Откровения знаменитостей - Наталья Дардыкина

— На компьютере пишу только статьи и прозу. А стихи только пером или обломком карандаша, пишу на всем, что подвернется под руку.

— У тебя в Переделкине совершенно великолепная пристройка к дому из светлых бревен — роскошная кухня, где сотворяется не еда, а, кажется, какой-то особенный образ жизнелюбия.

— Я сам очень редко готовлю, хотя все умею. Но жалко, мне не хватает времени, чтобы самому все состряпать. Я очень люблю стол. Еду, как и поэзию, люблю многоингредиентную, с приправами. Пускаю в ход все, что под рукой, все смешиваю. Вот так и стихи пишу. Может, поэтому я стал антологистом. Издаю антологии русской поэзии. Люблю совершенно разные стихи. Люблю Есенина, Пастернака, Маяковского, Мандельштама, Цветаеву, Ахматову.

— В наше время появляются интернетные кумиры. Но начинаешь читать их стихи и не обнаруживаешь поэзии. Одно словоговорение, пустые верлибры. Как ты к этому относишься?

— Дело в том, что верлибр, чтобы спастись, должен иметь большую смысловую насыщенность. В рифмованном стихе автор может спрятаться за звонкой речью, а в верлибре спрятаться не за что. В верлибре словарный состав еще плотнее, чем в рифмованном стихе. А нынче автор сам не может запомнить свои стихи.

— А там и помнить нечего. Можно только по бумажке прочитать. Скажи, юбиляр, ты посвящал стихи своим сыновьям?

— Конечно, посвящал Жене и Мите.

— А жене? Ну пожалуйста, прочти.

— «Я люблю тебя больше природы, ибо ты как природа сама. Я люблю тебя больше свободы. Без тебя и свобода — тюрьма».

— Ребята догнали отца по росту?

— Женя и Митя выше меня на голову. Оба пишут стихи, когда влюбляются.

— И правильно делают. Слушателей в Политехническом порадуешь новыми стихами?

— Много новых стихов. Ночью написал стихотворение «Топиловка» — о моем далеком детстве на станции Зима, когда я не умел плавать и мальчишки играли в «топиловку» — затаскивали меня в реку и держали под водой.

— Ты их потом наказал?

— Ходил я на Оку в одиночестве и почти неделю тренировался — учился плавать. И когда в следующий раз они схватили меня, чтобы со мной поиграть в «топиловку», я пошвырял их в воду. Они были разочарованы.

— С кем из старых друзей иногда встречаешься?

— У меня много друзей. К сожалению, многих уже нет, я их потерял — писателей, поэтов. Невосполнима потеря Булата, Роберта Рождественского, Владимира Соколова — они были очень близкими моими друзьями, мне сейчас их очень не хватает, а еще Юрия Казакова, автора блестящих рассказов. Мне вообще в сегодняшней стране не хватает писателей. Пишущих много, а великих писателей не хватает. Их искусственно не сконструируешь. Я был сам собой сотворенный пловец. А нынешние сразу хотят иметь все — и в звезды. Но это не получается. В юности я четыре года сидел над словарями Даля, я к каждому слову подыскивал рифму.

— Во времена Маяковского поэты устраивали состязания на поиск новой рифмы.

— Поиск единственного слова должен быть непрерывной работой. Жюль Ренар точно определил: «Литературу могут делать только волы. Слава — это непрерывное усилие». Послушаем Блока: «Настоящий поэт и писатель должны ставить перед собой великие задачи. Только в этом случае они добьются успехов». Наши современники робеют ставить перед собой великие задачи.

— Скажи, Женя, какой тайной обаяния владеет твоя жена Маша?

— Она совершенно самостоятельный человек. Я бы никогда не потерпел рядом с собой жены, которая стерла бы свою личность ради меня. Маша — хорошая мать. Хотя она на 30 лет меня моложе, для нее я просто как третий сын: заботится о других, но не забывает и про меня. Иногда и детям, и мне достается от нее.

— Сопротивляешься ее благому влиянию?

— Как сопротивляться? У нее прекрасное чувство русского языка. В Оклахоме она получила премию лучшего преподавателя русского языка в штате. Три недели над ее школой висело электрическое подсвеченное табло: «Мария Евтушенко — лучший преподаватель русского языка штата Оклахома». У нее 150 учеников, изучающих русский.

— Какие твои привычки тебя сейчас раздражают?

— А-а-а… Я бы сказал так: мне не хватает собутыльников. Я, как Горький, алкоголиков жалею, пьяниц не уважаю, а вообще непьющих — опасаюсь. Я понял, какую страшную роль играет водка в русской поэзии, и давным-давно перестал пить. Зато я открыл для себя мир вина. Хорошее вино совершенно не мешает любой хорошей профессии. А я, Наташа, как ни странно, застенчивый человек. И рюмка вина помогает мне преодолевать эту застенчивость, особенно перед женщинами. Я люблю выпить рюмку вина за хорошей беседой. Такое застолье — это часть жизнелюбия. Я очень люблю слово «кутеж», еще понятие «пирушка». В пушкинском понимании это старинное искусство общения утрачено. Очень трудно найти таких прекрасных собутыльников. У нас сейчас в основном пьют с нужными людьми или по-черному. Ни того, ни другого я терпеть не могу.

— Есть ли у тебя увлечение для души?

— Собираю современную живопись. Много картин я получаю в подарок от друзей. У себя в Переделкине выстроил светлое помещение, где выставлю свою коллекцию живописи.

— Сам рисуешь?

— С молодости я увлечен художественной фотографией. Мои работы много раз выставлялись за рубежом, а теперь будут в моем музее.

— Женя у всех у нас есть ангелы — мы носим их имена. Есть ли в православии святой Евгений?

— Я не знаю такого святого. У меня есть святой, которому я поклоняюсь. Когда у меня родился сын Женя, то он умирал — совсем не сосал молоко. И замечательный врач Станислав Долецкий не знал, чем ему помочь. И вдруг доктор тихо сказал: «В церковь сходите». От отчаяния я пошел. Редко хожу в церковь. Душа каждого человека — это его часовня. Пришел я, поговорил с бабушками — сказал, что ребенок у меня умирает, и спросил, кто из святых может ему помочь. Они ответили: «Святой Пантелеймон. Он был врачом и многих спас». Я подошел к иконе святого Пантелеймона и поцеловал святого в отпечаток бабушкиных губ. Со мной это произошло впервые. На следующий день врач спросил меня: «Вы вправду сходили в церковь? Ваш мальчик стал сосать молоко». С тех пор святой Пантелеймон стал моим ангелом.

— А можете назвать своих душеприказчиков?

— Очень многие люди создали мою душу. Они в мире не знаменитые, но моя душа знает им цену. Недавно я получал в Кремле орден «За заслуги перед Отечеством». Выступавшие благодарили президента, Родину… Я вспомнил историю из своего детства. На сибирском перроне я пел песни за кусок хлеба. Одна крестьянка достала платочек в горошек, развязала и разломила горбушку хлеба пополам и отдала мне. Я ел с жадностью, захлебываясь. И она поняла, что этот кусочек меня не насытил. Женщина снова развязала узелок и отдала мне половину своей половины. Вот эта женщина воплощает мою Россию. Для этой России я и работаю.