Тротиловый эквивалент - Лев Пучков

Мы вернулись в село, через некоторое время туда прибыл Салман и привёз Аюба. Они собрали командиров, ко мне прислали бойца — если хочешь, приходи, надо срочно решить ряд вопросов. Я, естественно, пошёл: если Сулеймана и в самом деле взяли живым и здоровым, теперь это и меня касается. Шёл я на это «совещание» с тяжёлым сердцем. Чувствовал, что меня ожидают неприятности.

Пришёл, сел скромно в уголке — они там уже все собрались, оказывается, меня ждали. Знали, что не откажусь. Аюба я видел в первый раз: он очень похож на брата, только не такой здоровый. Худой и бледный — тюрьма никому ещё на пользу не шла. Аюб внимательно посмотрел на меня, но без вражды — значит, не считает виноватым в пленении брата.

Я перевёл дух. Уже лучше. Хотя один Аллах знает, что там ему про меня наговорил Салман, пока они ехали сюда. Тут ведь опять надо особенности менталитета учитывать. Если Сулеймана взяли живым, могут быть две причины подобного финала. Либо он сам сдался, что очень странно, либо... Даже и говорить об этом не хочется... Либо не сработали оба моих устройства. Я буду проводить собственное расследование, но до этого ещё дожить надо. А Аюб сделает всё, чтобы показать, что его брат держался героем и получилось всё не по его вине. Если выяснится, что я напортачил, мне в Чечне после этого ни дня оставаться нельзя, имя моё будет покрыто позором. Да и вообще, придётся на пенсию уходить...

Начали решать вопросы. Говорили на родном. Мне пришлось немного напрячься: язык знаю не очень хорошо, боялся что-нибудь упустить.

Аюб спросил Салмана: кто командует? Салман сказал: ты. Аюб возразил.

Сказал — ты был вторым человеком в отряде, я долго в тюрьме сидел, многого не знаю, в обстановке не разбираюсь... Салман ответил: ты преемник Сулеймана.

Кроме того, по делам ты здесь самый авторитетный, люди готовы тебя слушать, даже готовы за тобой на смерть пойти. А насчёт обстановки и что где лежит — не волнуйся, мы всегда подскажем.

Вот так и определились. Аюб как будто и ждал такого решения, сразу перешёл к делу. Сейчас самое главное: сохранить людей и военное имущество. Нужно срочно уйти из села, рассредоточиться в нескольких «нейтральных» сёлах неподалёку — есть на примете неплохие места, надо срочно заслать туда разведчиков, чтобы проверили, как там, и переговорили со старейшинами. Если они будут сомневаться, стоит ли рисковать, предложить хорошие деньги. Для нас деньги — не проблема, а они бедствуют, должны всяко разно согласиться. Второй пункт: надо перепрятать имущество. В первую очередь просто забрать из старых схронов, вывезти подальше, потом оборудовать новые. Старые заминировать — попросим об этом команду Шаха.

Вот пока и всё.

Уходить надо прямо сейчас, после того, как закончим говорить, а имуществом заняться надо в ближайшие два часа. Прятать только в новые места, о которых не знал Сулейман. Потому что часа через три федералы будут знать всё, что знает Сулейман...

— Тебе не кажется, что ты оскорбляешь своего брата? — угрюмо спросил один из командиров — крепкий пожилой мужчина с повязкой на правом глазу. — Думаешь, он не выдержит пыток и всё сразу сдаст? Я так не думаю. Он, скорее, умрёт, но не будет сотрудничать с федералами...

— Мне странно слышать твои слова, Хасбулат, — Аюб усмехнулся. — Это мой брат. Я сам убью любого, кто попробует его оскорбить. Но у федералов есть такое средство, которое заставит его говорить всё, что они захотят...

Тут Аюб рассказал, как его допрашивали при помощи «сыворотки правды» — многие моджахеды ведь думают, что это только сказки, уловки федералов.

Рассказал, что читал протоколы своих допросов и ужасался: всё сдал, что знал, даже такое сказал, что под самыми страшными пытками не выдал бы.

Командиры согласились с Аюбом. Быстро прикинули, что делать дальше, распределили задачи и разошлись. Все очень оперативно, без лишних споров, сразу видно — деловые люди.

— ГКО поручил брату обеспечивать твою работу, — сказал мне в конце Аюб. — Теперь я за тебя отвечаю. Собирайся, минут через двадцать выезжаем...

Мы без особой спешки переехали в Хамби Юрт (название изменено). Это недалеко, километров сорок на запад. Там быстро решили вопрос со старейшинами — они даже денег не взяли. Аюб ведь и сам по себе, без брата, имеет большой авторитет после того, что он сделал. Напомню, он организовал взрыв Дома правительства. Никто никогда такого не делал! Конечно, в ряде сёл у него есть кровники, которые жаждут его смерти. Но в целом большая часть Чечни считает его народным героем. Договорились, что в селе примут сразу около сорока человек — костяк отряда. Подселят к семьям, устроят как положено, в общем, отнесутся как к дорогим гостям. В двух соседних сёлах, километрах в двух трёх от Хамби Юрта, на берегу Сунжи, договорились устроить остальных бойцов. Старейшины сказали: ни о чём не беспокойтесь, пусть к вечеру подъезжают, всё будет готово. А вас мы разместим прямо сейчас и примем, как подобает по обычаю.

Вот так всё устроилось. Нам тут пересидеть недельку две, потом можно будет потихоньку возвращаться на место. Пусть федералы хоть десять раз «зачистки» устраивают, это не проблема — даже не приходится из-за этого в поле ночевать.

Вот именно поэтому они тут будут воевать вечно...

Пока часть людей занималась «квартирным вопросом», остальные моджахеды перевозили имущество отряда. Я бросил свои вещи (нас с Аюбом и Салманом поселили в одном доме, в кунацкой, десятерых моих и отделение гвардейцев Сулеймана — в усадьбах поблизости), взял своих людей и отправился минировать старые схроны. Надо всё сделать так, чтобы федералы не поняли, что оттуда совсем недавно всё вынесли. Это как раз по моей специализации, всё сделаем как нельзя лучше. Пусть будет для них приятный сюрприз от Сулеймана. Пусть потом десять раз подумают, стоит ли им лезть в те места, которые он сдал под «сывороткой правды»...

К пятнадцати часам мы уже вернулись на новое место расположения. Всё было готово. Люди работали, как ломовые лошади, но управились за три с небольшим часа. Хорошо, тут всё рядом, не нужно тратить время на лишние километры. А перепрятывать вообще просто: взял в одном месте, вывел машину на дорогу, проехал пару километров, заехал в посадки, и оборудуй новый схрон. Тут укромных местечек — завались, искать будут вечно. Главное, чтобы поменьше народу об этом знали...

Хозяева приготовили нам покушать, не стали вечера дожидаться. Это было кстати — у них тут принято делать основной приём пищи в конце дня, а мы с утра даже кофе попить не успели.

На званом обеде присутствовали важные персоны: Аюб, Салман, я, Аскер, Курбан и Анвар. И какой-то рядовой моджахед. Держался он очень скромно, видно было, что чувствовал себя не в своей тарелке, словно дехканин попал в компанию баев... Нет, это я неверно выразился — по своим среднеазиатским понятиям. Вёл он себя скромно, но с достоинством, унижения в его поведении не было. Только зачем позвали его, непонятно.

Аюб наспех прочёл неурочную молитву, и все принялись за еду. Кушали молча.

Какая-то недосказанность витала над столом. Взгляды не встречались, каждый смотрел перед собой. Это можно было объяснить трауром по пленению Сулеймана, но я чувствовал, что истинная причина кроется в другом.

Быстро поели, хозяева убрали стол, поставили небогатый набор фруктов и сладостей. Живут здесь скромно, провиантом мы пока не успели их снабдить.

— Надо поговорить, — наконец, нарушил молчание Аюб.

Сказал он это по русски, и я сразу понял, что дело касается лично моей персоны. Салман, видимо, рассказал обо мне всё, что знал. Аюб знает, что я не очень хорош в чеченском, и не хочет неясностей. Значит, сейчас начнутся разборки. Что ж, этого следовало ожидать, я был готов к такому обороту.

— Согласен, — с готовностью откликнулся я. — Прежде чем что-то решать, я тебе сразу скажу: Сулеймана мы вытащим. У меня есть план...

— Это понятно, — кивнул Аюб. — Но сначала надо кое в чём разобраться...

Мне не понравилась его реакция на моё смелое заявление. Когда я сказал Сулейману, что у меня есть план, как вытащить из СИЗО Аюба, он очень удивился, отнёсся к этому с закономерным недоверием и сразу принялся задавать вопросы. То есть поступил, как практичный человек. А я, между прочим, всегда считал его несколько легковесным.

Аюб повёл себя так, словно вопрос о спасении Сулеймана уже решён и всё дело выеденного яйца не стоит. Я подумал: либо он настолько уверен в своих возможностях, что его не смущает даже такое препятствие, как прекрасно охраняемый, можно сказать — неприступный СИЗО... Либо, как болтают злые языки, и в самом деле сумасшедший. А может, то и другое вместе, всё помаленьку. Это же ведь он организовал взрыв Дома правительства. Разве придёт в голову обычному здравомыслящему человеку взорвать правительственный объект с высшей категорией охраны, чтобы достать оттуда одного лишь узника?