Полет мотылька - Алексей Калугин

– А как насчет понимания ситуации самими людьми? – спросил Юлий Никандрович. – Если ты будешь знать, что у тебя родится умственно отсталый ребенок, ты станешь его заводить?

– Я – нет, – покачал головой Алекс. – Но идиоты, алкоголики и наркоманы обычно не думают о последствиях, когда совокупляются с себе подобными. Да возьмем для примера хоть нашу компанию. Вы трое женаты. И семьи у вас вполне благополучные. Генка, пусть и без жены, так он и сам заботливый родитель. У тебя, Юлик, сколько детей? Двое. У Генки – один сын. У Толика – вообще никого. А посмотрите на своих соседей. Наверняка же у каждого в подъезде имеется семейка, которая вообще непонятно на что и как живет. Папа – вечно пьяный, мама – всю жизнь в синяках. А за ними – выводок детей, человек пять-шесть, а то и больше. У половины из которых взгляд ни на чем не фиксируется, а у других – слюна изо рта течет. Что, скажете, не видели никогда такого?

– Ну, и к чему ты это? – спросил Юлий Никандрович.

– Так видели или нет?

– Со мной на лестничной клетке живет семейка, вроде той, что ты описал, – сказал Юлий Никандрович.

– А у нас в коммуналке по большей части одни старики, – Геннадий Павлович чуть приподнял брови, словно извиняясь за своих престарелых соседей. – Зато в доме напротив, где заводские живут, детей много. И действительно, – Геннадий Павлович смущенно потупил взгляд, ему было неприятно то, что он хотел сказать, – странные они какие-то. Не все, – тут же добавил он, – но по большей части… Я иногда даже побаиваюсь их, – признался он наконец. – Они как будто дикие какие-то.

Анатолий Викторович щелкнул ногтем по черной коробке телевизионного динамика и ничего не сказал. Смотрел он не на Алекса, а в сторону, как будто хотел показать, что весь этот разговор ему глубоко безразличен.

– Что и требовалось доказать. – Легонько ударив кончиком пальца по сигарете, Алекс стряхнул пепел в пепельницу. – Уроды, если только дать им волю, будут размножаться в несколько раз быстрее нормальных людей.

– Тебе не кажется, что называть больных людей уродами – это по меньшей мере бестактно, – заметил сухо Юлий Никандрович.

– А я сейчас говорю не о твоих подопечных с генетическими нарушениями, – покачал головой Алекс. – Речь идет о моральных уродах и вырожденцах.

– Тогда при чем здесь генетическая чистка? – непонимающе склонил голову к плечу Геннадий Павлович.

– При том, – Алекс назидательно поднял вверх два пальца, между которыми была зажата сигарета, – что программа генетической чистки не спасет нас от вырождения.

– Программа генетического картирования уже несколько лет успешно действует в Штатах и странах Европейского союза. – Возмущенный до глубины души крамольными речами Петлина, Юлий Никандрович схватил со стола стакан, в котором еще оставалось пиво, и залпом допил его.

– Так то у них, – Алекс рукой почему-то указал направо, в сторону окна. – А это – у нас, – палец Петлина уперся в стол.

– А какая разница? – спросил Геннадий Павлович, пытаясь понять, куда клонит Алекс.

– Принципиальная. – Петлин раздавил окурок в пепельнице. – Если нам и грозит вырождение, то вовсе не по причине катастрофического роста числа генетических нарушений в генофонде нации. Вырождение у нас вот где! – Алекс постучал пальцем себя по виску. – Мы от собственной дури вымрем быстрее, чем от генетической чумы. И никакая международная программа нас не спасет. Поскольку деньги-то на нее мы возьмем, а про себя будем посмеиваться – все равно, мол, мы самые умные, а вы все вокруг дураки, потому-то понять этого не можете.

– Я не желаю обсуждать эту тему. – Юлий Никандрович снова поднял стакан, увидел, что он пуст, и недовольно стукнул его донышком о стол. – Глупо все, что ты говоришь, Алекс! От начала до конца!

– А я с Алексом согласен, – негромко и очень спокойно произнес Анатолий Викторович.

– В чем, позволь тебя спросить? – посмотрел на него Юлий Никандрович.

– В том, что мы живем в стране, в которой среди подавляющего большинства населения глупость является общепризнанной нормой поведения. А все остальное – одна большая аномалия. Попробуй сказать что-нибудь по-настоящему умное – тебя засмеют или станут смотреть как на идиота.

– И что особо показательно, – добавил Алекс, – реакция будет примерно одинаковой, где бы это ни происходило, – у стойки дешевой рюмочной, на молодежной тусовке или в Госдуме. Многие вообще не понимают фраз, построенных без использования примитивных словесных штампов, утвердившихся в качестве нормы общения.

– Я разве с этим спорю? – Юлий Никандрович с досадой цокнул языком. – Но при чем здесь программа генетического картирования?

– Да при том, что с нашей врожденной дуростью мы все что угодно способны довести до абсурда!

– А сам ты сейчас чем занимаешься, если не игрой на грани абсурда?

– А чем я лучше других? – развел руками Алекс.

– Такой же дурак, как и все?

– Наверное, если до сих пор живу в этой стране.

– Может быть, поговорим серьезно?

– Хорошо. Ректор, усмотревший у Толика на руке лишний палец, кто по-твоему?

– Дурак, – быстрее всех ответил Геннадий Павлович.

– Верно? – посмотрел на Юлия Никандровича Алекс.

– Верно, – с неохотой согласился Коптев.

– Но заметьте, – вновь воздел указательный палец к потолку Петлин. – Дурак, облеченный властью!

– И что с того?

– А то, что чем больше власти получает человек, тем хуже у него с головкой, – Алекс вновь постучал указательным пальцем по виску.

– Ты хочешь сказать, что власть делает человека глупее? – решил уточнить, правильно ли он все понял, Геннадий Павлович.

– Нет, – покачал головой Алекс. – Здесь действует закон обратной селекции. У нас уровень некомпетентности является для человека не потолком, выше которого он не в состоянии прыгнуть ни при каких условиях, а стартовой площадкой, с которой можно взлететь к заоблачным высотам. Требуются примеры?

– Имен называть не надо, – предостерегающе покачал пальцем Анатолий Викторович и улыбнулся, кажется, впервые за весь сегодняшний день.

– Конечно, – согласился Алекс. – Все и без того их знают… Ты что-то хотел сказать, Юлик?

Юлий Никандрович отрицательно покачал головой.

– Хорошо, тогда я продолжу. – Петлин достал из пачки сигарету, но прикуривать не стал, просто положил ее на стол. – К чему я все это? Да к тому, что Международная программа генетического картирования в России превратилась в программу национальную. А следовательно, все решения по ней будут приниматься и, судя по всему, уже принимаются на самом высоком уровне. Что больше всего интересует чиновников, курирующих программу генетической чистки? Может быть, ее эффективность? Да ни в коем случае! Для них главное – как можно скорее поделить отпущенные на программу средства и отчитаться о ее успешном выполнении. Быть может, судьба программы заботит тех, кто стоит над этими чиновниками и требует от них отчета о проделанной работе? Тоже нет, потому что они точно такие же чиновники, только облеченные еще большей властью. Им предстоит отчитываться на международном уровне, и, конечно же, они не хотят, чтобы наша страна оказалась в изоляции по причине того, что программа окажется невыполненной. Следовательно, она непременно будет выполнена. Вопрос только в том, какими средствами? Деньги, выделенные на реализацию программы международными организациями, будут по большей части разворованы. Те, что останутся, будут использованы на то, чтобы пустить пыль в глаза представителям все тех же международных организаций, которые призваны следить за выполнением программы. В результате что нам остается? Как обычно, жесткие административные методы. Готов поспорить на всю имеющуюся у меня в данный момент небогатую наличность, что в самое ближайшее время мы узнаем о том, что поголовное генетическое картирование населения России успешно завершено.