Власть триединства - Добрый Лич

Добрый Лич

Власть триединства. Эпоха смут

Пролог

Летняя ночь укутала мир прохладой, даруя ему отдушину после знойного дня. Преодолевая огромные расстояния, едва ощутимый ветерок играет в траве, шепчет в листьях деревьев. Равнины, горы, ущелья, поля — не все ли равно, если ты лишь воздушный поток, рожденный где-то у моря и приговоренный растаять в дремучих лесах посреди материка? Тишина и спокойствие сегодня правят бал. Ночные животные приостановили бесконечный круговорот своего существования и застили в нерешимости. Птицы замолчали, опасаясь нарушить тишину. Даже люди, самые неугомонные существа которых только можно представить, уняли свой пыл. Более спокойной ночи невозможно себе представить. Оплетенные паутиной щиты, украшенные родовыми гербами подпирают стены поместий, кольчуги прозябают в тяжелых сундуках, мечи покрываются ржавчиной, луки припадают пылью, латы тускнеют, боевые скакуны теряют сноровку, осадные машины превращаются в нагромождения трухи. Даже замковые стены крошатся, а рвы вокруг них исчезают, заполняясь городским мусором Войну сменили охота, балы, дуэли — любимые занятия знати — и работа в поле, промысел, да церковные мессы для крестьян. Копья и мечи заменили соха и лопата. Людям не понять, с чего все вокруг завязло в спокойствии и тишине. Они еще не догадались, что эта ночь слишком уж тиха. Люди не видят дальше своего носа, им не понять ничего, пока это «ничего» не случится. Но что-то происходило. Подсознательно, звериным чутьем, спрятанным где-то в глубине души у каждого человека, они чувствовали это. Мирное время дорогая игра, а в воздухе витало нечто, дающее понять — монет для продолжения этой игры ни у кого не осталось. Слишком долго мир наслаждался спокойствием. Боги и демоны тоже застыли в предвкушении. Кости человеческих судеб нетерпеливо постукивают в их руках. Ставки сделаны, игроки определены, фавориты назначены. Лишь тишина отделяет их от начала игры, игры ради которой стоило терпеть эту унылую скуку. Мир затаился. Он увяз в будничности и рутине, но скоро все должно измениться. Эта тишина… Да, они узнают ее. Это тишина перед бурей, бурей, которая всколыхнет мир, сделает ему кровопускание, залив все вокруг старой, тухлой кровью. И омытый реками крови, родится новый порядок. Они поделят этот мир, поделят по-новому в конце игры. Тишина и спокойствие — это лишь передышка, перед следующим кругом лопастей мельницы жизни. Кто будет смотреть на мельницу, которая остановилась? Нет, это не для этого мира, не для этой реальности. Слепыми пешками в предстоящей игре будут люди. Кто же еще убивает себе подобных, громко вопя о справедливости, морали и милосердии? Не надо утруждать себя и пятнать руки в крови — подтолкни, дай повод, дай стимул, и люди сорвутся с места, подгоняя жизнь, запуская застоявшуюся мельницу ветром из собственных душ. Ведь теперь можно, настало время. И эти души, тысячи, десятки тысяч человеческих душ достанутся участникам в качестве утешительных призов. Победитель же получит влияние и могущество, чтобы вершить судьбы мира. До следующей игры. Точно так же, как и сотни раз до этого. О да, они помнят, как это было…

Священник с опаской наблюдал за алой кометой разрезающей ночное небо. Сегодня он проводил вечернюю службу и освободился только к полночи. Прибраться в приходе, подготовить все к следующей мессе — много работы для одного молодого парня, совсем недавно вступившего в сан, но избравший путь служения Всевышнему со смирением принимает все трудности. Комета тем временем была видна все отчетливей — не сравнить с тем едва заметным алым пятнышком, что он видел несколько месяцев назад. Пригладив реденькую бородку, парень отметил, что выглядит она зловеще и ничем иным, кроме как дурным предзнаменованием быть не может. Народ в приходе это волнует все больше, ведь люди боятся любых предзнаменований. Добрые они или дурные — все равно приносят с собой только неопределенность да хаос. И как только успокоить своих прихожан, если даже ты, их пастор, опасаешься худшего? Отвернувшись, священник принялся закрывать двери храма. Звеня ключами, он размышлял, что если разобраться, то не в одной комете дело. Она скорее лишь подогревает висящее в воздухе напряжение, придает ему форму и будоражит людские умы. Он чувствовал это лучше других — что-то назревало. Распри среди священнослужителей, распространение еретических учений, появление новых сект на севере, тревожные известия из неверных стран на востоке…

Сама религия и весь мир оказалась на грани больших перемен. Существующие устои уже изжили себя. Что-то нужно менять, нужно объединить верующих во Всевышнего, пересмотреть устаревшие догмы и обновить саму суть культа, покончив с ересями и сектами раз и навсегда, но…

Повернув ключ в замке, священник поправил окованный серебром том под мышкой, и посмотрел на алеющую в ночном небе комету. Но он был всего лишь молодым парнем, только-только направленным в этот приход в глуши одного из множества мелких княжеств. Вдали от больших городов, священной столицы и реальных возможностей что-либо изменить. Если кому и суждено изменить мир, провести реформы и обновить культ — так точно не ему. Вздохнув, парень поправил рясу и направился к своему дому по темным улицам поселка.

Будто сопровождаемые алой кометой, по ведущей в обход основных трактов лестной дороге, неслись две лошади. Животные тяжело дышали — всадники гнали их галопом вот уже больше часа. Такое не каждая животина выдержит, а тут еще и по паре тяжелых сумок с золотыми монетами в дополнение к ездокам… Это уже совсем ни в какие ворота.

Младший из двух несущихся верхом на лошадях мужчин бросил взгляд на старшего и горестно вздохнул. Куртка брата порядочно пропиталась кровью, он побледнел и нарочно крепко сжимал в руках поводья, опасаясь в любой момент свалиться из седла. Дела совсем плохи — им бы остановиться и перевязать рану, но…

Услышав далеко за спиной собачий лай, мужчина схватился за рукоять висящего на плече арбалета. Судорожно сглотнув, младший оглянулся назад, ожидая увидеть несущихся следом за лошадьми халифатских гончих, но позади была лишь освещенная алым светом кометы лестная дорога. Псы отстали, сильно отстали, как и их хозяева, но это еще не гарантировало братьям безопасности — халифатские гончие славились тем, что преследовали добычу едва ли не до собственной смерти. Не стоило им нападать на ту карету — знали ведь, что охраны будет немало и банде придется туго, но соблазн был уж слишком велик. Столько золота никто из разбойников в жизни не видел. Ограбить княжескую карету с податью, это вам не путников, да посыльных на дороге обдирать — тут и куш соответствующий, вот только… Вот только после этого дела из семи разбойников в живых остались только они вдвоем. Для того, кто только-только взялся за заработок на большой дороге, это было слишком. Младшего душил страх и угрызения совести за убитого кучера — он еще не зачерствел, подобно брату, не привык убивать ради звонкой монеты… Лошади вылетели на опушку леса. Впереди расположилась горящая редкими огнями окон деревушка, самым примечательным сооружением в которой был разве что храм Всевышнего. В этом крае подобных хватало — людей привлекали хорошая земля, густые леса и множество рек. А следом за людьми шли и священнослужители Всевышнего.