Снежная Королева - Наталья Александрова

Кухня у Прохора Петровича была уютная и даже красивая, хотя чувствовалось, что на ней хозяйничает закоренелый холостяк. На беленой стене висели яркие расписные тарелки, и рядом с ними — десяток курительных трубок самых разных форм и размеров, деревянных, глиняных и фарфоровых, с длинным чубуком и коротким. По углам были развешены гирлянды крупного лука, связки чеснока и кореньев, и все это распространяло удивительный домашний аромат.

Немой ритмично двигал челюстями, пережевывая мясо. В углу кухни над огромной костью трудился Акбар.

— Ему нужна по крайней мере неделя полного покоя, — проговорил Прохор, отставив стакан и покосившись в открытую дверь, за которой был виден раненый.

— Двадцатого приходит караван, — раздался вдруг оттуда слабый, но решительный голос.

— И правда, живой! — усмехнулся Прохор. — Лежи да помалкивай! Какой караван? Какое двадцатое? Тебе в сортир неделю самому ходить нельзя!

— Джамаль знает только меня, ни с кем другим не станет разговаривать! — едва слышно проговорил Николай.

Прохор не стал даже отвечать, только махнул рукой.

Раненый больше не говорил, видимо, он снова потерял сознание.

Хирург проводил Леру в маленькую уютную комнату, показал, где можно взять постельные принадлежности. Больше всего Лера обрадовалась, когда увидела самодельный душ. Она встала под горячие струи и не выходила оттуда, пока не смыла всю кровь и всю усталость последнего бесконечного дня. Потом растерлась жестким полотенцем и снова почувствовала себя человеком.

Выглянув в окно, она увидела, как Прохор Петрович обходит свои владения, спускает с привязи собак, проверяет замки на воротах и калитках. Верный Акбар бежал рядом с хозяином.

Этой ночью Лере снилась бесконечная дорога, убегающая под колеса машины. И вдоль этой дороги лежали скелеты — одиночные и целыми грудами, с простреленными черепами и раскрошенными страшным ударом ребрами…

— Что это за дорога? — спрашивала Лера у кого-то невидимого.

И этот кто-то отвечал ей тихим, но звучащим одновременно со всех сторон голосом:

— Это — дорога жизни, великий шелковый путь!

— А чьи скелеты лежат на обочине дороги?

— Скелеты тех, кто не вписался в поворот, или не справился с управлением, или выехал на встречную полосу… скелеты всех тех, для кого эта дорога стала первой и последней.

— И мой скелет тоже будет лежать на обочине?

. — Это зависит от тебя.

Лера проснулась внезапно, как от толчка, среди незнакомых стен. Она села в кровати, прислушалась. Где-то за стеной слышалось негромкое бормотание, время от времени прерываемое утробным рыком. Лера встала, оделась и вышла из комнаты.

На кухне хлопотал Прохор Петрович. Он жарил остатки вчерашней свинины и заливал ее яичницей. Акбар сидел на полу, сложив задние лапы набок, как щенок, и умильно смотрел на хозяина.

— Ну что с тобой сделаешь, — бормотал Хирург и бросал очередной кусок мяса, который исчезал прямо в воздухе, казалось, не долетев до пасти кавказца.

— Избаловал я его, — проворчал Прохор, поворачиваясь к Лере. — Встала? Ну садись завтракать.

— Как там Николай?

— Жив! Хочешь, отнеси и ему поесть!

— Что — яичницу со свининой? — удивилась Лера. — Я думала, ему можно только жидкое и протертое…

— Не такой он человек, чтобы манную кашку есть! — усмехнулся Прохор. — Ну попробуй, покорми!

Лера взяла тарелку и прошла в комнату. Николай лежал уже на широком диване, куда вечером перенес его Прохор Петрович. Лицо его не было таким мертвенно-бледным, как накануне. Почувствовав аппетитный запах, он приоткрыл глаза, поймал Леру взглядом и вдруг едва слышно прошептал:

— Уходить нам надо отсюда.

— Что? — Лера подумала, что он бредит. Подсела рядом с ним на диван, поднесла к губам вилку с едой. — На, поешь, если сможешь! Тебе нужно набраться сил.

Он благодарно опустил веки, приоткрыл губы, медленно прожевал маленький кусок, прошептал:

— Хватит, больше не могу! Может быть, потом еще поем. Дай мне попить.

Лера поднесла стакан с водой, наклонила. Николай жадно отпил, небритый кадык приподнялся, как будто в горле раненого перекатился теннисный мяч.

— Хватит, — прошептал он, отстранившись. — Уходить нам надо отсюда. Причем прямо сейчас. Ну, по крайней мере сегодня.

— О чем ты говоришь! — отмахнулась Лера. — Тебе не то что уходить — тебе шевелиться-то нельзя! Видел бы ты себя со стороны! Вот уж правду говорят — краше в гроб кладут! Это прямо про тебя!

— Ты не понимаешь, — едва слышно проговорил Николай и вдруг замолчал, лицо его посерело.

— Где уж мне понимать! — проворчала Лера. — Я и понимать-то ничего не собираюсь! Вот, ты заговорил — и уже чуть не отрубился…

Николай прикрыл глаза, его дыхание стало частым, свистящим и неровным.

Так он полежал несколько минут, потом снова зашептал:

— Надо уходить. Хирург — надежный человек, но мы его подставляем. Рано или поздно нас найдут, и тогда его тоже не оставят в покое. Судя по тому, как нас встретили на дороге, в городе начался серьезный передел сфер влияния. У меня хотят отобрать южный канал, хотят отобрать Джамаля. Этого нельзя допустить. Мы должны ехать в горы.

«Про горы мы не договаривались, — мысленно ответила она, — и про передел влияния тоже разговора не было. Куда ж ты раньше-то смотрел? И где те, кто с тобой? Неужели, кроме немого, у тебя и людей-то нет?»

Однако сейчас было не время для выяснения отношений. У тяжелораненого, конечно, сил немного, но Мосол запросто может ее пристукнуть голыми руками. Чтобы не шумела и не качала права. Или просто выгонят ее из дома. И куда она пойдет? Без денег, без машины, без помощи… Нет уж, нужно держаться этой компании, хотя не слишком-то они ей нравятся. Видно, пошла у нее такая полоса — всех вокруг убивают…

Она ни с кем ни о чем не договаривалась — так вышло, что сейчас она в чужом доме, в руке тарелка с горячим мясом, а напротив — раненый мужчина, которого она не может бросить. Она принимает условия игры. Уже давно приняла.

— Да ты себя со стороны не видел! — проговорила Лера. — Хочешь, принесу зеркало? Какие горы!

— Тише! — прошипел Николай. — Нельзя, чтобы Хирург услышал. Я полежу до вечера, может быть, мне станет лучше. Конечно, сам я идти не смогу, но Мосол донесет до машины, а ты сядешь за руль. Кое-какие лекарства возьмем у Хирурга, остальное купим по дороге. Двадцатого приходит караван, мы должны успеть.

— По-моему, ты просто бредишь! — проговорила Лера, поднимаясь. — Какой там караван! Тебе вообще вставать нельзя. Поспи хоть немного. Я к тебе попозже зайду.

Она вернулась на кухню. Там завтракал Мосол, увидев ее, он приветливо замычал. Прохор Петрович коротким кривым ножом вырезал из куска дерева новую трубку. Акбар лежал у его ног.

— Ну как он там? — спросил хозяин. — Поел?

— Совсем немного…

— Ну, и то хорошо! К вечеру будет лучше, мужик здоровый! Ладно, вы тут посидите, а я в город смотаюсь, с людьми поговорю, узнаю новости. К обеду вернусь.

Он встал, сдернул с гвоздя зеленую куртку. Акбар оживился, радостно заурчал, сел у двери.

— Возьму, возьму! — усмехнулся Хирург, потрепал кавказца по загривку и вышел из дома.

Он вывел из гаража темно-красный «Фольксваген», Акбар привычно запрыгнул на заднее сиденье, и машина выехала за ворота. Мосол запер ворота за хозяином и вернулся в дом.

Лера заглянула в комнату к Николаю. Раненый спал, его лицо порозовело, на лбу выступили мелкие капли пота. Внезапно он беспокойно пошевелился, сбросил одеяло и пробормотал что-то неразборчивое. Лера заботливо укрыла его и вернулась на кухню.

Мосол стоял у окна, нервно потирая руки.

— Что ты беспокоишься, скоро Прохор вернется! — проговорила Лера. Немой что-то промычал, достал из кобуры свой огромный револьвер и принялся его чистить, то и дело поглядывая в сторону ворот. Его беспокойство передалось и Лере. Она вышла на улицу, обошла вокруг дома. Собаки на привязи тоже вели себя как-то странно, то и дело вскакивали, перебегали с место на место и тонко скулили, будто чего-то боялись.

— Да что вы все, будто сговорились! — в сердцах проговорила Лера и вернулась в дом.

Она еще раз заглянула к Николаю, убедилась, что он спит, вернулась на кухню и принялась мыть посуду, чтобы убить время до возвращения хозяина.

Мысли текли безрадостно. Положение у нее так себе. Николай в тяжелом состоянии, после операции, проведенной в походных условиях, хорошо, если у него не начнется воспаление. Краем уха Лера слышала, что при ране в живот обязательно нужно колоть антибиотики, иначе неминуема инфекция и летальный исход. Хорошо бы раздобыть что-то у Хирурга.

Внезапно Мосол, который сидел возле окна, вскочил и возбужденно замахал руками.

Лера перестала вытирать тарелки и прислушалась.

Со стороны дороги послышался неровный, кашляющий звук автомобильного мотора. Мосол бросился на улицу, на ходу снимая револьвер с предохранителя. Лера выскочила следом, уже предчувствуя беду.