Волк по имени Зайка - Галина Гончарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И пахло от отчима – злорадством и ненавистью, от его свиты просто злорадством, а от Шарка сочувствием.
Что же до самого Колина…
Как же он ненавидел своего отчима! Убил бы сию секунду.
Останавливало – что?
Не знаю. Я бы точно убила. Потому что иначе он убьет первым.
Убьет?
Колина?
Не позволю.
Колин
Дом ничуть не изменился. Крыша и стены. А вот остальное…
Воспоминания ребенка были двоякими – и их разделяла алой чертой смерть отца. До его смерти дом был теплым и уютным, веселым и пронизанным светом и смехом.
Синие глаза мамы светились любовью, теплые руки отца обещали поддержку и защиту.
И играли солнечные лучи на уголках флюгера, и весело касались знамен ветерки, и даже слуги улыбались, чувствуя счастье.
Воспоминания после смерти отца были иными.
В углах дома поселились сумерки. Уже нельзя было выбраться из кровати и прибежать посреди ночи к родителям. Синие глаза мамы словно подернулись пеплом, а за улыбками отчима скрывался яд. Ребенок чувствовал это, хотя и не мог сформулировать.
И знамена уже не реяли, а обвисали, несмотря на все попытки ветров втянуть их в игру, и слуги передвигались по дому с опаской… Было страшно.
Сейчас же…
Крыша и стены остались прежними. В доме же – все иначе.
Мама всегда гордилась своим замком, на полу никогда не было тростника, стекла сияли чистотой, а пахло в залах воском, хлебом и цветами.
Сейчас же…
Кислый запах страха пропитал все. Стены, пол, потолки, людей…
Люди боялись. Впрочем, не все.
Одну улыбку я все-таки увидел – на лице женщины.
Она стояла на лестнице и смотрела большими темными глазами. Незнакомка, надо отдать ей должное, была красива. Темные волосы, большие темные глаза, алые, словно шиповник, губы, пышное тело, едва не рвущее ткань тонкого платья. Алого, кто бы сомневался.
Шлюха. Но не дешевая.
Что она здесь делает? Когда тело моей матери еще не предали земле!
– Мой лорд…
Голос у нее тоже был под стать телу. Низкий, обволакивающий, густой, словно мед, теплый и почти непристойный. М-да… даже на меня подействовало.
И взгляд… соответствующий.
Марго мне таких показывала и объясняла, как они смотрят. Из-под ресниц, так, чтобы всем казалось, что она только что смотрела на тебя, а теперь отвела взгляд. На мужчин действует безотказно. Да и я… м-да. Хорошо, что куртка все прикрывает.
– Мой лорд, все готово, как вы и приказали…
Кажется, куртка недостаточно длинная.
– Это – кто? – достаточно громко поинтересовался я у отчима.
– Это экономка, – спокойно так ответствовал Рыло, – госпожа Дайрин Лента.
Дайрин?
Где я слышал это имя?
Зайка, смирно сидящая на руках – и правильно, собак на полу было многовато! – подсунулась головой под руку. И я вспомнил.
Вадан Тарп!
– Метта?
– Нет, Дайрин. Темненькая такая, говорят, что она спит с лордом…
– Вы ее повысили из служанок моей матери в экономки? – Я поднял бровь, надеясь, что получилось. – Интересно, за какие заслуги? Или экономкой она стала уже давно, а за моей матерью ухаживала по доброте душевной?
Рыло побагровел, но крыть было нечем.
– Гхм… я объясню.
– Я не нуждаюсь в объяснениях. Заслуги этой женщины, как и ее таланты, вполне очевидны.
Голос срывался от гнева, и кто бы знал, каких усилий мне стоило не пустить петуха. Но – справился.
Дайрин, на миг сбросив маску очаровательной женщины, сверкнула глазами.
А ведь такая и отравит…
– Проводите меня к матери, – распорядился я, – и приготовьте для меня покои.
– Все уже готово. Не желаете ли освежиться с дороги?
– Не желаю. И приготовьте еще покои для моего дяди. Он должен подъехать со дня на день.
Рыло помрачнел. Девица не скрыла злого блеска в глазах. Я усмехнулся и смотрел в упор, пока девка не спустилась и не склонилась передо мной в поклоне.
Выпрямилась, тряхнув сиськами так, что они едва не выпали из выреза платья.
– Прошу вас, лорд.
И я проследовал за девкой в домашний храм.
Зайчишка сидела у меня на руках. Сердечко зверушки стучало – и я чуть успокаивался.
М-да.
Остаться в живых будет сложно…
Лорд Филип, дядя Колина
Мне безумно повезло. Или Колину? Или нам обоим?
Наверное, так. Мне предстояло путешествовать десять дней до столицы – это если гнать что есть сил – и еще дней двадцать до Торвальда. То есть помочь мальчишке я никак не смогу, разве что добиться справедливости на его могилке. Не стоило недооценивать Ройла, та еще мразь. Месяц после смерти жены в его замок будут приезжать гости, приносить соболезнования и прощаться с покойной, потом церемония похорон, а потом с Колином случится беда.
Несчастный случай. Что-то вроде отравления грибами или падения с лестницы. Запросто.
По счастью, не успел я выехать в столицу, как меня догнал гонец. Его величество изволил выехать на охоту. И куда!
Как раз в сторону Торвальда! Так что коней я гнал всего четыре дня – и к закату прибыл на место.
Его величество был доволен.
Охотникам сегодня удалось загнать медведя – и все наслаждались жарким. Судя по обрывкам доносящихся до меня разговоров, схватка была горячей. Его величество как раз рассказывал, что медведь до последнего пытался достать его когтями, а надо сказать, его величество признавал только поединки один на один, гоня прочь всех помощников…
Но вроде бы цел и невредим?
Я приблизился и встал так, чтобы меня нельзя было не заметить. Что и произошло.
Королевский взгляд остановился на моем лице.
– А, Филип… с чем пожаловал?
– Ваше величество!
И я упал королю в ноги.
Ей-ей, за себя просить не стал бы. А вот за мальчишку, который сунул голову в гадючье гнездо и для которого каждый день может оказаться последним…
Король слушал внимательно и серьезно, а я выкладывал все, что узнал.
Как Ройл женился на моей кузине, как избивал ее, как она узнала о причинах смерти мужа, хотя доказательств у нее не было, как отослала Колина, опасаясь за его жизнь, как погибла…
Король слушал.
А потом кивком подвел итоги.
– Леди Торвальд была достойной женщиной. Я хочу съездить и проститься с ней. Гонца, предупреждающего о моем приезде, отправить сейчас, а выезжаем с утра.
Я едва не упал перед королем на колени.
Отсюда до Торвальда если неспешно – дней пятнадцать, а если поспешить – то и быстрее можно.
Его величество усмехнулся.
– Филип, я ценю тебя и знаю: ты не станешь мне врать. Так что разберусь в ситуации. Позови ко мне секретаря и возвращайся сам. Расскажешь подробно, что вы еще про Ройла узнали.
Я поклонился и отправился на поиски.
Интересно, что знает его величество, если он принял такое решение? Доверчивостью наш король не страдает, значит, что-то у него есть на Ройла, просто прижать его не получается. Но что?
Впрочем, этого мне никогда не узнать. Наш король – это…
Эрлином всегда правили Эрнальты.
Из этого тысячелетнего правила было только одно исключение – один раз. Пришлый некромант уничтожил большую часть королевской семьи. Почти всю. Спаслась одна-единственная девочка, у которой родился сын. Арэсти Эрнальт, Арэсти Четвертый, когда вырос, вызвал на поединок некроманта и уничтожил его. По легенде, ему помогала его жена, Тинавиэль, эльфийка. И они правили долго и счастливо. Родили троих детей, из которых один был с глазами цвета неба. Так в роду Эрнальтов издревле отмечались короли.
И не простые короли.
С той самой поры у Эрнальтов был обычай брать себе жену… любой крови. Не обязательно это была знатная дама. Важнее, что человек незаурядный. И короли получались такие же. Своеобразные. Сложные.
Эрлин жил спокойно, потому что здесь привечали магов, здесь почти не было войн, не было религиозных смут. Веришь в Небеса Светлые, на которые после смерти уйдешь, – верь. Веришь в древних богов – верь. Никто тебе не мешает…
Короли были мудры и справедливы, но было в них что-то такое… Многие подозревали, что король наш и сам немного… колдует. Но в лицо сказать это королю никто не решался, а стало быть, это все – неправда.
Просто иногда королевские решения были… странными.
Но всегда – правильными.
Колин
Когда я увидел гроб, меня затрясло так, что пришлось покрепче стиснуть зубы. Горло перехватило, на глаза навернулись слезы…
Мама, мамочка, родная моя…
Дайрин опять присела, демонстрируя свои прелести.
– Моему лорду…
– Пошла вон.
В темных глазах сверкнул гнев.
– Лорд?
– Вон. Пошла, – медленно и с расстановкой повторил я. Еще тут каждая шлюха будет рот открывать.
Судя по всему, девка была сообразительной. Она подхватилась и умчалась за дверь, не забыв крепко приложить ее о косяк. И правильно. Еще минута – и я б ее за волосы отсюда выволок.
Подошел, опустился на колени пред гробом.
– Мама, родная моя…
Тишина.
Если и есть где-то чертоги светлого бога – ответа из них не дождешься. И болит в груди, и в глаза словно бы песку насыпали, и шумит в ушах, и стискивает голову черным обручем боли.
