После Исхода - Гарри Веда

Девушка сидела перед монитором, подавшись вперед, вчитывалась в слова, появлявшиеся одно за другим под пальцами странного спокойного человека. Рядом она расположила окошко с досье Сторра, где была крупная голография, смотрела на черты лица и представляла, что Рикк говорит своим голосом с хрипотцой.

Лоан испытывала странное доверием к бывшему солдату, приговоренному — подумать только — к пожизненному заключению за измену Конфедерации. Странно… И не расскажешь никому… Неудобно по отношению к отцу. Этот человек его предал…

Как много, иногда, голос может поведать о владельце… А быть может — не голос? Интонирование, построение фраз… а может быть — обертоны, слышимые ухом, но буквально не интерпретируемые…

Теоретизировать можно сколько угодно, но точно — бывает, слышишь человека и слова его проникают сквозь оболочку, наращенную душой за годы взросления.

Лонни тарабанила по сенсорной панели ввода, увлекаясь все сильней.

С самого начала она приняла решение не раскрывать своего происхождения. А теперь, когда прочла досье — такой вариант представлялся единственно возможным.

Беседа лилась сама собой, тема переменилась от студенческо-молодежных приключений к обсуждению зачета по Колонизационному Оперированию.

Рикк тут же ухватился за возможность поумничать и принялся сыпать всякими приемчиками управления боевыми единицами. Лонни не успевала копировать текст из чата и сохранять в личные записи.

Там было много интересного. Консольные команды, позволяющие обойти боевую программу, особенно, если все построено на дурацкой базовой системе, комбинации клавиш, очень облегчающие жизнь оператора, разные побочные функции рабочих модулей, секреты масштабирования и быстрого ориентирования во множестве окон. Странно, почему этого всего на лекциях не рассказывают…

Пытливый ум девушки, схватывающей на лету, доставлял бывшему лейтенанту истинное наслаждение, по губам проскальзывала улыбка, придавая внутренней тоске ощущение горькой сладости.

Незнакомая девочка стала какой-то такой… своей… Как Саха, как далекие воспоминания…

Переписываться с родными ему не давали по условиям приговора…Впрочем, особо было и не с кем. Одиночество терзало парня ничуть не меньше, чем Копи.

Время ступало незаметными мягкими шагами, беседа перетекла в русло личных тем, потом вообще на нечто абстрактное, но заканчивать не хотелось. Наоборот, только возникала неловкая пауза — кто-то из двоих судорожно придумывал вопрос, а другой радовался, что есть еще, о чем написать.

Лонни не выдержала.

— «У меня перед глазами твое досье… знаешь, мне трудно поверить, что ты мог быть предателем…»

Сторр обмяк враз и откинул голову на подголовник. А чего ты хотел… Давай, скули — меня самого предали… Я не виноват… Расскажи про неблагодарных тварей во главе с Императором. Пожалуйся на судьбу…

Рикк горько-горько усмехнулся.

— «Пустые мысли и пустая тема»

— «Скажи мне правду — ты же невиновен?»

Пятнадцатый вздохнул.

— «Конфедерация не просто так держит меня здесь. Независимо от того, сделал ли я что-то против нее, мог ли сделать… независимо от того, чего я НЕ мог сделать никогда, в силу убеждений… Большая государственная машина просто извлекла пользу из факта моего существования, и продолжает ее извлекать».

— «Почему не доказал невиновность?»

— «Потому, что доказали вину. Виновный — более выгоден, чем безвинный. Фактор ценности индивидуума в наше время гораздо более важен, чем его винность-безвинность, не находишь?»

— «Ладно. Я ничего не поняла, но буду считать тебя честным человеком. Для меня важно мое мнение и я его сложила».

Они поболтали еще с полчаса, потом Сторр буквально матом заставил девушку идти спать. Не хватало — клевать носом во время завтрашнего рок-н-ролла.

Сменщик, парнишка, тоже студент, по всей видимости, принялся что-то гундосить, напоминая про режим радиотишины. Голос у него был неуверенный и суетливый.

В любом случае — первым номером была Лонни, и на танцы, в начале, поставят именно ее.

Рикк поковырялся в миксах, потом решил все-таки поспать, здраво рассудив, что рациональность должна быть выше нервов.

Без пятнадцати шесть утра неизбежное материализовалось. Лонни возникла в эфире, дрожа, взволнованно прошептала:

— Рикки… — вздохнула, — … передали готовность один, артподготовка через две минуты…

Ну, вот и все. Вернее — вот и началось. А вы боялись.

Сторр щелкнул пальцами.

— Второй, руки убери с пульта — поотшибает. Артподготовка — вещь взаимная…

— С Богом, первый, прорвемся. Не впервой, дык…

— Удачи вам… Я буду изо всех сил…

Ее голос потонул в шандарахе первого залпа. Микрофон внешних интершумов в точности передал свист ракет, уходящих в сторону противника. И тишина. Три секунды… Пять… Десять…

Внезапно пульт окрасился красным — оборонительная система истошно завизжала о ракетной атаке. Пилоты вжались в кресла, вцепились перекрещенными руками в ремни на груди, а ноги намертво вдавили в держатели подножки. Тряхнуло.

Раз, второй… Потом мир превратился в незатихающий десятибалльный шторм. Глухие удары подбрасывали семитонный боед, будто деревянный, швыряли его по стенкам самодельной траншеи, засыпали землей, тарабанили осколками по броне.

В принципе — можно было врубить индивидуальный щит, который торсиметрическим полем выстроил бы облако из наночастиц вокруг позиции, но от прямого попадания ракеты он толком не спасет, от осколков разве… А энергии сожрет — мама не горюй. Вот и не включает его никто.

Долбило сильно. Сторр стиснул зубами самодельную капу — иначе зубы сразу на фиг. Каждый удар проходил сквозь тело ощутимой болью. Ниже глаз, наверное, уже не ушибы, скорее — один большой синяк вместо пилота.

Антенны и визиры были спрятаны под броню, в кабине темнота, что творится снаружи — не видно, но это к лучшему.

Новый удар прошил до самых пяток, задержался резкой болью в руке. Только не перелом… Рикк пошевелил пальцами. Получилось… Будем считать — кость цела. А херачат как…

Колбасило уже с полчаса, но, судя по нарастающей плотности разрывов — закругляться никто не собирался. Теплый ручеек покатился вниз по груди. Сторр на секунду открыл глаза, удостоверился, что кровь и снова упер голову в подголовник. Отпустишь ремень — руку перешибет волной.

Сознание принялось медленно вращаться, теряя фокус.

Красота, сейчас вырублюсь. А кто стрелять будет, урод??! Тебя что, просто так сюда запихнули…??!

Ведущий впился зубами в губу и тут же понял, откуда сочилась кровь. Край рта зудел, надорванный. Занемела переносица. Хоть дыхание не затруднено…