно не мытыми сальными волосами. Улыбнувшись, хозяйка показала желтые кривые зубы:

– Вы ко мне?

– К вам. Мы хотим посмотреть лагерь.

– Прошу.

Смахнув грязь с каблуков заскорузлой ладонью, женщина направилась к самодельной веранде, где стояли кое-как сколоченный стол и колченогие стулья. Электрический провод с одинокой лампочкой сиротливо висел над ним. Терлецкий, разбиравшийся в электрике, недовольно моргнул:

– Этот шнур – бомба замедленного действия. Почему вы не вызовете мастера?

Тетка усмехнулась:

– На какие шиши? Я выкупила эту конюшню, но пока она не принесла мне ни копейки.

– Почему же?

– Никто не хочет отдыхать здесь.

Вера вспомнила о правилах приличия:

– Простите, как вас зовут?

– Ольга Михайловна Будко.

Акулова и Терлецкий назвали свои имена.

– Покажите нам свои владения, будьте так добры.

Засунув руки в карманы, Будко зашагала по влажной земле, тыкая пальцем в деревянные домики:

– Это столовая, тут можно питаться, когда идет дождь. А это спальня.

Терлецкий задумался:

– Сколько, по-вашему, может принять этот лагерь? Пять человек?

Ольга Михайловна хрюкнула:

– На большее я не рассчитываю.

– Почему?

– А вещи и продукты? Предположим, туристы приедут со своим скарбом. Некоторые, – поправилась она. – А как я обеспечу остальных? У меня нет ни копейки.

– А палатки у вас есть?

Хозяйка осклабилась:

– Этого добра хватает. Как и спальников.

Максим Петрович громко рассмеялся:

– Да здесь просто Клондайк. Эльдорадо. Вам никто об этом не говорил?

Будко воззрилась на него:

– Вы первый. Хотите искать здесь полезные ископаемые? Это даже не смешно.

Терлецкий потер руки:

– Уже нашел. Дайте-ка мне ваш телефончик.

К удивлению Веры, у дамы оказался мобильный.

– Завтра я вам позвоню.

Почуяв выгоду, Ольга Михайловна, как собачонка, бежала за странной парой:

– Я буду ждать.

– Поверьте, недолго.

– Ты серьезно собираешься связаться с ней? – спросила Вера, когда они сели в машину.

– Именно так, – ответил предприниматель, включая зажигание. – Я расселю здесь лишних людей.

Акулова вскрикнула:

– С ума сошел! Мы же нарушим условия контракта!

Престарелый любовник показал вставные зубы:

– В любом документе можно найти лазейку, дорогая. Кому, как не тебе, знать об этом.

Вера не стала спорить. Она знала: руки Максима, как руки царя Мидаса, все превращают в золото.

Верный своему обещанию, Терлецкий не стал мучить Будко ожиданиями. Он появился в «Лесном» на следующий день и, сунув в руки оторопевшей хозяйки пачку долларов, достал план с внесенными им изменениями.

– Надо все здесь устроить так, как я написал, – заявил он.

Она подняла вверх толстый палец:

– Не возражаю.

Работа пошла. Прибывшие рабочие очистили поляны от мусора, поставили палатки, соорудили деревянные турники, и в начале сезона лагерь принял первую партию отдыхающих детей, воспитанников детского дома. Несчастные дети, вкусив прелести лесной жизни, раздирая покусанные комарами конечности, с ревом умоляли забрать их отсюда, соглашаясь даже на Приреченскую область. Воспитатели взывали к Терлецкому, однако он однозначно ответил:

– Будете здесь.

Большие планы Терлецкого насчет «Лесного» с самого начала терпели неудачу. Первая идея, пришедшая ему в голову, заключалась в следующем: именно сюда он решил направлять те детские дома и интернаты, контингент которых, состоявший сплошь из рецидивистов-воров и хулиганов, славился своими подвигами в лагерях. Два года Максим Петрович праздновал победу. Наслышанные о своеобразном наказании, воспитанники детских домов прикладывали все усилия, чтобы не попасть в «Лесной».