В стране легенд - Вера Маркова

А те, кто увидел корабль-призрак, уже прощаются с жизнью. Горе морякам, утратившим мужество в час опасности! Им уже не совладать с бурей.

Только немногим счастливцам удаётся уцелеть после встречи с «Летучим голландцем».

Вот что рассказывали английские моряки.

Трёхмачтовый парусник «Глостер» шёл к берегам Англии.

Вдруг среди бела дня, справа по борту, словно поднявшись из глубин моря, появился «Летучий голландец». Стоял штиль, но с немыслимой скоростью летел «Летучий голландец», будто был у него свой собственный ветер, надувавший его рваные паруса. Мгновенно он оказался возле «Глостера» на расстоянии одного кабельтова.[64]

От «Летучего голландца» отвалила лодка. Пронзительно заскрипели уключины, когда навалились на вёсла матросы-призраки.

Люди на «Глостере» словно окаменели.

Лодка подошла совсем близко, и на палубу упал холщовый мешок. Ветхий холст расползся, и по палубе рассыпались письма.

И тут же как сгинула лодка. Пропал из глаз и «Летучий голландец».

С ужасом смотрели моряки на эти письма, не смея подойти к ним.

Громко всхлипнул юнга. Страшно мальчишке! Тут и бывалых моряков бьёт дрожь. Море спокойно, и пропал из виду «Летучий голландец», но как спастись, когда вот они, проклятые письма!

Всё равно увлекут их эти клочки бумаги в пучину моря.

И тогда сказал старый матрос, с волосами белыми, как морская соль:

— Есть только одно средство, чтобы нам спастись. Слышал я о нём, когда ещё был молод, от моряков, таких же старых, как я сейчас. Надо взять письма с «Летучего голландца» и прибить их гвоздём к фок-мачте. Тогда «Летучий голландец» потеряет власть над нашим кораблём.

Самые отчаянные из матросов поспешно, торопя друг друга, прибивают письма к фок-мачте.

«Глостер» сходит с намеченного курса. Скорей в ближайший порт! Лишь бы избавиться от этой страшной почты.

Письма мертвецов пришли на родину.

Молодая голландка в белоснежном чепце с удивлением берёт из рук почтальона мятое, пожелтевшее письмо.

Странный адрес написан на нём:

«Розе ван Хольп, на улице святого Николааса, в доме, где скобяная лавка, напротив трактира „Зелёный гусь“».

Немало походил почтальон по городу с этим письмом. Давно уже нет трактира «Зелёный гусь», нет скобяной лавки, где-то на чердаке ржавеет её железная вывеска.

Девушка роняет листок и боится поднять его.

Письмо адресовано её прабабке, которая вот уже много лет покоится в могиле.

А «Летучий голландец» продолжает свой не знающий конца путь…

Сколько раз упорно и безнадёжно возвращался он к мысу Горн! Но всякий раз, как щепку, подхватывал его яростный ураган, кружил в воздухе и отбрасывал назад в море.

Горе кораблю, если повстречается ему посреди океана «Летучий голландец» — предвестник верной гибели!

Испытывает ли радость его жестокий капитан, вымещая свою злобу и отчаяние на встречном корабле? Или устал он тащить за собой груз проклятий и слёз?

Кто знает!

Как неприкаянный носится он по волнам морей и океанов. Сегодня светит ему Южный Крест, а завтра — созвездие Большой Медведицы.

Желанна и заманчива для него смерть. Измученный бесконечным странствием, сколько раз правил капитан свой корабль на скалы! Но скала, обернувшись волной, мягко подстилалась под дырявое днище корабля.

На вечные скитания осуждён «Летучий голландец».

Так гласит легенда.

ДОКТОР ФАУСТ{12}

Доктор Фауст бросил колбу на пол.

Зазвенели осколки стекла, и густые капли ярко-шафранного цвета брызнули на каменные плиты. А ещё недавно он считал эту жидкость драгоценной! В ней были соединены самые чудодейственные элементы из всех известных алхимикам:[65] «лилия» и «красный лев». Только так мог родиться эликсир «великий магистерий», иначе именуемый жизненным эликсиром.

Доктор Фауст создал его согласно тайным рецептам алхимиков. Этот эликсир, говорили они, может превращать неблагородные металлы в золото, излечивать все болезни, даровать бессмертие людям.

И что же? Эликсир «великий магистерий» не превратил свинец в золото, а больной, испивший всего несколько капель этого снадобья, скорчился, как от яда, почернел и умер.

— Жизненный эликсир — обманчивая мечта, заблуждение… Природа не отдаёт так легко своих тайн! — воскликнул доктор Фауст. — Я опять — в который раз! — шёл по ложной дороге. Отец мой, алхимик, скончался среди своих колб и реторт, обманувшись во всех своих ожиданиях, и сам я стою у порога смерти с пустыми руками… Скоро меня положат в могилу вместе с пером, чернильницей, бумагой и книгами, как хоронят воина вместе с его мечом.

Вечереет. В рабочей комнате доктора Фауста становится всё темнее. Впрочем, комната эта и днём напоминает склеп. Каменные своды нависли над самой головой. Окна с частой решёткой, похожие на пчелиные соты, с трудом пропускают свет сквозь толстые цветные стёкла.

В углах чернеют рычаги и колёса. Там стоят диковинные машины, похожие на скелеты рогатых чудовищ. Они уже заржавели. Прислонены к стене большие летательные крылья. Но кто когда-нибудь взлетал на них?

На столах круглые колбы, гнутые реторты с журавлиными носами, перегонный куб, мраморные ступки, весы с длинным коромыслом, песочные часы… В сосудах жидкости всех цветов: мутно-опаловые, зелёные, карминно-красные.

На стенах связками висят целебные растения. Здесь был даже похожий на человечка корень мандрагоры,[66] о котором говорили, что мандрагора кричит страшным криком, когда её выкапывают из земли. Некогда задался Фауст целью: восстановить сожжённое растение из пепла и золы, как делали иные алхимики, и понял — это фокус шарлатанов. Бросали они семена растений в золу и проращивали их.

Астролябия,[67] небесный глобус… А небо по-прежнему полно загадок! Много лет изучал он астрологию[68] и составлял гороскопы.[69] Но в нём зародились сомнения. Он проследил судьбы трёх людей, родившихся в одну и ту же минуту, а значит, при одном и том же расположении светил. И что же? Один из них стал богачом, другой — бездомным нищим, а третий утонул в детстве. Вот до чего были различны их судьбы! О лживая наука — астрология, ты не больше способна предсказывать будущее по звёздам, чем гадалка по картам!

Фауст печально оглянулся кругом. Сколько надежд похоронено в этих стенах! И всё же он начал бы поиски и опыты снова, если б не был так стар.

Время — не песочные часы! Стоит перевернуть их — песок посыплется и опять начнёт отсчитывать минуты. Но кто возвратит человеку его молодость?

Доктор Фауст, шаркая меховыми туфлями, прошёл из рабочей комнаты в свой тесный кабинет.

Сколько книг! Полки с книгами от пола до самого потолка. Некоторые из них прикованы к полкам железными цепями. Свитки пергамента на столе и на полу.

Фауст опустился в кресло и зябко потёр худые, морщинистые руки. На нём мантия, подбитая лисьим мехом, и тёплая шапочка. Стоит весна, а ему холодно! В семьдесят шесть лет кровь уже плохо греет.

— Кровь моя холодна, как у ящерицы, — невесело улыбнулся он. — А огонь в душе всё не гаснет, и это тоже одно из необъяснимых чудес природы.

Ящерица! Только он произнёс это слово, как на память ему пришла саламандра — дух огня.[70]

Фауст повернулся к очагу, где висело на цепях железное кольцо. В кольцо был вставлен большой глиняный тигель, а внизу под тиглем лежала груда поленьев.

Начертав в воздухе магический знак, Фауст громко произнёс заклинание. Он призвал духа огня. И сейчас же дубовые поленья в очаге запылали сами собой. Из пламени выглянула и весело заплясала маленькая юркая саламандра. Уж она-то не была холодна — в комнате сразу стало жарко.

— Саламандра, друг мой! — сказал ей Фауст. — Из всех стихийных духов природы я люблю тебя больше всего. Ты сродни мне. Духи воды — ундины — холодны и равнодушны. Сильфы — духи воздуха — летучи и непостоянны. Дух земли слишком могуч и грозен: его вид, его грозный голос страшат меня. Но с тобой я охотно делю своё одиночество. Вот беда моя, слышишь ли, саламандра! Я так же сильно, как в юности, жажду высшего познания, но не достиг его, а силы мои уходят…

Саламандра вдруг замерла на железной цепи в очаге и, свесив огненный хвост, казалось, внимательно слушала Фауста.

Фауст снял с полки несколько больших манускриптов[71] и, сгибаясь под их тяжестью, побрёл к очагу.

— Вот книги, которые я создал. Долгие годы я писал их. Эта — «Ключи ада» — о тайнах магии, эта — о лекарственных травах, эта — о движении небесных тел… И всё же правды в моих книгах слишком мало, а ошибкам нет конца. Я уничтожу мои книги, как разбил колбу с бесполезным эликсиром, чтобы они не плодили новых ошибок. Сожги их, саламандра, обрати их в пепел!

И Фауст начал одну за другой бросать раскрытые книги в пылающий огонь. Листы зашевелились, почернели, по ним пробежала красная полоса. Но вдруг огонь погас. Саламандра метнулась вниз и скрылась среди обгорелых поленьев.