Волшебство любви - Ханна Хауэлл

– Никогда не думал, что буду на стороне этих духов, но жалею, что у них маловато сил, – проворчал Пульхер, скрестив руки на узкой груди. – Тебе следует подумать о собственной безопасности. Если этот смертный был настолько глуп, что позволил себя ранить и заблудился в лесу, то пусть там и сгниет.

– Какое у тебя жестокое сердце! Но у меня-то нет такого преимущества…

– Чего у тебя нет, так это мозгов, – заметил брауни. – Не знаешь, чего следует бояться.

– О да, я умираю от ужаса при мысли о том, что придется выйти в лес ночью. Но я должна. Сон прервался, но его сила осталась. Этот человек зовет меня, Пульхер. Он словно схватил меня за руку и тянет. Клянусь сердцем и душой, что не могу не обращать внимания на его зов и крики о помощи. Я должна идти к нему.

– Думаешь, у него такой же дар, как у тебя? – спросил Пульхер, выказывая некоторый интерес.

– Я не знаю. И в этот момент у него есть власть надо мной. Чувствую, что он не сознает всей опасности своего положения. Боится только за свое состояние, потому что ранен, а в лесу очень холодно.

– Тогда иди, найди своего лорда. Но не иди слепо в ночь. Сегодня там царят Cлуа.

Избел передернулась. Слуа были самыми грозными из всего волшебного народа. Говорили, что это духи «неупокоенных», сражавшиеся друг с другом долгими и холодными зимними ночами и пятнавшие камни кровью. Сегодняшняя ночь выдалась именно такой – ужасно холодной. И если Слуа найдут в лесу человека, то поднимут его и прикажут следовать за ними. Заставят его убивать и калечить людей. И Слуа, как говорили, были безжалостными хозяевами. Может, именно эту опасность, приближавшуюся к мужчине, она и чувствовала? Нужно попытаться спасти его от этого ада на земле. Ибо никто не смог бы мучить человека так ужасно и непрестанно, как армия «неупокоенных» мертвецов.

– Я не выхожу без защиты, друг мой, – заверила она брауни. – У меня на шее висит выкованный из железа крест. А в кармане платья – хлеб и соль, а также фляжка святой воды, чтобы разбрызгать ее при необходимости. Кроме того, моя трость вырезана из рябины и окована железом. К тому же утром я молилась под омелой о защите.

– Может, ты это предвидела?

– Может быть. – Избел направилась к двери, собираясь с духом. – Однако я верю, что у меня достаточно даров. Не думаю, что мне добавили еще один, наделили проклятой способностью знать, что будет, – бормотала она на ходу.

– Такая способность может стать не только проклятием, но и благом.

Избел нахмурилась, сообразив, что Пульхер последовал за ней во двор.

– Меня не нужно провожать до ворот. Думаю, я сама способна их найти.

– Я решил идти с тобой.

Остановившись, Избел уставилась на брауни в немом изумлении. Она вдруг подумала о том, что он, возможно, и впрямь считал, что крохотная женщина вроде нее может над кем-то возвышаться. Ее всегда звали «последним поросенком из помета, карлицей». Но, может быть, то обстоятельство, что она куда выше многих волшебных существ, и являлось причиной того, что некоторые создания из мира духов ее терпели.

– Ты просто не можешь этого хотеть, Пульхер, – сказала наконец Избел. – Я ведь знаю, что ты не любишь фей. К тому же в темноте скрываются существа, которые не питают большой любви к брауни.

– Да, верно. Но все равно пойдем. Чем скорее пойдем, тем скорее вернемся. – Человечек вздохнул и миновал тяжелые, обитые железом дубовые ворота. – Почему ты колеблешься? – спросил он, обернувшись к Избел.

– Жду, когда дух кормилицы покойного мужа отпустит мой плащ, – пробормотала Избел, отстраняя невидимую руку, пытавшуюся втянуть ее обратно в дом-башню.

– Ты должна решительнее избавляться от призраков, – проворчал Пульхер, когда они направились к лесу. – Из-за твоей нерешительности их столько и собралось здесь. Ищут твоей помощи.

– И я помогаю, когда могу.

– Но их стало чересчур много.

– Согласна, но никак не могу решить эту проблему.

– У тебя есть дар отсылать их прочь, показывать дорогу, по которой им нужно идти. Ты должна этот дар использовать.

– Я и использую. Когда могу. Да, духи собираются здесь, но не все они готовы покинуть землю.

Она их притягивала. Многие из них не знали, что делать. Может, дорога, по которой им следовало идти, яснее всего видна именно в этом месте. Иногда она могла им помочь, иногда они сами себе помогали. Но некоторые даже не сознавали, что они здесь. Или же вообще не хотели уходить.

– А зачем им оставаться тут? Почему они не стремятся закончить свое путешествие?

– Потому что боятся, – тихо ответила Избел, поднимая повыше фонарь, чтобы осветить извилистую лесную тропу.

– Ты не боишься?

– Еще как боюсь, Пульхер! Все смертные боятся того, что лежит по ту сторону жизни. Я вижу больше, чем многие смертные, и знаю больше секретов этого мира. Но все-таки тоже боюсь последнего путешествия. И не закатывай глаза, – бросила Избел, увидев выражение на лице брауни. – Ты не можешь судить о смертных по этому страху, потому что сам не способен его испытывать. Ты ведь не смертный. Но даже ты и тебе подобные кое-чего боятся. Все создания на божьей земле боятся чего-то. Да-да, все – от крошечного жучка до самых устрашающих гигантов.

Пульхер ловко перепрыгнул через упавшее дерево.

– Но тебя не должны преследовать слабости, присущие смертным. Потому что твоя кровь…

– Пожалуйста, не донимай меня историями о моей крови и роде, – в раздражении перебила Избел. – Я слышала все эти истории. Лэрд и фея. Проклятый брат. Потайная комната и тому подобное… Иногда я задаюсь вопросом: не оставила ли я Лох-Файн по той причине, что устала слышать, как мне твердят, насколько я похожа на великолепную Лили?

– Ты похожа, – кивнул Пульхер. – Та же нежная красота, те же широко поставленные прекрасные голубые глаза и те же волосы теплого золотисто-каштанового цвета, оттенка сладкого меда. Да, глядя на тебя, я тоже вижу Лили.

– Ты знал ее? – спросила Избел, с подозрением глядя на брауни.

– Я служил семье Маклахлан много лет, и ты – не первая, кого я одарил своим искусством.

– Так что тебе известно о ней?

– Немного. Я всего несколько раз ее видел. И то много лет назад. Осторожнее с кустами ежевики, девушка.

Избел мысленно выругалась. Было ясно, что на сей раз Пульхер ничего не расскажет. Он был склонен к таинственности – как и весь его народец. И то, что в ее жилах текла кровь фей, ничего для него не значило. Иногда он кое-что рассказывал ей, но очень мало: не желал делиться своими знаниями. За прошедшие века правда о ее предках, Дункане и Лили, превратилась в причудливые легенды, которые рассказывали детям в детской. Было неприятно сознавать, что Пульхер-то знал правду, но с ней, Избел, делиться ею не желал.