Откровения знаменитостей - Наталья Дардыкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ваша мама — украинка?
— Там и белорусские, и украинские, и даже польские источники. Один из моих прапрадедов был обедневшим польским шляхтичем, пришлось ему служить у жестокого помещика управляющим. Он возглавил бунт против этого злодея и был выслан в Сибирь, на станцию Зима, вместе со всеми бунтовщиками.
— Женя, ходят всякие слухи, почему вы не носите фамилию отца.
— В XVIII веке во время какой-то эпидемии одна вдова с четырнадцатью детьми переселилась на территорию современной Латвии. Ее дети стали замечательными стеклодувами, женились в основном на латышках. До меня дошла уникальная реликвия из тех времен — хрустальный шар с потрясающим внутренним свечением. Фамилия моего деда явно немецкого происхождения — Гангнус.
— В Германии живут носители этой труднопроизносимой фамилии?
— С такой фамилией сейчас там восемь человек. Считаю их своими дальними родственниками. Они меня сами нашли…
— Где встретились ваши родители?
— Они учились в МГРИ — Московском геологоразведочном институте, а подружились в летней экспедиции. Когда я читал маме свою поэму «Братская ГЭС», она вдруг заплакала и достала пожелтевшую фотографию, где она с Александром Гангнусом. Оба они были очень красивы — я не в родителей.
— Ну что вы, получился очень хороший экземпляр сына любви!
— На той карточке мама в сапогах, в откинутом с лица накомарнике, юная, грациозная, сидит на лошади около горы. Папа ей помогает сойти с коня, как истый кабальеро. Стоят палатки, горит костерик, на карточке — надпись: «На месте изысканий будущей Братской ГЭС. 1932 год». Увы, потом они разошлись.
Мой папа был романтиком, писал стихи. Так что ген поэзии мой, в общем, от отца. Он был ходячей антологией русской поэзии. Много читал наизусть… На его могиле на Ваганьковском мы с братьями — его сыновьями от второго брака — поставили памятник, на нем высечены четыре строки из папиных стихов: «Отстреливаясь от тоски, я убежать хотел куда-то, но звезды слишком высоки и высока за звезды плата». Он написал это гениальное стихотворение в 18 лет. В детстве я носил фамилию Гангнус. Но во время войны учительница физкультуры настраивала мальчиков не дружить со мной: «Он немец!» А ведь мой дедушка был немецко-латышской крови. Моя бабушка, чтобы ко мне не приставали, записала меня на фамилию матери. После появления в печати моего «Бабьего Яра» антисемиты изобрели версию, что я еврей, хотя у меня и доли еврейской крови нет.
— В юности какая-нибудь предсказательница угадала вашу яркую судьбу?
— Долго я хранил записочку, которую мне вытянула морская свинка на толкучке станции Зима во время войны, — там я родился, и сейчас в доме моего детства открыт Музей поэзии. В записочке я прочел: «Ждут тебя, пацан, многие путешествия. У тебя будет пять детей и большая слава». Все сбылось: у меня пятеро сыновей и худая ли, хорошая ли, но слава имеется.
— Ваша первая любовь была отмечена чем-то странным?
— Первую девочку я поцеловал не в губы — поцеловал ей руку. Во время войны мы делали маленькие снарядики для фронта. Стояли на ящиках, чтобы достать до станка. И вдруг работу прекратили и сказали: «Сейчас будут играть особую музыку». Остановив станки, мы высыпали на улицу. Падал снежок. Из черной тарелки репродуктора донеслось первое исполнение «Ленинградской симфонии» Шостаковича. Я стоял рядом с девочкой Жанной, потому что был в нее влюблен. Она слушала музыку и вся трепетала. Впервые я понял, что может делать с человеком музыка. В свои 9 лет она была такая красивая! И я поцеловал ей руку.
— А чувственную любовь когда познали?
— Это не любовь, а чувственный опыт. Ей было 27. Война сделала ее вдовой. Мне было 15. Женщина эта, пасечница, дала мне первый чувственный опыт.
— Ну что ж — стал грешен на меду.
— Хорошо сказано! Меня к тому времени выгнали из школы, заподозрив, что именно я, получивший два кола, сжег классный журнал, хотя совершил этот героизм не я. Позднее выяснилось: поджигателем был отличник, будущий членкор академии. Подрядился я тогда работать в геологоразведочной экспедиции. Был я тоненький, но высокий. А когда все произошло, я сказал моей первой «сладкой» женщине, что мне 19 лет. С ней случилось что-то невероятное. Эта замечательная женщина упала перед иконой и просила у Бога прощения… У меня вообще не было плохих женщин.
— Ваши сыновья от разных женщин. У них нет конфликтов?
— Сыновья знают друг друга, и у них нормальные отношения. Женщины всегда были моими лучшими друзьями. Я написал: «У меня никогда не было ни одной непорядочной женщины. Каждая женщина была порядочной потому, что была со мной».
— Однако вы мастер на комплименты самому себе. Но лучше назовите своих любимых по именам.
— Первая любовь у меня была к девятнадцатилетней актрисе из Одессы. А мне было тогда 16. Лена сшила для меня галстук, и на свое первое выступление в 49-м году в парке «Сокольники» я надел этот галстук. Лена очень любила мои стихи, но, к сожалению, Елена прекрасная уже умерла… Потом — совсем серьезная любовь к Белле Ахмадулиной. Влюбился в нее еще до Литературного института.
— Таинственная, обворожительная женщина, интереснейший поэт — как не влюбиться!
— Таинственного в ней ничего не было. Сейчас трудно представить, но в Литинституте Белла была секретарем, старостой курса. Комсомолка-идеалистка. Я написал о ней прелестные стихи. В свой медовый месяц мы поехали с ней в Грузию. Там переводили грузинских поэтов вместе. У меня даже вышла книжка переводов Мачавариани. Белла переводила сама и помогала мне. Нам даже трудно сейчас было бы вспомнить, кто чего переводил. Думаю, что половина ее переводов вышла под моей фамилией. Ахмадулина очень быстро и талантливо все схватывала.
— Потом по Москве ходила сплетня, что Евтушенко увел жену друга — поэта Луконина.
— Болтали, не зная, что брак Лукониных распадался, и мой, увы, тоже находился накануне развала. Мы с Галей к тому времени страдали от одиночества.
— Ее грустное одиночество чем вы лечили?
— Стихами. Галя очень любила стихи и тонко их понимала.
— Вы нежный человек?
— Я был молодой и не всегда поступал правильно. Я вообще далек от идеала. Но всех женщин своих любил. Правда, есть у меня одно качество — оно может быть и достоинством, и недостатком: я ужасно любопытный, ненасытный до жизни человек. Но никогда я не был замешан в заговоре против женщины. Не становился на сторону одной из моих жен против другой. К сожалению, я не мог закрывать глаза и не видеть, не воспринимать женскую красоту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});