Привидение в кроссовках - Дарья Донцова

– Мне тут вечерами одной страшно оставаться, – внезапно призналась Аллочка, – разок да­же показалось, нечто серое крадется. И как только Дарья Ивановна здесь ночует? Лучше уезжайте, нечисто тут.

– Глупости все это, – сообщила разумная Света. – Думаю, де­ло обстояло так. Кто-то решил обокрасть аквариум, поставил туда табуретку, влез, потом вылез…

– А кроссовки с носками? – поинтересовалась Лиля.

– Ну, сначала сдуру в обуви сиганул, а потом понял, что в ней тяжело передвигаться, и снял, – ответила Света.

– Ерунда, – отчеканила Шура, – за каким шутом вор в аквариум нырнул? Там нет ниче­го ценного. Он скорей бы что-нибудь из витрины в канцелярском спер, вон ту ручку, к примеру, за двадцать ты­сяч.

– Знаю! – завопила Света. – Алла Сергеевна, помните бабуську, ту, с третьего этажа? Которая приходила и про сокровище рассказывала? Вот, небось вор и ринулся в воду за кладом. Камушки-то внутри здорово на настоящие похожи. Вон, гляньте, чистые изумруды!

– Закончили болтовню, – резко оборвала Свету Алла, – дав­но открывать пора, – аквариум зачехлите, а я сейчас Макара Ивановича вызову, он все вечером достанет, а заодно и почистит.

Девчонки кинулись выполнять указания. Я пошла за Аллочкой наверх и, очутившись в ее кабинете, поинтересовалась:

– Что за история с кладом?

– Бред, – отмахнулась заместительница, – не думай о ерунде…

– А все же?

Аллочка вздохнула:

– Тут на третьем этаже проживает безумная старушка с болезнью Альцгеймера, или синильным психозом, уж не знаю точ­но, чем она страдает. Так вот, ко­гда Елена Николаевна взялась магазин перестраивать, эта тетка заявилась и стала следить за рабочими.

Татьяну Борисовну никто не звал, но она особо и не мешала, просто наблюдала за тем, как рабочие крушат стены и разбирают кирпичи. Че­рез неделю Лена не выдержала и поинтересовалась у дамы:

– Что вас тут так привлекает? Пыль, грязь…

Татьяна Борисовна с достоинством ответила:

– Хочу заявить свои права на клад, там вещи, принадлежащие моей семье.

– Клад? – вытаращила глаза Лена.

– Именно, – кивнула дама и рассказала невероятную историю.

В 1924 году, ко­гда ее отца, Бориса Алтуфьева, уводили в застенки ЧК, инженер, предчувствовавший, что нико­гда не вернется назад, успел спрятать, как говорила мать семилетней Танечке, самое дорогое и ценное. Клад!

– А ты, маменька, знаешь, где это? – спрашивала дочка. Дарья Ивановна не отвечала, но Танюше, умненькой девочке, стало понятно, конечно, что матушка в курсе дела. Разве папенька, любивший жену до беспамятства, мог не рассказать ей о сокровищах? Просто мамочка не желала пока говорить дочке об этом… Вот подрастет Танюша, и она ей обязательно откроет тайну. Наверное, так бы и вышло, только в 1936 году мамочка попала под один из редких то­гда автомобилей и скончалась, не успев ниче­го рассказать. Девятнадцатилетняя Таня старательно обыскала все доступные ей помещения, но ниче­го не обнаружила.

– Глупости все это, – подвела итог Алла, – никакого клада тут нет!

– А вдруг?

– Дашенька, – усмехнулась Аллочка, – знаешь, сколько раз этот домишко перестраивали? Сначала ком­муналок понаделали, потом в него конторы вселились, в войну здесь госпиталь был, а уж в начале пятидесятых магазин открыли. Стены сто раз ломали, полы поднимали, капитальный ремонт с заменой батарей и труб делали. Кабы что было, дав­но бы нашлось. Нет, байки все это, сказки. Впрочем, мо­жет, кто из прежних жильцов и обнаружил в своей комнатенке шкатулочку. Разве ж расскажут о такой находке всему свету, а? Ну сама посуди! Бабка совсем от старости ума лишилась.

Я кивнула и пошла к себе. Татьяна Борисовна, безусловно, производила впечатление очень пожилой особы, но на безумную не походила. Дама была нормально одета, разговаривала разумно, вот только, отправляясь за продуктами, забыла дома деньги, но подобный казус несколько раз случался и со мной…

– Аллочка, – вернулась я опять к заместительнице, – признаюсь тебе честно, мне тут по ночам жутко!

Рассказывать про привидение я все же не хотела, еще подумает, что у директрисы беда с головой. Ведь никто: ни Маня, ни милиционеры, ни доктор со «Ско­рой помощи» – мне не поверили…

– Уезжай отсюда! – посоветовала Алла. – Прямо сегодня. Хочешь ко мне?

– К тебе?

– Что тут такого? Квартирка у меня, правда, небольшая, двухкомнатная, да и находится далеко, в Теплом Стане, но как-нибудь разместимся. Собаки твои мне нравятся, раскладушка есть.

– Спасибо, подумаю, а сейчас хочу съездить в Ложкино, посмотреть, как там дом ремонтируют.

– Конечно, отправляйся.

Я бодро побежала к «Пежо», мысленно благодаря бога за то, что он послал мне такую подругу, как Алла. Кстати, она понравилась и Мане, и собакам. Да­же Клеопатра, не слишком любящая чужаков, с удовольствием сворачивается в клубок у Аллы на коленях. Неприятно, что мне приходится обманывать Аллочку, потому как в Ложкино я да­же и не собиралась. Мой путь лежит в церковь Гаврилы-мученика, к копателю Юре, или, простите, отцу Иоанну.

Здание с крестом на куполе я увидела сра­зу, только оно было заперто на огромный, какой-то неправдоподобный замок. Две старушки в темных платках стояли у калитки, ведущей на территорию церкви.

– Простите, – осторожно спросила я, – не знаете, где можно увидеть отца Иоанна?

– В трапезной небось, – прошелестела од­на из бабок, – обойди церкву и там домик приметишь, внутри и спрашивай.

Я послушно пошла в указанном направлении, потянула на себя тяжеленную дверь и оказалась в темноватом помещении с низкими потолками и дощатыми, выкрашенными коричневой краской полами. Я постояла в раздумье, не зная, в какую сторону идти по длинному коридору. Но тут открылась маленькая дверка и высунулась молодая женщина, повязанная платком. Ее бледное, ненакрашенное лицо осветила улыбка, и она ласково спросила:

– Ищете кого?

– Отца Иоанна.

– Ступайте налево, пос­ледняя дверь.

Я пошла по скрипящим на разные голоса половицам, пытаясь понять, чем тут пахнет. Духами? Так и не догадавшись, постучала в темную створку.

– Открыто, – раздалось с той стороны.

Я всунула голову внутрь.

– Можно?

Довольно молодой человек с аккуратной темной бородой отложил в сторону толстую книгу в кожаном переплете и приветливо улыбнулся:

– Входите, садитесь, чем могу помочь? Мне кажется, вы не из нашего прихода?

Я хотела было сказать, что вообще не принадлежу ни к какому приходу, но удержалась и просто сказала:

– Я пришла по поводу Алексея и Нади Колпаковых. Вы ведь их хорошо знали, отец Иоанн.

Священник окинул меня взглядом и мягко продолжил:

– Зовите меня Юрием Николаевичем. В ваших словах абсолютная правда, был в моей жизни период, ко­гда я тесно общался с Колпаковыми, работал вместе с Алексеем, но теперь более не встречаемся, слишком разные интересы у нас стали.

– Под работой вы имеете в виду раскапывание чужих могил?

Честно говоря, я ду­мала смутить Юру, но он опять мягко улыбнулся:

– Долгой дорогой шел я в храм, а вы из милиции? С Алексеем случилась беда?

– Отче­го вы так решили? Мо­жет, брат с сестрой хотят пригласить вас на юбилей?

– Как ваше имя? – ласково осведомился священник.

– Дарья, Даша.

– Видите ли, Дашенька, – ответил парень, – отче­го-то в моей голове бродят нехорошие мысли. Алексей умер?

Я посмотрела на отца Иоанна. Странное де­ло, Юра намного моложе меня, а я ощущаю себя рядом с ним девчонкой.

– Да, вы правы, Алексей погиб.

Юра размашисто перекрестился:

– Мы все лишь гости в этом мире, и путь наш от пеленок до савана.

– Вы знаете, почему его убили?

Юра покачал головой:

– Могу только догадываться. Так вы и впрямь из милиции?

Я не стала его переубеждать и быстро ответила:

– Да, майор Дарья Ивановна Васильева.

Но потом прикусила язык, сейчас отец Иоанн с милой улыбочкой потребует: «Ваши документы», – а затем интеллигентно, но вполне определенно выставит «майора» за дверь.

Но Юра не стал вспоминать об удостоверении. Он принялся вертеть в руках толстый красно-синий карандаш. И где только взял подобный? Сейчас их перестали выпускать. Ко­гда-то бабушка подарила мне штук десять таких, и я, второклассница, радовалась безумно. Уж очень оригинальными казались карандаши. Нынешним восьмилеткам, детям изобилия, не понять это­го восторга.

Священник молчал.

– Вы не мо­жете нарушить тайну исповеди? – Я решила поторопить его.

Юра пожал плечами:

– Алексей не исповедовался, он был человеком неверующим, атеистом. Но не из-за того, что прочитал много теологической литературы, а от невежества, незнания. Я пытался привести его в храм, но Леша только смеялся. Од­нако, ко­гда случилась неприятность, он прибежал сюда за советом. Стал спрашивать, как поступить.

– А вы?

– Предложил ему сходить в милицию и все рассказать, покаяться… Но он только рассмеялся и сказал, что у меня крыша от поповства съехала. Я потом проанализировал свое поведение и понял, что был не прав. Мирянин, пусть неверующий, заблудший, пришел в церковь с просьбой о помощи, а я, обуреваемый гордыней, считая себя чуть ли не праведником, свысока принялся раздавать советы. Следовало предложить ему убежище, стол и кров. Поверьте, потом я довольно долго чувствовал себя гадко, да­же позвонил Наде, но она заявила: «Спасибо, сами разберемся, читай свои молитвы и к нам не лезь».