Откровения знаменитостей - Наталья Дардыкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Андрей Дмитриевич, извините, напомню вам пренеприятную кражу, которая произошла в Москве в вашей квартире — вы были в Израиле. И что тяжелее всего, грабеж произошел явно по заказу, совсем мелочно и гнусно: забрали ваши праздничные, концертные костюмы. Наверное, хотели сломать ваш несгибаемый оптимизм и энтузиазм.
— Было такое. Я очень благодарен «Московскому комсомольцу», который меня тогда очень поддержал. Мне хочется сказать добрые слова о вашей газете, о ее главном редакторе Павле Гусеве, о его заместителе Петре Спекторе. В любое время, когда у меня возникали сложности, ваши журналисты поддерживали меня. Должен признаться, самое недостойное, когда человек забывает добро. Я стараюсь жить вот в этой памяти добра. Я много получаю писем от своих читателей. Все это помогает мне жить.
— Андрей Дмитриевич, я не случайно спросила про украденные костюмы. Смотрю постоянно передачи с вами и вижу: снова Дементьев элегантен…
— Моя жена занимается моим имиджем. Да, действительно, у меня были очень красивые костюмы. Кто-то попользовался, но я и сейчас стараюсь выходить к зрителям опрятно одетым, потому что встречи с читателями для меня большой праздник.
— Вы, один из ведущих телепередачи «Народ хочет знать», очевидно, почувствовали, что знание не спасает народ от бедности и незащищенности.
— Да, народ хочет знать правду о том, кто нарушает законы и мешает ему жить по-человечески. Больше всего меня огорчает в этой ситуации равнодушие чиновников. Мы говорим, но, кажется, никто не слышит. Наши слова, наши тревоги проходят словно сквозь вату — куда-то в бесконечность. Без отзвука. Меня не покидает тревога: услышит ли власть нас? Услышит ли свой народ? Что же она сделает, чтобы все менялось к лучшему? Не хочу сказать, что у нас все плохо, но, к сожалению, меняется многое к худшему.
— Андрей, народ хочет знать, почему вы не участвовали в последних передачах этого цикла.
— Передача «Народ хочет знать» задумывалась для двух ведущих. Сначала я вел с Матвеем Ганапольским, а последние два с половиной года — с Кирой Прошутинской. Президент авторского телевидения Анатолий Малкин, муж Киры, посчитал, что достаточно одного ведущего.
— Сэкономил!
— Пришлось мне уйти. Вероятно, есть и подспудные причины. Говорят, что я слишком непримирим в своих политических оценках.
— Я наблюдала ваше непримиримое сражение с Жириновским в передаче «К барьеру!». Вы стойко держались, и телезрители признали вашу победу.
— Я выступил против закона о монетизации льгот для ветеранов, инвалидов, пенсионеров. Народ вышел на улицы, и правительство вынуждено было считаться с мнением людей, протестующих против необдуманного и разорительного для них решения. Я счастлив, что этот протест был услышан и правительство изыскало средства для сохранения льгот.
— Андрей Дмитриевич, вы тоже у нас прославленный человек. Какие вы имеете награды?
— Я лауреат Государственной премии СССР, Всероссийской литературной премии имени Лермонтова, получил звание Заслуженного деятеля искусств России. От старых времен у меня — ордена: Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени и «За заслуги перед Отечеством». За программу, которую я веду на «Радио России», я получил Гран-при от фестиваля «Вдохновение», которым руководит известный композитор Тихон Хренников. А еще получил премию имени Александра Невского, диплом лауреата «Лучшие перья России».
— Телевизионные передачи, полные напряженных эмоций, наверное, выматывают вас?
— Скажу одно: если я поменяю ритм жизни, то это меня измотает больше. Как я жил в молодости напряженно и в вечном замоте, так живу и сейчас. Я бесконечно любопытен к жизни. Если только писать и читать, лежа на диванчике, то просто можно умереть.
— Андрей Дмитриевич, однажды я была свидетелем вашей встречи с Андреем Вознесенским и Майей Плисецкой — они знакомились в журнале «Юность» с живописными работами студентов архитектурного института. А потом мы слушали ваши стихи. И когда вы прочли стихотворение «Сандаловый профиль Плисецкой», я заметила слезы на глазах великой балерины.
— Я счастлив, что эти стихи напечатаны в ее буклете. Майя мне говорила, что просила перевести эти стихи на итальянский. Их перевели. Я посвятил стихи и Родиону Щедрину, замечательному композитору, ее мужу. И мне было очень приятно, что к его семидесятилетию вышла книга, и она открывалась моими стихами. Майя и Родион — потрясающие люди. Они мои друзья. Я преклоняюсь перед ними. Я посвятил стихи и Андрею Вознесенскому, и Гале Вишневской, и Василию Лановому, и Иосифу Кобзону. Мои друзья живут не только в России, но и в разных странах мира.
Поэта Дементьева знают и любят повсюду. Он всегда открыт и доступен. Его стихи исполнены благожелательности и доброты. Он обращается к нам как к своим близким:
Мир вокруг меня в волненье замер.
Счастью моему вы улыбнитесь, люди.
Как прекрасно все, что было с нами.
Как прекрасно все, что с нами будет.
Поэт на крутом вираже
Андрей Дементьев: «Мы снова сегодня наивны и молоды…»
Андрей Дементьев отмечен замечательными премиями — Государственной, премией имени Лермонтова и Бунинской. Женщины — лучшие читательницы его стихов. Их любовь к искреннему слову поэта неизменна. Каждая прочитывает в стихах поэта собственную судьбу, вновь обретает утраченную радость встреч и ожоги разлук. Сегодня Андрею Дмитриевичу исполнилось 80 лет.
— Андрей Дмитриевич, дорогой, я знаю о твоей большой любви к Тверской губернии — ты воспел ее в своих стихах. А хочется, чтобы ты вспомнил о каких-то сокровенных днях на этой земле.
— Когда мне было всего года три, отец, присев ко мне на кроватку, читал стихи, сказки, читал Лермонтова, Пушкина, Жюль Верна. Приобщал меня к хорошей литературе. Жили мы, отец, я и мама, очень тесно, в одной малюсенькой комнатке, зато на улице нас ждал простор.
— Мы все находимся во власти природы, и понять невозможно, откуда к нам приходит поэтическое зрение…
— Это идет от предков, от язычества, когда все одухотворялись природой и возводили ее в божество. В детстве около нашего дома было все в цветах: полыхали сирень, жасмин, яблони. Красотища невероятная. А город был тихий, никакого асфальта, машин. Природа дышала, и мы жили в другом — чистом, незагрязненном мире. Я к цветам отношусь как к живым существам. Выращивал цветы, разговаривал с ними. Мне кажется, цветы меня понимают. И сейчас это сохранилось: поставленные мною в вазу цветы долго сохраняют красоту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});