Ручной Привод - Вадим Панов

Изучив плакат, Юля повернула направо, прошла несколько метров и остановилась перед черной металлической дверью с запирающим колесом посредине – то ли банковский сейф, то ли люк с подводной лодки. Поколебавшись, крутанула колесо и потянула дверь на себя, та подалась на удивление легко, широко распахнулась, и не ожидавшая такого подвоха девушка едва устояла на ногах.

Коридор наполнился тихим гулом – за дверью оказалась работающая машина.

– Кто там?

– Я! – обрадованная Юля стремительно вошла внутрь.

И резко остановилась, изумленно озираясь.

Машина? Котельная? Генераторная? Все вместе и ничего из этого.

Обширное подвальное помещение занимала огромная, сложная, иногда посвистывающая, а иногда поскрипывающая конструкция с массивными зубчатыми и ременными передачами, трубами, пыхтящими паром ящиками, манометрами, осциллографами, рычагами, верньерами и прочими хитроумными приспособлениями, надерганными из всех разделов журнала «Наука и техника». Юле показалось, что она попала во внутренности паровоза, соединенные с кремлевскими курантами и украшенные старинными электрическими приборами. Гудело, чавкало, дрожало. Справа что-то пыхтело, а слева, словно перекликаясь, позвякивало.

В самом же центре сплетения металлических кишок ловко сновал коренастый мужичок в замасленной спецовке. Увидев Юлю, он вытер руки ветошью, выбрался из механизма и дружелюбно протянул руку:

– Привет!

Наверное, следовало поздороваться, однако девушка смогла лишь пролепетать:

– Что это?

И указала на невероятную конструкцию.

– Ты что, обалдела? – Мужичок удивленно воззрился на Юлю. – Это же Ручной Привод!

– Он? – спросил сидящий за рулем «Юкона» здоровяк, пристально глядя на вышедшего из особняка юношу.

– Он, – подтвердил напарник. – Ты чего, забыл, что ли?

– Я не обязан помнить эту рожу, – отрезал здоровяк.

– Сейчас – обязан.

– А ты тогда на кой? – резонно отозвался водитель.

Второй бандит хмыкнул и поднес к губам рацию:

– Дато, что у тебя?

– Ментов не видно.

– Гоги?

– Все чисто.

Москва – густонаселенный город, в разгар буднего дня людей на улицах хватает, даже чересчур, но некоторые маленькие переулки живут по своим законам. Машин вдоль тротуаров много, припаркованы тесными рядами, а вот люди проходят редко.

Массивный «Юкон» отъехал от тротуара и медленно покатил по переулку за идущим к улице Андреем.

– Надо было брать щенка до того, как он вошел внутрь, – проворчал здоровяк.

– И сорвать запланированную встречу? – не согласился второй бандит. – Нет уж, надо все делать по уму, чтобы щенка как можно дольше не хватились. – И вновь включил рацию: – Внимание! Начинаем!

«Эх, мама, мама… Неужели ты действительно причастна к смерти отца?»

Розгин умен и знает правила. До тех пор, пока не будет железобетонных доказательств, он ни за что не обвинит Марию в преступлении. Но основания для подозрений у него весомые: финансовые проблемы нынешнего любовника Крестовской и попытка подкупа. Правда, первое на мотив не тянет: Мария любит только себя и вряд ли пошла бы на преступление ради очередного приятеля. Но неприятности у Костылева могли подтолкнуть Крестовскую к мысли, что пора завладеть состоянием мужа.

«Черт!»

Андрей не любил мать, но думать о ней как об убийце отца? Неприятно. Неправильно. Так не должно быть!

Но жизнь есть жизнь: весь век на детской карусели не прокатаешься, волей-неволей, а придется разбираться с паскудствами, которые тебе подбрасывают окружающие.

Андрей не хотел верить в то, что мать причастна к смерти отца, и уж тем более – что она собирается убить его самого. Обмануть, оставить без денег, подкупить адвоката, если не получится – судью, это в ее стиле. На это Крестовская пойдет не задумываясь. Возможно, Розгин прав: Мария нагулялась и хочет обрести настоящую независимость, заполучить положение в обществе, настоящее положение, а не титул «переходящего знамени». Но поднимет ли она руку на сына?

«Какой я ей сын, если разобраться? Пять лет ее не видел… – И тут же пришла другая мысль: – Мне грозит опасность?»

У отца был телохранитель, он же шофер. Валентин Петрович. Веснин-старший не вел опасных дел, умел договариваться, находить компромиссы, а потому не нуждался в многочисленной охране. Андрей, в свою очередь, до сегодняшнего разговора с Розгиным и представить себе не мог, что кто-то может желать ему зла, а потому дал телохранителю отца отпуск, объяснив, что ближайшие дни проведет дома. И вот, пожалуйста.

«Вернуть Петровича из отпуска? А как? Он вроде на курорт какой-то улетел. Обратиться в охранное агентство? Или к Павлу? Павел без труда найдет нужных людей».

«Но сочтет меня трусом!»

«Не будь дураком! Трусость не имеет никакого отношения к происходящему! Обычная осторожность. Если подозрения Павла оправданны…»

Если. Всегда это проклятое «если».

Страха не было, ибо юноша не верил, не хотел и не мог поверить, что Мария собирается его убить. Какой бы сукой ни была Крестовская, она все равно остается его матерью.

«А мать никогда…»

Додумать Андрей не успел.

Что произошло?

Ничего.

И все сразу.

Сколько это длилось?

Секунду. Нет, секунда это очень, очень много. Мгновение? Да, наверное, мгновение. Бесконечно долгое молниеносное мгновение. Наполненное светом и тьмой. Страхом и радостью. Стремительным полетом ввысь и резким падением. Болью и наслаждением. Жизнь не проносилась перед его глазами, только эмоции и ощущения.

Он кричал?

Да, наверное, кричал. Без звука. От радости, горя, боли и наслаждения.

От того, что стал свободным.

Его руки стали длинными, но они исчезли. Один шаг мог перенести его на тысячу километров, но куда-то делись ноги. Он понял, что умеет летать, но потерял нечто невероятно важное. Окунулся в бассейн, до краев наполненный счастьем, и захлебнулся в нем. Смерти не было, она дышала в затылок.

Сила и Вечность.

«Я получил все на свете!»

«У меня что-то забрали!»

А в следующий миг Андрей увидел самые настоящие звезды. Рядом. Совсем рядом. И понял, что сам стал звездой.

«Искрой».

От неожиданности здоровяк надавил на тормоз.

– Что происходит?

Парень, только что спокойно шедший по тротуару, вскрикнул и выгнулся дугой. Глаза выпучены, скрюченные пальцы царапают грудь, на лбу капли пота.

– Убили?

– Приступ?

В первое мгновение бандиты решили, что прозевали выстрел, что снайпер снял жертву у них под носом. Но где же кровь?

– Его трясет!

– Ломка? Он наркоман?

Парень перегнулся пополам, его вырвало на асфальт. Что делать? Счет на секунды, на мгновения. Отменять операцию или…