После Исхода - Гарри Веда

Главнокомандующий вопросительно посмотрел на Тара.

— В наихудшем случае, учитывая нефундаментальность укрепления противника, коэффициент превосходства оппонента будет два к одному. Мы потеряем не больше дивизии по центру атаки, тут же подкрепим удар тактической артиллерией, снимем с позиций три дивизии и выдвинем их к этой высоте. К тому времени ситуация с развитием боя в центре прояснится и мы сможем оценить, чем подкрепить ослабленный тыл. Ситуация будет сложная, не спорю. Но решаемая. Если мы сейчас снимем три дивизии с тыла, дабы избежать значительной для нас потери целой дивизии, мы рискуем получить удар флангового резервного дивизиона противника в квадрате двадцать два, прошу любить и жаловать, по пустым позициям в центре нашего тыла. Как вам такая, недопустимая по своей сути, ситуация? — полковник Тар говорил быстро, внятно, чеканя слова, практически не теряя время на паузы.

— Но ведь есть еще резерв в районе левого фланга, почему бы нам не выдвинуть его?

— Резервы мы прибережем на эндшпиль, господа. — Донован, внимательно следивший за быстрой дискуссией, встал и прошелся по краю подиума. — Самое интересное, коллеги, будет в конце. Лучше иметь резерв на выгодных позициях в районе флангов пятна боя, чем пару дивизий, которым и так не выжить, по большому счету…

— А вообще, нам повезет… — тихо произнес полковник.

Перегрузка спала и можно стрелять. Двойка пятнадцатого ломилась вперед по ломаной траектории, выбранной бортовым компьютером. Оператор определял направление, а двум живым консервам — оставалось вращать платформами да нажимать гашетки. Сердце истерично всхлипывало в горле, когда пульт орал о приближающейся ракете, излучении бластоида или плотной очереди наноплазмовых пуль. Бортовая система выполняло резкий маневр и сердцебиение перетекало в желудок.

Впрочем, не смертельно, да и иначе нельзя — вмиг превратят в груду обугленного металла. Из которой, потом, склепают новую боевую единицу.

— Первый, на два часа, четыре боеда!

— Бей! У меня — мимо сектора!

Саха ловко поймал прицелом первую единицу противника, врубил бластоид, чтоб подплавить ему броню кабины, и всадил длинную очередь наноплазмы всеми бортовыми дудками.

Давай, сука, загорайся…

Вражеская жестянка заложила противоманевр, однако Саха — тоже был не промах. Залочив все стрелковое на джойстик правой руки — он вел перекрестием бластоида, не давая врагу выскользнуть из-под луча.

— Где остальные?! — Сторр справился с пехотным расчетом мобильной ракетной установки. Ухнул пару мин, чтобы долго не разбираться.

— Пара за холмом… Сейчас выскочат… Млять, где четвертый?! Есть, горит… Где четвертый?!

— Саха, ты мудила, где четвертый?! Сцуко, фланги проверь, быстро!

Пульт вспыхнул красным. Ракетная атака.

Сторр пришел в правое вращение. Так и есть — он с фланга. Резко рванул в сторону, переменил скорость, ракета вспыхнула где-то позади, в районе кормы. Тряхнуло, между тем, довольно сильно.

Пронесло, а если бы он их парочкой жахнул? Сторр зажмурился, чтобы разогнать пот, застилавший глаза и саданул лазером по боеду противника, выровнявшемуся на боевом курсе. Яркий зайчик заплясал на гранях цели, плавя под собой панцирь. Враг дернулся, потерял прямолинейность хода, выписал носом полукруг и ткнулся в землю, подняв фонтан комьев и пыли. Последним па финального танца стал оверкиль через голову кувырком.

Догонялся. Рикк перестроил платформу по ходу движения.

И как раз вовремя, чтобы отловиться от пролета сквозь разлетающиеся осколки боеда, который Саха растиранил пулеметами. Молодец, ведомый… Турелями развалить железяку трудно…

— Пятнадцатый, смена курса, цель — высота в квадрате семь.

— Понял, оператор.

Звено выполнило разворот и Саха едва не блеванул. На гражданке никогда не пойду в лунапарк.

Холм, где пряталась уцелевшая двойка противника, остался позади. Ну и черт с ними, другие добьют. Да и не высовываются они…

— Что в квадрате семь, Лонни? — Сторр постреливал в сторону врага короткими очередями, скорее для острастки, нежели надеясь причинить ему хоть какой-то значимый урон. Далеко…

— Противник атакует фланг первой армии. Мы разворачиваем три дивизии.

— Где они? Я про врага…

— Квадрат пять.

— Твою мать, мы ж не успеем! Они окопаются! Сцуко-о-о…

— Что делать?.. — Лоан растеряно моргала глазами, порывалась что-то переключить, и останавливалась. Что делать — она не знала.

— Так, красавица. Форсаж, скорость шестьсот… Кто будет орать, посылай нахер. Потом спасибо скажут.

— Но, перегрузка…

— Выполнять, твою мать!!!

— Есть! — машинально ответила девушка.

Рикк усмехнулся. Оператор выполняет приказ пилота. Прикол.

Довеселиться он не успел. Ускорение размазало по креслу, в глазах потемнело.

— Что ж ты творишь?! Мля-я-я-ять!!! Скинь скорость, дура!!! — взорвался эфир разными голосами.

Боевая программа быстро положила конец диспуту, завернула вираж, и Сторр вырубился от нагрузки на мозжечок, в несколько раз превышающей уставную. Эфир смолк, если не считать стонов и хрипов людей, бьющихся в объятьях физических законов, запаянных в капсулах, притянутых ремнями, подчиненных демонической тяге гомосапиенс воевать.

Шестьсот километров в час на высоте полметра, огибая профиль местности, отнюдь не по соляному озеру — это испытание. Даже люди тренированные, привыкшие месяцами взбалтываться в гробоподобных боевых кабинах, не могли вынести зашкалившую перегрузку.

Лоан сидела, схватившись руками за рот, вздрагивала, но не могла шелохнуться, загипнотизированная монотонным гулом человеческого страдания в наушниках.

Кто-то тихо плакал, поскуливая, как небольшой щенок, вот явно слышится мычание, уже не похожее на человеческий голос — срывается в хрипы на низких тонах, переходит в вой. Вот классика — «мама, мама», как в дурацком, но страшном фильме ужасов, поддевающем тайные страхи.

Лоан беззвучно рыдала, размазывала по щекам слезы, порывалась двинуть ползунок регулятора вниз, чтобы понизить скорость, но останавливалась, понимая всю серьезность положения.

Зеленые точки на тактическом экране заметно перемещались по очертаниям местности, все ближе продвигаясь к тому самому квадрату семь, особенному собой из-за довольно высокого вала вулканической мягкой породы, опоясывающего многогектарную поляну.

Идеальный укрепрайон. Расположенный во фланге первой армии. Если прорывная группа противника успеет первой его достичь и занять удобные позиции для стрельбы — будет беда… Они не только в минуту раздерут брошенные наперерез части, словно безмыслых котят, но и доставят много хлопот всей первой армии, оттягивая на себя силы, перебалансируя бой в самый ответственный момент.