Откровения знаменитостей - Наталья Дардыкина

— Ваня одобрил ваш отважный шаг?

— Он принял все очень хорошо. Полюбил Татьяниных детей. Мамы моей уже не было. Из моих родных остался только Ваня и двоюродная сестра. А тут — столько родни! У меня уникальная теща — роскошная, обаятельная. Мы с Таней отважно умудрились родить девочку Аню.

— Сколько же вам тогда было лет?

— Шестьдесят восемь!

— Уникальный отец.

— Да нет — многие в моем возрасте сумели детей родить: Любимов, Гомельский, Белявский. Наша Аня — чудо. Совершенно замечательное существо. Ее крестная — гречанка. Летела из Греции, чтобы крестить мою дочь. Я познакомился с греками крымского происхождения давно, когда Театр Вахтангова был на гастролях в Греции. Прилетела моя гречанка в Москву и, представьте, влюбилась в мою тещу Веру Ивановну. Я всегда поднимаю первый тост за здоровье хозяйки огромного семейного клана.

— Великий Южин говорил: «Театр — это актер». С прошлого века эта мысль не устарела?

— Она справедлива всегда. Если есть великие артисты, значит, и театр велик. Был Товстоногов — у него были великие артисты, и Художественный, и Театр Вахтангова славны своими великими артистами. По Вахтангову, прежде всего на театре властвует его величество актер. Актерское обаяние и отдача — вещи алтарные. Мы на сцене в какой-то степени проповедники. Я застал в театре великих артистов. О них сложены легенды.

— Вы теперь возглавляете Театр имени Рубена Симонова. И, значит, точно в вас когда-то угадали «строителя».

— Я согласился принять театр во имя великого Рубена Николаевича. Из Театра Вахтангова я не ушел, но все время отдаю своему молодому детищу.

— В репертуаре у вас есть костюмные спектакли. Преодолевая бедность, где вы их берете?

— Я здесь и художественный руководитель, и директор, к сожалению. Мне пришлось в вопросах финансов пройти ликбез. Честно говоря, мне не нравится, когда спектакли ставятся «на досках». Мы делаем серьезные декорации. «Доходное место» оформлено блистательно. У нас классные костюмы. Главный художник театра — Александр Авербах. Для нас работает талантливая Светлана Синицына. Нам повезло, когда Михаил Александрович Ульянов снял «Три возраста Казановы»; я попросил отдать спектакль нам. Состоялась торжественная передача. Мы получили и декорации, и костюмы. И я вместе с нашими актерами сыграл Казанову. Борис Мессерер пришел и уложил в нашу маленькую сцену декорации вахтанговского спектакля.

— Какой он, ваш Казанова?

— Он уже постарел, одинок. Молодость оживает в его воспоминаниях. На закате жизни Казанове даруется влюбленность в девочку. И он принимает трагическое, но необходимое решение — уйти. Потрясающая поэтическая форма! Замечательная поэзия Марины Цветаевой.

— Влюбленный, вы ведь тоже писали стихи?

— Мне очень близка поэзия. Мало кто знает, что Рубен Симонов писал стихи. Я почти все их знаю наизусть. Ценю в стихах концовки. Нынешние поэты почему-то не стремятся к сильному высказыванию в последней строфе. К большому сожалению, поэтический театр уходит. Мы играем «Сирано де Бержерака» — поэзию высочайшего класса. Но играем как бы в прозе. Нет былого театрального возвышенного невероятия.

— Сколько ролей вы сыграли в кино?

— Когда-то считал — было 79.

— Какие роли живут в вас?

— Те же, что помнят зрители. Когда-то за один день картина по стране окупала себя. У советских фильмов была совершенно феноменальная зрительская аудитория.

— Как же случилось, Вячеслав Анатольевич, что, играя в фильме «Хоккеисты», вы не катались на коньках?

— Я схулиганил. Меня спросили, когда пригласили на роль Дуганова: «Умеешь кататься?» Я ответил: «Да!» Мне принесли ботинки с коньками, и тут до меня дошло: свои коньки в детстве я привязывал к валенкам и гонял по переулкам. Во время съемок моей третьей опорой была клюшка. Немножко, правда, научился. Минуты на три меня хватало. Меня дублировал Старшинов в принципиальных матчах. На него надевали мой парик, мою «восьмерку». И снимали реальный матч. По радио на стадионе объявили: «Сегодня вместо “Спартака” и ЦСКА будут играть “Метеор” и “Ракета”». Хоккеисты играли в костюмах нашего фильма. На трибунах — реальные люди. Гагарин, например. Монтаж был убедительный. Сценарий фильма написал Юрий Трифонов — об этом мало помнят. Там играли Рыбников и Жженов!

— В «Трех тополях на Плющихе» ваш персонаж не вызывал зрительского сочувствия.

— Татьяна Михайловна Лиознова меня уговорила на эту роль. На первом же съемочном дне я понял ее удивительный замысел. Своим рассказом она создала обстановку, ощущение — и сразу: «Мотор!» И предложила нам жить в обстоятельствах. Настроила — и мы пошли. Мой герой — первый парень на деревне, полюбил самую красивую девушку. Но, видно, жизнь поставила перед ним столько проблем, что пришлось ему стать куркулем. И он забыл самые счастливые свои ощущения. Талантливейшая Лиознова придумала не просто треугольничек Ефремов — Доронина — Шалевич… Это влюбленность, любовь, жажда нежности — и их полная несостоятельность. Даже бесправие на счастье.

— Вы счастливый актер?

— Буду блюсти скромность. Мне слали письма, предлагали руку и сердце, и фотографии на память…

— Совершенно необъяснима судьба фильма «Мастер и Маргарита» Юрия Кары. Что с ним?

— Говорят, над этой вещью висит какой-то рок. Но Кара снимал библейскую часть фильма в Израиле, на Святой земле. В фильме блистательно играет Иешуа Николай Бурляев, замечательный Ульянов — Пилата; там Настя Вертинская — Маргариту, Раков из Ленкома сыграл Мастера. Там Гафт. У меня роль первосвященника Каифы. Кара не стремился к трюкам. Он ставил режиссерскую треногу и спокойно снимал. И получилось талантливое, хрестоматийное прочтение романа Булгакова. Эту фантастическую историю режиссер прошел шаг за шагом.

Роковую роль в судьбе фильма сыграли финансы. Из-за отсутствия денег не получился «Бал Сатаны». Продюсер, затеявший съемку картины, поступил как равнодушный хозяин — взял коробки с лентой и ушел, не оставив копии даже Каре. Юрий с ним судился, но все осталось по-старому… Однажды я получил приглашение посетить ресторан, а заодно посмотреть «Мастера и Маргариту». Я так и ахнул. Приглашения, оказывается, были разосланы всем исполнителям. Но рискнули прийти только двое. Остальные не поверили в эту авантюру. И вот я впервые вижу фильм. Может быть, несколько устарела лента по киноязыку, но каждый эпизод с замечательными артистами превосходен.