После Исхода - Гарри Веда

И вводится чатилка с консоли системы за пять минут вручную. Запрещай, сколько влезет. Поймать нельзя, заставить не пользоваться — пока не научились. Или решили не заморачиваться особо, не усмотрев большого вреда, разве что свободомыслие, но с ним борются иначе.

— «Зачем тебе?» — бывший лейтенант ответил через полчаса, тоже спал, видимо, старый жук.

— «Интересно просто. Давеча спорили на базе, какой у тебя рп уже набит. Одни говорят, что только уничтоженной техникой ты чепеде в два раза перебрал. Типа тебя не отпускают, потому, что ты энергию не экономишь совсем. Другие говорят, что сознательно с фронта не уходишь, будто смерти ищешь. Ты уж прости за откровенность».

— «Нет у меня рп. Мне его не считают. Баллы система начисляет, но я никогда не интересовался. Мне все равно. Мой рп в зачет не идет, я здесь пожизненно».

— «Да ладно… как такое может быть?»

— «Приговор военного трибунала».

— «И у меня срок, я ж не вольняшка. Максимальный приговор — пять лет фронта»

— «Не все равны в нашем социуме»

— «Что ты такого натворил?»

— «Красную шапочку съел».

— «Я серьезно».

Пауза.

— «Ладно. Я просто так спросил. Не бери в голову».

— «Все в порядке, я помиксую чуть-чуть, увлекся. Приятного отдыха, дружище».

— «те тож»

Ну, и как пояснить второму, почему молодой и перспективный командир десантных войск Конфедерации, выпускник Пренейской Военной Академии, звезда курса и прямой кандидат, в будущем, на сверкающий командный олимп, оказался в слоеной перистальтической каше с приговором «пожизненный фронт»…

Как же давно это было… Больше, чем жизнь назад. Несколько мучительных смертей прошло и не менее мучительных возвращений с того света. Вечность…

Какому кретину пришло в тыкву назначать встречи в подобной дыре? Пузатый человечишко в дорогущем костюме сирианского коттона неумело переставлял кривые ноги в тщетных попытках не ступить в лужи. Слышал-слышал про Строгг всякого, но чтобы грязища буквально на улицах — не мог и представить. Что у Флинна-то в казне творится… бардак, не иначе. Либо воруют сверх пределов, либо… вовсе позабыл про народ Император. Выскочка Неуч. Мажор.

Человечишко разгорячился и с нелогичной для своего веса ловкостью сиганул через ручей прорвавшей канализации.

Придумали же — организовать бар на помойке…

Был вечер. Который, впрочем, ничем не отличался от любого иного времени суток для обитателей урбанистической планеты Строгг. Да и планеты-то собственно не было никакой — сплошной металлический конструктив на километр в глубину до дна колодца. Там, словно в мифических закромах плещется жидкое ядро селиктония. Алхимической крови галактик.

Ступенька в развитии человечества.

Жидкостную планету Строгг колонизировали практически сразу после Исхода. Земляне охватились неслыханным восхищением, как только первые пробы селиктония поступили в лаборатории колыбели цивилизаций.

Селиктоний — сказка конструктора. Особое вещество, способное переходить в твердое состояние под действием торсионно-плазмового поля. Не просто затвердевать — а становиться материалом с абсолютно запрограммированными свойствами. Нужна вата? Дерево? Сталь? Углепластик?.. Да запросто — механические свойства совпадут с точностью до сотых. А нанокриновую сталь, с твердостью в три раза выше алмазной и пластичностью алюминия не хотите?. Скажете — не может быть? Селиктония не видели.

В момент кристаллизации можно придать густеющей массе любую форму — тем же плазмо-торсионом с динамической модуляцией. Процесс обратим.

Незаменимый конструкционный материал. Только мало его. Всего планета. С тройным земным диаметром. Ну, уже двойным, к нынешнему-то дню…

Люли выпили треть и продолжают жадно тянуть сок вселенской глины. Маленькие плавучие станции на поверхности разрослись за столетия, превратившись в панцирь-завод по добыче селиктониевого раствора. Строгг, одним словом.

Лучи светила никогда не пробьются сквозь километровые колодцы небоскребов, которые за сотни лет сплелись в урбанистический узор по поверхности планеты-завода. Жители туповаты и добродушны, совсем не замечают грязь на тесных улицах. Они шныряют по ярусам, спеша на работу в сектора добычи, переработки, грузовой порт или просто без дела.

Мускулистые фигурки ловко взбирались по практически вертикальным лестницам, неслись куда-то на эскалаторах и транспортных лентах, исчезали в гравикабинках, чтобы перенестись на километр вверх или вниз. Прибывали с других уровней, чтобы опять куда-то исчезнуть.

И тут есть бары. Толстяк остановился перед разрисованной граффити дверью. Явно здесь, больше негде. Он поднял руку, собираясь предпринять какое-то действие по отношению к необычной преграде, но ларец распахнулся сам собой, пахнув в лицо чем-то теплым, впрочем — довольно приятным.

Нетипичный посетитель последовал за бегущей по полу оранжевой стрелкой в глубину зала, разделенного на глухие капсулы. В подвал забрался, крот.

— Мистер Донован, я сражен наповал вашим умением подбирать места для разговоров. И очень прошу доверить мне организацию территории для следующего раза. — Окатыш плюхнулся на удобный диванчик напротив сухой фигуры, закутанной в серый рабочий плащ.

— Полноте, мистер Флостерс… Вы не читали в детстве шпионских романов.

— Не читал. Знаете ли — минуло…

— И зря, кстати. В государственных делах конспирация — первое дело. Лишние глаза ни к чему — Начальник госбезопасности неуловимо прикрыл взгляд, но тут же одарил собеседника дружелюбной улыбкой. — Так лучше, доверьтесь мне, мистер Флостерс…

Толстяк буркнул что-то неразборчивое и принялся углубленно изучать меню, вспыхнувшее над столом. На челе его отразился трудозатратный процесс.

Прошло несколько минут, прежде чем государственный муж вновь подал голос.

— А что здесь съедобного подают?.. — Меню провернулось, перелистываясь, наверное — в третий раз.

— Попробуйте фаршированного кальмариуса. Рецепт традиционной строггской кухни… — Донован с интересом наблюдал за поведением собеседника.

— В сталелитейных печах водятся… кальмариусы?! Вы смеетесь…

— Нисколько… Вы правы — в душегубке ничего не водится, кроме дряни, имитирующей что угодно на молекулярном уровне… не важно, уважаемый губернатор, смело пробуйте — вкус отменный, практически неотличим от настоящих морепродуктов.

— Нет уж, увольте… — Флостерс с третьей попытки попал по нужным пунктам, после чего откинулся на спинку дивана и вытер проступивший пот. — Сплошная синтетика… вы считаете, человек может жить в подобных условиях?..