Горны Империи - Олег Верещагин

- Я хочу рассказать одну забавную вещь, - Валерия Вадимовна крутила в пальцах бокал, глядя поверх него в никуда. - Первым пунктом Устава моего корпуса стоит - простите мне такой слог, именно так у нас пишутся уставы Гражданских Корпусов, для торжественности: "Медицинский работник любого ранга, пренебрёгший своими обязанностями в страхе за свою жизнь, в поисках личной выгоды или по иной причине, равно какой - да будет уравнен с офицером воинским, покинувшим бойцов рядовых в опасности. Наказанием за это да будет публичное бесчестье и бессудная казнь расстрелянием пулями насмерть - с поставлением на колени выстрелом в затылок."

- Ну, у нас тут это не практикуется, - улыбнулась Семская.

- У нас тоже такого не было уже лет пятнадцать, - согласилась Валерия Вадимовна. - Но между нами большая разница. У нас к домам подведена канализация и заботу о здоровье подрастающего поколения не подменяют преступными массовыми вакцинациями.

- У нас нет такой мощной медицины, как у вас, - женщина продолжала улыбаться, и Денис вдруг понял, что этот сдобный пончик, пожалуй, пострашнее большинства сидящих тут мужчин. Да-а-а...

- Перестаньте, это всё правда, - вдруг резко сказал Есипов и нервно растянул узел галстука. - Простите...

- Игорь Горигорьевич, я много раз вам говорила - вам нельзя волноваться, - укоризненно покачала головой Семская. - Так недалеко и до инфаркта... при вашем образе жизни...

Есипов криво усмехнулся и сказал Валерии Вадимовне:

- У вас поразительно легко дышится. Спасибо.

- Мы будем рады видеть вас в любое время, - улыбнулась в ответ Третьякова.

- А между прочим, - неожиданно вмешался Кенесбаев. - Я вот сейчас пользуюсь возможностью сказать, что, если я ещё раз обнаружу, что ваша контора, Сергей Сергеевич, сливает водичку после обработки шкур не в отстойник, а поближе - в Заславку - я ведь пойду не к госпоже Семской составлять две тысячи первый бессмысленный акт. Я просто арестую все ваши трубы как начальник полиции. Я уже не раз это обещал, кстати. И теперь я это сделаю.

- Интересы государства... - начал Митрохин, но Еспиов прервал его брезгливо-надрывным:

- Да перестаньте же! - и тот развёл руками:

- Нервы...

- Простите, я бы хотел спросить кое-что у Николая Игоревича, - подал голос Денис, и в его сторону повернулся не только Амиров, но и все за столом. Директор благосклонно кивнул:

- Конечно, Денис. Тем более, как я понимаю, на ближайшие два года ты мой ученик.

- Я именно об этом, - коварно поддержал мальчишка. - Видите ли, конечно же, вам всем известно, что мы в Империи мало думаем о развитии знаний подрастающего поколения, но зато много времени уделяем физическом их воспитанию... - Денис сам испугался сказанного, но в глазах матери была только лёгкая усмешка, а отец вообще о чём-то говорил с Фальком. - Мне бы не хотелось... тем более раз на фоне ваших учеников я буду явно проигрывать... хотя бы не выбиваться из привычного мне ритма.

- Конечно-конечно, мальчик, - поддержал Амиров, и Денис разочарованно подумал: "Ууууу, да ты ещё и дурак, неинтересно!" - но продолжал:

- Какие у вас имеются кружки и секции по интересами?

- Огромное количество. - твёрдо сказал директор. - Правда, этим занимаюсь не я, а заведующий воспитательной работой, но их много. За весьма умеренную цену.

Денис мысленно ликующе взвыл. Тем более, что старшие уставились на Амирова, как на святотатца, и Валерия Вадимовна поинтересовалась:

- И какой же процент детей рабочих может её платить?

- Ну что вы, что вы, - Амиров радостно зарывал себя всё глубже и глубже; Денис с трудом удержался от детского желания сжать от волнения коленки. - О них нет и речи, у нас в школе только чистая публика...

- Кхгрм... - львицей рыкнула горлом Лючия Францевна и ловко пихнула локтем мужа. Градоначальник оторвался от бокала и укоризненно сообщил:

- Николай Игоревич, Николай Игоревич, зачем же вы так, ведь решением Городской Думы построен клуб для детей из рабочих семей, выделены фонды...

- Не пора ли перейти к десерту? - спросила Валерия Вадимовна голосом офицера, читающего приговор изменнику. - Денис, может быть, ты споёшь гостям?

Оживившиеся от неприятной окаменелости гости радостно негромко похлопали и покивали снисходительно: "Просим, просим..." - на самом деле переходя к десерту. Денис хладнокровно подумал: "Ну я вам сейчас..." - и сходил за гитарой. Устроился на подоконнике, как в пионерском штабе под утро, когда все устали и надо немного ободрить ребят. Вот только петь Денис собирался не шуточную и не походную песню, а...

- Вот уже который годСам себя, как роль, играю...То смеюсь - то умираю,Выходя на эшафот...Он поднял взгляд от струн:- Дубль первый!Дай господь...Я закона не нарушу...Выкорчёвываю душу,Замурованную в плоть...Мне сегодня казнь приснилась...И душа со мной простилась,А потом у пьедесталаПтицей чёрною летала...За грехи, видать,За несмирениеПолучил под статьОперение...Дубль третий!Дайте свет!Бьётся грешная в запорыИ, просачиваясь в поры,ОбретаетБелый цвет...Из гримёрной смрад вина,А из ложи - смрад "шанели".Для продажи на панелиПодходящая цена...

Гости уже давно не ели, а смотрели - удивлённо, напряжённо... Конечно, они не ожидали такого пения от мальчишки. И - такой песни. А Денис ударил по струнам, и - подошёл и встал рядом Войко...

- На груди рвану рубахуПеред выходом на плаху!Там уже стоят с мечамиПрокуроры с палачами -Вон вчера как сцену раскурочили...Да вы ж мне сами цену напророчили!

Удар по струнам, взмах головой, всё громче и громче голос и гитара:

- Снова - жест!Пригублю свой нательный крестИ красиво шагну вперёд...Эх - раздайся, честной народ!Пятый дубль, прощальный взор,Бабий крик и толпы напор,Крупным планом пошёл топор...

- почти выкрикнул Денис и замолчал. А потом тихо сказал:

- ...Мотор.

Довольно долго было тихо. Потом Балаганов сказал:

- Однако, это уровень не любительства, а эстрады...

- У нас нет эстрады как таковой, - сказала Валерия Вадимовна. - А на том, что у вас называют этим словом, наш сын никогда не стал бы выступать, чтоб не позорить своё умение...

...Гости разъезжались уже заполночь. Третьяковы-старшие, как и положено, проводили их до ворот, а вот потом не задерживались. Денис же нагло (и тихо) открыл окно в своём мезонине и прислушался к негромкому разговору около колясок. Конечно, влажноватый воздух глушил звуки, но у мальчишки был отличный слух...

- Ну он нас поджарил... Будь я проклят, если это не прямо изложенная программа действий под видом гостеприимного вечера знакомств...

- А жена у него?! Фурия! Как она на нас смотрела!!!

- И сын ничуть не лучше, малолетний наглец...

- Но поёт он хорошо. Правда - вы заметили - песня с двойным дном.

- А правда, что у них принято жить в свальном грехе?

- Не говорите таких мерзостей...

- Нет, это доказано - они наверняка сожительствуют все трое, я это точно знаю - у них же нет браков как таковых, господствует полный аморализм.

- Боюсь, что и нам они тут устроят сплошной свальный грех.

- Их следует изолировать всеми правдами и неправдами...

- Да, с неправдами у вас особенно хорошо получается...

Голосов Кенесбаева и Есипова мальчишка не слышал. И просто закрыл окно.

Да. Похоже, объявление войны состоялось.

Стоя в дверях и глядя, как Денис раздевается, Борис Игоревич спросил:

- Ну и как тебе гости?

- Честно? - Денис потянулся, встал на мостик и из такого положения ответил: - Если ты завтра этот зверинец расстреляешь - будущие поколения скажут тебе спасибо. В моём лице - точно. Ну... - мальчишка сделал "берёзку" и слегка подкорректировал совет. - Есипова и Кенесбаева можно оставить.

Борис Игоревич несколько секунд удивлённо смотрел на сына, а потом захохотал так, что Денис обрушился в постель. Впрочем, тут же принял позу лотоса и с интересом стал ждать продолжения, сам широко улыбаясь.

- У тебя чутьё, сын, - просмеявшись, сказал Третьяков-старший. - Значит, Есипов и Кенесбаев, остальных расстрелять? К сожалению, не могу.

- Жаль, - заметил Денис, в той же позе приподнимаясь на руках.

- Ну а что там о Есипове и Кенесбаеве? - неожиданно серьёзно спросил Борис Игоревич. Денис ухитрился пожать плечами и только после этого вернулся в позу лотоса.

- Есипов хороший, только потерянный какой-то... без стержня. А Кенесбаеву, по-моему, самому очень не нравится, что тут творится, просто правила игры такие, а других он не знает.