Тереза - Артур Шницлер

Тереза нашла место воспитательницы двух девочек восьми и десяти лет в доме директора банка. Она твердо решила, что больше не будет делать ничего такого, что выходило бы за пределы ее обязанностей, будет держать свое сердце и душу на замке и всегда помнить, что в любом доме она — чужая и такой останется. Несмотря на это, уже через несколько дней Тереза почувствовала живую и все возрастающую симпатию к младшей девочке, трогательно ласковой и привязчивой по натуре. Однако по отношению к старшей девочке сердце ее как бы намеренно ожесточилось. Директор банка был мужчина лет пятидесяти с небольшим, еще довольно красивый и не лишенный фатовства, выражавшегося, главным образом, в привычке кокетливо поднимать брови, а также в высшей степени изысканной манере изъясняться. Была у него также манера, проходя мимо Терезы, как бы невзначай прикоснуться к ней и подышать ей в затылок, и Тереза ничуть не сомневалась, что только от нее одной зависело — вступать с ним в интимные отношения или нет, тем более что его супруга, дама уже не первой молодости и немного расплывшаяся, почти всегда выглядела неряшливо и вечно болела. Во всяком случае, она была чрезвычайно озабочена своим здоровьем, и Терезу не раз раздражало, что супруга директора могла по любому поводу, жалея себя, взять и улечься в постель, в то время как с Терезой, тоже все-таки женщиной, никто никогда не считался. Она вспомнила, что однажды в одном из домов, где она работала, ей пришлось идти забирать детей из школы, хотя погода была отвратительная, как и ее самочувствие, и что она в результате чуть не разболелась всерьез. И то, с чем Тереза тогда мирилась, полагая это одной из неприятных сторон своей профессии, теперь она вымещала в душе на людях, у которых работала, не показывая этого внешне. Но когда Альфред, кому она выкладывала свое неудовольствие, указывал ей на преувеличения в ее рассказах и явные несправедливости и пытался уговорить ее быть мягче и снисходительнее, она упрекала его в том, что он, родившийся в богатом буржуазном доме, никогда не знал забот и потому, естественно, чувствует себя солидарным с этим евреем, директором банка, называла Альфреда бессердечным эгоистом и дошла в конце концов до того, что прямо в лицо сказала ему, что он, один он виноват в ее несчастьях, потому что покинул ее в Зальцбурге, когда она была еще юной невинной девушкой. На такие слова Альфред лишь смущенно пожимал плечами, что ее совершенно выводило из себя, так что их редкие встречи зачастую кончались теперь спорами, испорченным настроением и ссорой.

Сына она устроила на жительство очень удачно в предместье Вены Либхартсталь, куда ей было легко добираться, и случайно опять в доме портного. А поскольку Тереза уже давно отказалась от мысли отдать сына в гимназию, то сочла это случайное совпадение знаком судьбы и заставила его помимо учебы в ближайшей народной школе начать учиться портняжному ремеслу. Ей казалось, что он опять стал лучше вести себя, чем в прошлом году: мастеру, добродушному, немного склонному к пьянству человеку, равно как и его жене не в чем было упрекнуть Франца. С их сыном, который был постарше на несколько лет, он прекрасно ладил, так что Тереза вновь решила, что, пожалуй, может быть спокойна за его будущее.

Однажды Альфред огорошил ее сообщением, что в ближайшее время переедет в небольшой университетский город в Германии, дабы продолжить там свое образование по специальности под руководством одного знаменитого психиатра. Как ни старался он убедить ее, что разлука не будет долгой, Тереза не сомневалась, что это конец. Однако виду не подала, и в последние недели, которые им еще оставались, была с Альфредом такая выдержанная и вместе с тем такая ласковая, какой он уже давно ее не видел.

В первых письмах с нового места жительства он выказывал себя свободнее и веселее, чем в последнее время при личном общении с ней. Однако в дружеском тоне этих писем отнюдь не чувствовалось ноток любви или тем более страсти. И Тереза, отчасти намеренно, отчасти интуитивно, быстро приспособилась к этому тону. Летом она вместе с супругой директора и девочками переехала в уютную виллу в окрестностях Вены и только начала отдыхать от всех забот и тревог, а благодаря дружескому и даже сердечному отношению к ней супруги директора банка и веселому нраву девочек самочувствие ее начало улучшаться, как вдруг пришло письмо от жены портного с кратким сообщением, что по семейным обстоятельствам они, к сожалению, не могут разрешить Францу долее жить в их доме.

Неужели у меня никогда не будет покоя? — подумала Тереза. Она тут же попросилась в отпуск, поехала в Вену и в предместье Либхартсталь узнала, без особого удивления, что Франц «вконец испорчен», «приучает» их сына «ко всяким гадостям», а также что школьный учитель хочет срочно с ней поговорить. Тереза тут же отправилась в школу и получила от этого дружелюбного и умного человека в завуалированной форме совет: как можно скорее забрать сына из школы и вновь поселить его в деревне, где обстановка более здоровая. Несмотря на желание никогда больше не принимать близко к сердцу ничего имеющего отношение к ее мальчику, эти открытия задели Терезу сильнее, чем она ожидала, и на нее вновь нахлынуло горькое чувство раскаяния в том, что у нее в свое время не хватило мужества отправиться к той услужливой женщине, ведь та оградила бы ее от всех мук и всего позора, под гнетом которых она с тех пор жила. А против, в сущности, давно забытого, смешного и ничтожного Казимира Тобиша в ее душе поднялась такая волна ненависти, что она была готова причинить ему зло, если он еще раз попадется на ее жизненном пути.

Терезе пришло в голову предложить какой-нибудь бездетной супружеской паре усыновить ее незадачливого мальчика — об этом Альфред как-то мельком упомянул в разговоре, а она возмущенно отмахнулась, — чтобы потом уже больше о нем не заботиться. Но едва она начала обдумывать этот план, как ее настроение вновь переменилось. Все материнские чувства к бедному ребенку, который был совершенно неповинен в своем характере и своей судьбе — ведь при других обстоятельствах он, вероятно, вырос бы честным, добропорядочным человеком, — вновь завладели ею с небывалой силой, и она осознала свою вину глубже, чем когда-либо ранее. Разве она была предана ему всей душой? Разве она много раз не отворачивалась от него, причем иногда даже ради чужих детей, до которых ей не было никакого дела и которых она любила, может быть, лишь потому, что те были родом из хороших семей, более воспитанными и более счастливыми, чем ее собственный ребенок?

Жарким летним днем, когда ветер гнал пыль большого города по улицам бедного предместья к холмам, Тереза с сыном сидели на скамье подле шоссе, ведущего в горы, и она разговаривала с ним по душам. Ей почудилось, будто она видит в его глазах что-то похожее на понимание, даже на раскаяние, и, когда он теснее прильнул к ней, она почувствовала, как в ней вновь зарождается надежда, поверила, что из его сердца уходит та жесткость, от которой она так часто приходила в отчаяние, и, словно во внезапном озарении, спросила его, не хочет ли он жить вместе с ней, со своей матерью. Слезы выступили на глазах Терезы, когда она увидела, что Франц буквально просиял от счастья; он заявил, что вообще только ее одну и любит, а всех остальных людей не выносит. Конечно, он бы стал лучше учиться и послушно вести себя в школе, но учителя к нему придираются, и он не хочет ради них стараться. А то, что он украл у жены портного платок, так это наглая ложь, да и фрау Лейтнер в Энцбахе тоже соврет — недорого возьмет. Чего она только не наговаривала на его мать своему мужу и Агнессе и другим людям, ему есть что порассказать! А что до жены портного, так эта вообще подлюга, каких мало. Тереза испугалась и стала выговаривать ему за такие слова. Но Франц продолжал без остановки болтать в том же духе — и про жену портного, и про ее мужа, и про какого-то каретника, часто заходившего к ним в дом, и при этом пересыпал свою речь выражениями, каких Тереза и не слыхивала, и она ничего не могла с ним поделать, кроме как то и дело одергивать, и наконец, поняв, что все бесполезно, оборвала разговор по душам и перевела его на другие рельсы.

Бесконечно опечаленная, Тереза поднималась с сыном по пыльной дороге. Она все еще держала его руку в своей, но пальцы как-то сами собой разжались, и получилось так, что она шла уже одна. На этот раз она все же привела Франца обратно к портному, а сама отправилась, сперва безуспешно, на поиски нового жилья и новых опекунов для своего сына. Тереза переночевала в маленькой захолустной гостинице и написала Альфреду подробное письмо, в котором опять делилась с ним, как с другом. На следующее утро она вышла из гостиницы в более спокойном настроении и нашла для Франца опрятную комнатку у бездетных супругов, так что вернулась домой с чувством выполненного долга. В эти последние недели пребывания на вилле у нее была возможность отдохнуть и перевести дух. Девочки причиняли ей мало забот, семья жила довольно уединенно, глава дома находился в длительной поездке, гости появлялись нечасто, так что Тереза почти все дни читала или дремала в большом тенистом саду, где супруга директора и девочки редко нарушали ее покой и где каменная ограда укрывала дом и его обитателей от окружающего мира.