Корж идет по следу - Михаил Костин

— Отправляйтесь на рынок. В ряду, где торгуют с рук, найдете женщину, — он подробно обрисовал приметы Софьи Долговой. — Передайте ей письмо, деньги и вот эту бутылку… Тьфу, черт, чуть не забыл! — Он слазил в тайничок на деревянной ноге, достал небольшую стеклянную ампулу. Ножом осторожно отколол один конец и вылил содержимое в бутылку.

При виде этой операции у Кобылко мороз прошел по спине.

Лозинский остался ждать дворника в подвале.

Через час он вернулся и нежданно-негаданно принес записку. Лозинский прочитал ее и окончательно вышел из себя.

Записка была от Воронкова. Лешка сообщал, что Антон вышел с заданием на дорогу и не вернулся…

Получив посылку Лозинского, Сонька в укромном месте прочитала письмо и тут же убрала свой товар в корзинку. Из торговки превратилась в покупательницу.

Она купила колбасы, несколько пирожков с мясом, две белых булки и с десяток конфет.

Дома все это, вместе с бутылкой, упаковала в аккуратный сверток. Переоделась в другое, более приличное платье, ради такого случая надела новые туфли, причесалась. И отправилась в больницу.

Она настояла, чтобы ее допустили повидаться с больным. Объяснила, что он одинок, семья у него в деревне. Нужно спросить его, как поступить с квартирой, следует ли сообщить о его болезни жене.

— А вы кто будете? Родственница? — спросил главный врач.

— Нет, меня прислали от профсоюзной организации завода.

Врач разрешил.

Сонька надела халат и прошла за сестрой в палату.

Нахальства и изворотливости у нее было хоть отбавляй, и сейчас, даже в столь странной роли, она чувствовала себя как рыба в воде.

Прокопенко сидел на койке. Он давно уже пришел в сознание, но был слаб и каждый раз при воспоминании о происшедшем снова начинал дрожать и забываться.

Он с удивлением посмотрел на неизвестную женщину со свертком в руках. Та осторожно присела на край табурета у кровати, поздоровалась и участливо спросила:

— Как ваше здоровье?

— Спасибо, — вяло ответил инженер, пытаясь угадать, что это за гостья, и не мог. Наконец не утерпел, спросил — Простите, а вы кто такая, откуда знаете меня?

— Я вас не знаю. И вы меня. Хоть и работаем на одном заводе. Меня от завкома послали проведать вас и вот кое-что передать.

— А-а… Большое спасибо. Только не нужно бы… — Горькое чувство скривило губы инженера.

— Ну, как это!.. Вы же один пока живете, вас и проведать некому. — Она развернула на тумбочке сверток. — Вот поесть я принесла и фруктовой воды бутылку. Кисленькая, лимонная…

Они поговорили минут пять в присутствии сестры, и посетительница ушла.

Вскоре Прокопенко захотел пить. Достал бутылку, налил полный стакан и с удовольствием выпил холодную, сладко-кислую воду.

А в это время главному врачу позвонили с Н-ского завода и справились о состоянии здоровья инженера Прокопенко.

Главный врач удивленно поднял брови.

— Да ведь от вас только что была какая-то гражданка.

— От нас?..

— Да.

— Вы что-нибудь путаете, мы еще никого не посылали.

— Сию минуту ушла…

— Как ее фамилия?

— Вот уж этого-то я, не спрашивал. Она сказала, что послана от завкома, и даже принесла что-то…

— Уверяю вас: мы никого не посылали. Тут какое-то недоразумение.

— Это мы выясним. Сейчас я спрошу больного, может… — Он не успел договорить: в кабинет ворвалась бледная сестра.

— С больным… с этим… плохо!..

Когда главный врач вбежал в палату, Прокопенко корчился в предсмертной агонии. Лоб его покрылся крупными градинами пота, на губах набиралась и пузырилась пена.

С соседних коек, приподнявшись на локтях, испуганно смотрели больные.

Помощь была уже бесполезна. Через несколько минут Прокопенко затих. Лицо его сразу начало принимать серый, землистый оттенок.

В палате толпились сбежавшиеся врачи, сестры. Главный врач распорядился забрать все принесенное неизвестной и вернулся к телефону. Позвонил в Управление НКВД.

Прибывший оттуда судебно-медицинский эксперт задал главному врачу несколько вопросов.

— Когда поступил к вам больной?

— Вчера утром.

— Диагноз?

— Сердечный припадок на нервной почве.

— Вы не пытались выяснить причину?

— Больной ничего не помнил. Стало плохо — и все.

— Кто он?

— Инженер Н-ского завода.

«Вот как!»— подумал эксперт. Он работал с Коржем и знал, что того интересует абсолютно все, так или иначе связанное с заводом.

Он приступил к вскрытию тела.

Было установлено отравление сильно действующим ядом. И странно: яд был точно таким, какой когда-то нашли у парашютистов. Сейчас уже эксперт счел необходимым позвонить Коржу.

Алексей Петрович не заставил себя ждать.

Прежде всего он поинтересовался, кто приходил к больному с передачей.

Главный врач виновато развел руками.

— Вы понимаете, я даже не спросил. Какая-то женщина. Сказала, что послана от завкома.

— Внешность ее обрисовать можете?

Врач начал вспоминать.

— В лицо узнали бы?

— Конечно.

Алексей Петрович показал ему фотографию Соньки Долговой. Врач испуганно посмотрел на Коржа.

— Она…

— Все ясно.

Корж закусил губу… Подумал: «Вот кто был у Оливареса на заводе! Он не оправдал его надежд и поплатился жизнью…»

Круг сужается

На квартире Прокопенко был произведен тщательный обыск. Он ничего не дал.

Корж побеседовал с соседями, расспросил, как жил инженер. Оказалось, что жил он неприметно и тихо. Не приходил ли кто-нибудь к нему? Нет, он как-то нелюдимо жил в последнее время. Только однажды, возвращаясь из магазина вечером, соседская старушка видела: к Прокопенко звонил какой-то неизвестный. Какой он из себя? А кто его знает! Не интересовалась и примечать не стала. Заметила только, что левая нога у него деревянная.

Вечером Корж сидел в сквере над Волгой. Он выбрал самую отдаленную скамейку в тихом, почти совсем не посещаемом уголке.

За рекой медленно догорала заря. Луга да и сама волжская даль постепенно заволакивались сизой дымкой. На мачтах судов, стоявших под горой, мигали первые слабые огоньки. Где-то справа слышались приглушенные расстоянием говор и смех гуляющих, а здесь тишина не нарушалась ничем.

Сержант Герасимова пришла точно в назначенное время.

Корж приветливо улыбнулся ей.

— Счастлив будет тот, кто добьется вашей любви.

— Почему?

— Не придется мучиться и страдать, ожидая свидания. Вы приходите аккуратно.

Девушка рассмеялась.

— Я вижу, вам приходилось долго ждать.

— В свое время было… Да… Садитесь и помолчим. Вечер-то какой!

— Чудесный! В такие минуты просто не хочется думать ни о войне, ни… — Она не договорила, но Корж понял ее.

Помолчали.

Потом Герасимова начала рассказывать.

— Сегодня между одиннадцатью и двенадцатью часами на рынок к Долговой подошел какой-то неизвестный старик. Не тот, о котором вы меня предупреждали, а совершенно другой. Такое потрепанное, измятое лицо. Он был в ватнике, старых пропыленных брюках и опорках на ногах. Он отозвал ее в сторонку и тихо спросил, она ли Долгова. Получив утвердительный ответ, передал ей бутылку, какую-то записку, сказал «от сапожника» и исчез. Что было в письме, я не знаю. Но Долгова тут же спрятала товар, быстро купила кое-что из провизии и отправилась домой. Минут через пятнадцать вышла переодетая, со свертком в руках. Пошла в больницу. Там она также пробыла недолго. Зашла домой, снова переоделась, вернулась на базар и до самых сумерек никуда с него не отлучалась. Вот все.

Корж задумчиво потер лоб.

— Вы хорошо рассмотрели фигуру человека, приходившего к Долговой?

— Хорошо.

— Я имею в виду не лицо, а именно фигуру. Особенно ноги. Вы заметили…

— Да, он был в опорках.

— И левая нога деревянная?..

— Нет. У него обе ноги были настоящие.

— Это точно?

— Совершенно.

— Н-да…

Корж не рассчитывал, конечно, что на рынок к Долговой придет сам Оливарес. Но… чем черт не шутит! Одно было ясно: кто-то из двух, хромой или этот, сегодняшний старик, — Оливарес. И скорей всего первый. К инженеру-то нужно было идти самому, ни на кого не надеясь, чтобы не рисковать. И потом Оливарес должен знать Соньку. Если бы он сам пришел к ней на базар, то не стал бы спрашивать фамилию. Но все это были догадки, их еще следовало проверить.

— Ну, хорошо, Лидия Николаевна. Дело идет к развязке, и сейчас как никогда нужно внимание, осторожность и выдержка. Малейший неверный шаг может погубить все. Не спускайте глаз с Долговой. Я выделю вам напарника для круглосуточного наблюдения.

В эту же ночь Корж выехал на машине в деревню, где жили жена и сын Прокопенко.