В стране легенд - Вера Маркова

У порога он всё же обернулся и взглянул на сына.

Но дон Жуан не побежал за отцом и не вернул его, а продолжал медленными глотками пить вино.

Вечером дон Жуан пошёл в один кабачок посмотреть на пляски цыган. Сопровождал его только один молодой паж. Дон Жуан надвинул шляпу на глаза — он не хотел быть узнанным.

Вдруг в глухом переулке на него напало несколько наёмных убийц. Лица их были закрыты масками. Плащи ощетинились, прикрывая оружие…

Дон Жуан был отважен до безрассудства, но он понял, что надо спасаться бегством. Для таких головорезов нет законов чести — заколют в спину. Такая смерть казалась ему омерзительной и постыдной.

Дон Жуан бросился бежать, свернул в одну улицу, в другую, миновал какой-то пустырь и вдруг увидел перед собой одинокую часовню. Он с силой рванул дверь. А, не заперта! Дон Жуан проскользнул внутрь и очутился в полумраке. Огонек лампады не мог рассеять густые тени.

Дон Жуан перевёл дыхание, поглядел вокруг и увидел надгробную статую. Наверное, она была изваяна по образу и подобию того, кто был похоронен в этой часовне.

Высокий воин из белого мрамора нёс вечную стражу над могилой. Тяжёлая рука горделиво лежала на щите. На нём был вырезан фамильный герб.

В часовню, запыхавшись и дрожа, вбежал испуганный паж:

— Сеньор, убийцы, кажется, потеряли наш след. Мы можем спрятаться здесь до утра, а дверь припрём изнутри.

— Недурная выдумка! Не прикажешь ли мне лечь спать без ужина вот на этой надгробной плите? Я сейчас так резво бежал, что не прочь закусить. Кто сегодня приглашён ко мне на ужин?

— Сегодня? Кажется, никто, сеньор. Вы собирались заночевать в кабачке.

— Ах, чёрт! Это досадно! В кабачок сейчас не сунешься — прирежут, как барана. Но погляди на это каменное чучело — как оно на нас пялит свои белые глаза. Прочти-ка надпись на могиле. Я хочу узнать, кто здесь похоронен.

Паж засветил свечу и поднёс к надписи.

— Сеньор, это могила командора Гонсалес де Ульоа, — сказал он, запинаясь. — Надпись гласит:

«Здесь ждёт благороднейший кабальеро, чтобы заслуженная месть постигла наконец его жестокого убийцу».

— Ба, командор, старый знакомый! — воскликнул дон Жуан. Опасность разгорячила его, и в нём кипело весёлое бешенство. — Знаменитый командор, доблестный воин, ты вёл за собой в сраженья многие знамёна! А теперь стоишь здесь, высеченный из камня. Была ли слава твоя бела как день или черна как ночь? Теперь тебе всё равно! Всё равно! А помнишь ли, как ты ругал меня негодяем? Вот же тебе! — И дон Жуан схватил статую за мраморную бороду. — Приходи ко мне на ужин сегодня, мой неудавшийся тесть, слышишь? Живот твой, верно, ссохся от долгого поста… — И дон Жуан, отвернувшись, пошёл прочь.

Тут молодой паж закричал не своим голосом:

— Сеньор мой, статуя кивнула головой. Она кивнула головой!

— Что ты мелешь, трус? У тебя от страха в глазах двоится, — спокойно отвечал дон Жуан. Но всё же он не захотел ни минуты долее оставаться в часовне и вышел на улицу. Будь что будет!

Скоро убийцы заметили его и снова бросились в погоню.

А скрыться было негде. И справа и слева тянулись белые каменные стены.

Ветер бросал сухую пыль в глаза. Слышался лай собак, кто-то поспешно запер ворота.

Редкие прохожие шарахались в стороны. Крестьянин спрятался за спину своего мула. Монах перекрестился и нахлобучил капюшон. Только оливы и смоковницы выглядывали из-за стен и протягивали навстречу дон Жуану длинные тёмные руки.

Дон Жуан решил прислониться спиной к стене и дорого продать свою жизнь. В нём уже разгорелась знакомая радость боя.

Вдруг он услышал стук колёс, и из-за поворота улицы выехала карета, запряжённая четвёркой лошадей.

Дон Жуан рывком открыл дверцу и на ходу прыгнул в карету.

В карете сидела молодая дама с дуэньей. Обе они вскрикнули.

— Не бойтесь, благородные дамы, — стал успокаивать их дон Жуан. — Я не грабитель. За мной гонятся по пятам наёмные головорезы, и я в смертельной опасности. Но если я встревожил вас, то скажите хоть слово, и я выпрыгну из кареты.

Молодая дама крикнула кучеру, который в испуге придержал лошадей:

— Гони во весь опор! Быстрее!

При звуках знакомого голоса дон Жуан вздрогнул. Донна Анна… Это была донна Анна! Поражённый, он не сразу мог найти слова для благодарности. Донна Анна сказала ему:

— Выходите из кареты, сеньор. Вы уже на людной улице. Здесь вам ничто не грозит. Я должна была бы вонзить вам в сердце кинжал, чтобы отомстить за смерть моего отца. Но этого я не сделаю. Пусть небо покарает вас.

Карета остановилась. Дон Жуан отворил дверцу и оглянулся на донну Анну. Факелы стражников озарили её лицо. И дон Жуан увидел, ясно увидел: она была совершенством красоты. Дверца захлопнулась, и карета покатила дальше.

Дон Жуан стряхнул с себя оцепенение и словно нехотя, тяжёлыми шагами направился домой. Вскоре и молодой паж благополучно вернулся и начал рассказывать слугам чудеса о своей храбрости. Троих головорезов наколол на шпагу!

Дон Жуан сел за стол и велел подать себе ужин, досадуя на одиночество. Оно оставляло слишком много простора для мыслей. Паж ещё не совсем твёрдой рукой налил вина в бокал и зажёг восковые свечи.

«Если б свершилось чудо, — думал дон Жуан, опёршись локтем на стол, — если б донна Анна простила меня… Но нет, что пользы! Я уже не могу любить по-настоящему. Слишком много страшных дел совершил я. Я словно камень скатился с крутого склона, и ничто уже не вернёт меня на вершину! Но и жить без донны Анны я не могу… Слышал я, что пираты заставляют свою жертву пройти по доске, прежде чем низринуть в кипящее море. Я сам погнал себя на погибель. Вот он — конец доски».

Вдруг где-то внизу на улице возле входных дверей послышался какой-то непонятный шум. Казалось, что в дверь ударили тяжёлым молотом. Испуганный крик, топот ног.

Дон Жуан нахмурил брови. Какая буйная ватага посмела ломиться в его дом?

В комнату вбежал привратник и сказал заплетающимся языком:

— Сеньор мой, в двери стучится какой-то гость… Только, сеньор, он каменный. Ей-богу, я не пьян! Вот и другие слуги видели, но они убежали, сеньор. Шмыгнули вверх по лестнице, словно мыши. Этот каменный идол говорит, будто вы его позвали на ужин. И как грохнет каменным кулачищем в дверь, чуть в щепки не разбил. Ей-богу, я не пьян…

— А ведь верно, я его пригласил, — ответил дон Жуан твёрдым голосом. — Ступай же и прими Каменного гостя с низким поклоном. А ты, паж мой, возьми подсвечник и посвети гостю на лестнице! Ну же! Что вы стали? Идите, я вам говорю!

Привратник и паж вышли.

Что-то со стуком покатилось по ступеням мраморной лестницы. Верно, паж выпустил подсвечник из ослабевшей руки.

Раздались шаги мерные и тяжёлые, как будто шагал в ногу целый отряд воинов. Посуда на столе запрыгала, зазвенела. Вбежал испуганный паж.

— Спасайтесь, сеньор, спасайтесь, если жизнь вам дорога! Каменный гость на пороге…

— Пусть войдёт, — усмехнулся дон Жуан. — Теперь мне всё равно!

Дверь распахнулась с такой силой, что одна из створок соскочила с петель и рухнула с грохотом.

Тяжело ступая большими плоскими ступнями, вошла статуя командора. Огни свечей легли набок и выпустили синие дымные языки.

— Вот я, дон Жуан! Ты звал меня, — сказал Каменный гость таким голосом, словно все ветры мира загудели в печной трубе.

— Здравствуй, Каменный гость, я рад тебе. Эй, паж, принеси больше свечей, придвинь золочёное кресло! Убежал… Хорошо, я сам придвину тебе кресло. Ты устал так долго стоять, командор. Побеседуем.

— Дай мне твою руку, дон Жуан, если ты рад мне. Дай пожать твою руку!

— Вот она, бери! — твёрдо и бестрепетно отвечал дон Жуан. — Ты мёртв, да ведь и я не живее…

Каменный гость медленно взял руку дон Жуана и сжал, словно в тисках.

Дон Жуан застонал от боли:

— Пусти меня! Пусти меня, командор! О донна Анна! Или и не было тебя никогда? Проклинаю своё безумие! Проклинаю зелёную землю, проклинаю солнце, проклинаю всё, что я погубил, — счастье, любовь, верность…

И тут глухо задрожала земля, раздвинулся навощённый пол под ногами, и Каменный гость с дон Жуаном провалились в бездну.

И земля снова сомкнулась над ними.

«ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ»{11}

Было это лет триста пятьдесят назад, а может быть и больше. Теперь уже никто не скажет нам, как звали капитана этого корабля. Перелистывая пожелтевшие книги и старые судовые журналы, говорят одни, что, верно, это был капитан Ван Страатен из прекрасного города Дельфта.[57] Клянутся другие, что звали его Ван дер Декен.

Но как бы то ни было, в одном сходятся все: капитан этот был самым злым и самым свирепым человеком на свете. О нём говорили, что он всегда носит толстую плеть с свинцовым шариком на конце. А во время грозы его рыжая борода вспыхивает огнём.