Сюрприз для мужа - Эмма Ричмонд

Себастьен какой-то миг непонимающе и удивленно взирал на свою руку и глубокий порез на ней, на кровь. Затем кивнул. И как бы во сне поднялся и помог встать Джеллис. Они вошли в дом.

Перевязав ему руку и смыв запекшуюся кровь со лба, Джеллис отвела его в гостиную, разожгла в камине огонь и пошла на кухню за кофе. Она нарочно старалась ни о чем не думать, ни на что не надеяться. Принесла кофе, поставила его рядом и опустилась у ног Себастьена. Он не сводил глаз с огня, но вряд ли что-нибудь видел перед собой, и Джеллис даже забеспокоилась о его самочувствии.

— Во мне два разных человека, Джеллис. Вернее, три, — поправил он себя и нахмурился. — Я помню, каким был до того, как мы встретились с тобой. Высокомерным, нетерпеливым и иногда безжалостным. Даже без Натали уже начинал ненавидеть свою жизнь. Эту мелочность, жадность. Потом я переехал в Коллиур и стал… другим. Там и люди другие.

С лица его все не сходило мрачное выражение. Глядя на нее, он тихо продолжал:

— А теперь я все время вспоминаю о том дне, когда ты уехала от меня из замка. Все время вижу твое лицо, твой страх и отчаяние… Я мог потерять тебя, — прошептал он. — Четыре месяца… — Он так неожиданно поднял на нее глаза, что она даже моргнула, потом выпрямился и пристально посмотрел на нее. — И у меня был ребенок!

— Да, — встревожено подтвердила она.

— О Боже! — Себастьен закрыл лицо руками и несколько мгновений оставался в такой позе, потом медленно поднял голову. — А где он?

— В коляске, — нежно ответила Джеллис и показала на комнату. — Он спит.

Себастьен постепенно расслабился и кивнул головой.

— Я вдруг испугался, что он — ненастоящий. — Поднявшись и подойдя к сыну, он нежно дотронулся пальцем до его мягкой щечки. — Мне не надо было уезжать. Не надо было оставлять тебя. Следовало быть с тобой. Я пропустил четыре месяца его жизни. Не видел, как взгляд его стал осмысленным. Не видел, как он начал смеяться… — печально сказал Себастьен. — Я должен был заботиться о тебе, а я все это пропустил, Джеллис.

— Да, — с состраданием подтвердила она.

— Дни, мгновения, которые невозможно будет прожить заново. Все ушло. — Он провел пальцем по кулачку ребенка и слабо улыбнулся, когда малыш во сне крепко ухватился за его палец. — Я люблю его, — глухим от переполнявших его чувств голосом произнес Себастьен.

— Я знаю, — просто сказала Джеллис. Он поднял на нее глаза и спросил:

— А ты знаешь, почему я никогда не хотел иметь детей?

— Ты хотел, чтобы я принадлежала только тебе.

— Да, но это еще не вся правда. Я боялся, что стану ревновать, что они не испытают моей привязанности, будут чувствовать себя одинокими. Так поступали со мной родители.

— О, Себастьен.

— Я боялся, — признался он, — что не смогу делить тебя с детьми.

Тяжело вздохнув, он подошел к дивану и рухнул на него, уставившись на чашку с кофе, но словно бы удивляясь тому, что она стоит рядом. Потом поднял ее дрожащей рукой, отпил немного и прислонился к спинке дивана, опустив голову на подушки.

Джеллис пыталась успокоить его, одновременно почти боясь этого. Ей хотелось пригладить его волосы, подбодрить его. Набрав в грудь воздуха, она пробормотала:

— Есть много людей, подобных Натали. Ты читал о них в газетах, об их… навязчивых идеях. Они нуждаются в помощи.

— Я тоже нуждаюсь, — мрачно сказал он и застонал.

— У тебя болит голова?

— Да, но это неважно. У меня была сеть ресторанов… я уже говорил тебе об этом?

— Да.

— Натали и ее отец хотели влиться в нее. Хотели стать партнерами. Она думала, что из нас получились бы неплохие партнеры, а заодно — муж и жена. Но мне казалось, что жена была мне не нужна. А женщины наподобие Натали думают, что стоит им только потребовать, как все станет так, как они пожелают. Она отказывалась верить, что я не считал ее привлекательной. А ее отец был уверен, что я соблазнил ее.

— И тогда ты все продал и уехал.

— Да. Продал. Упаковал все, что мне было нужно, в два чемодана, сел на поезд и… поехал, куда глаза глядят.

— А им ничего не сказал?

— Нет. Мне все надоело, Джеллис. Не только Натали… я устал от жизни, от однообразия, от одних и тех же докучливых людей, от нудных разговоров. Все мне начинало казаться таким бессмысленным… Я жил той же жизнью, что жили мои родители, хотя мне этого не хотелось и я не собирался так жить. Закончив курс права, — пробормотал он с веселой ухмылкой, — я стал путешествовать, скитаться по всему свету и зарабатывать деньги, — цинично добавил он. — Меня интересовали морские причалы в Америке, в Испании. А потом, когда родители погибли во время круиза на яхте — вместе, они всегда были вместе, — я вернулся во Францию. У друга моего отца был ресторан, который он собирался продавать. Я купил его, потом второй, третий… Затем выяснилось, что мне нравится этот бизнес…

— А потом тебе это надоело?

— Мне надоела сама жизнь. И тогда я приехал в Коллиур. Люди там были не жадные, не кичливые и не завистливые. Каждый помогал друг другу. Там царила доброта, которой я никогда раньше не видел. И я почувствовал себя… дома. И встретил тебя. — Он повернул голову на диванной подушке и посмотрел на Джеллис, на ее тонкое лицо. — Ты была всем, чего я не знал раньше. Теплая, веселая, нежная. Ты беспокоилась о людях, Джеллис. Тебя не волновали ни деньги, ни положение. У тебя была щедрая душа. Когда у Мари заболела мать и ей стало трудно одной управляться в магазине, ты, не задумываясь, предложила ей свою помощь. Ты ведь даже не совсем хорошо говорила по-французски. Те люди, которых я знал прежде, никогда бы не сделали этого. И чем дольше я узнавал тебя, тем труднее становилось мне от тебя отказаться. Пытался представить себе жизнь без тебя и не смог. Мы с Натали никогда не были любовниками, Джеллис. Ни до нашей свадьбы, ни после нее. Даю тебе слово. Ты веришь мне?

— Да, — прошептала она.

— И я не могу простить и не прощу ее за то, что она пыталась сделать, — угрюмо сказал он. — За то, что она обидела тебя. Обидеть меня — это одно. Но задеть тебя — совершено другое.

— Да. Так значит, это она отправила ту записку?

— Да. Больше некому.

— Но чего она добивалась? — удивленно спросила Джеллис. — Она ведь не знала, что ты вернешься. И не знала, что ты уехал в Южную Америку! А если ты вернулся…

— Она посеяла раздор, — мрачно заявил он. — Вызвала беду.

— Какая же она мстительная, — пробормотала Джеллис.

— Да. Убедила себя, что я предал ее, и решила наказать меня. И преуспела в этом, — тихо добавил Себастьен. Он повернулся, тревожно посмотрел на нее и спросил: — Неужели уже слишком поздно?