Сюрприз для мужа - Эмма Ричмонд

Джеллис боялась, что он что-нибудь расскажет о Натали, и с мольбой попросила:

— Но что ты там делал?

— Делал? — рассеянно повторил Себастьен. Он вновь передернулся и бессвязно продолжил: — Я говорил тебе, у меня спустила шина. Я попытался поменять колесо, но гайки были слишком сильно прикручены. Я разозлился, расстроился и обругал их, а тут еще машина сорвалась с тормозов, и я поранил руку.

Он отпустил ногу и невидящим взглядом уставился на длинную рану на ладони, на кровь, медленно капавшую на пол гаража.

— И вот сейчас все вернулось, — прошептал он. — Я почувствовал слабость, у меня закружилась голова, я сел на пол… и все разом обрушилось на меня. — Дрожа и задыхаясь, Себастьен с трудом перевел взгляд на ее испуганное лицо. — Боже милосердный, Джеллис, все возвращается.

— Может, вызвать доктора? — в тревоге спросила она.

— Доктора? Нет, — поморщился он.

Не сводя с него глаз, страшась отвести взгляд в сторону, Джеллис уселась перед ним. Она не обращала внимания на холодный пол гаража, на пронизывающую стужу. Лишь обхватила его руками и крепко прижала к себе.

— Продолжай, — настаивала она. — А перед этим что тогда было?

Все еще хмурясь, пытаясь разобраться в изменчивых воспоминаниях, Себастьен пробормотал:

— Я бросил скобу крепления колеса на дорогу, и как раз тогда водитель грузовика…

— Нет, еще раньше. Что ты там делал?

— Прости, у меня все перепуталось. Мне позвонил Клод.

— Клод?

— Да. Он и Франсуа — мои друзья еще с детских лет. Мы играли, были всегда вместе, и я несколько лет не видел их. Он сказал, что Франсуа в Южной Америке, в каком-то ужасном госпитале, и без денег его не могут лечить. Он пытался убедить посольство сделать что-нибудь…

— И из-за того, что Франсуа был твоим другом, а ты всегда действуешь импульсивно, ты бросился на помощь, — нежно произнесла Джеллис

— Да.

— Но почему ты не сказал мне?

— Потому что не хотел волновать тебя. Я мог вернуться уже через несколько дней, поэтому я и сказал тебе, что мне надо кое с кем встретиться в Париже…

— Нет, — беспомощно ответила она. «По крайней мере после того, как я прочитала ту записку и поняла, почему… Или мне казалось, что поняла».

— Итак, я сел на поезд в Париж, потом полетел… Но когда туда добрался, Франсуа уже умер, — грустно объяснил он. — И я захотел лишь быстрее вернуться домой.

— Мне так жаль.

— Да. Он заболел, подцепил какую-то инфекцию… Я не знаю. Я не все понял из того, что мне рассказали в госпитале…

— А ты не собирался разводиться со мной?

— Что? Нет! Нет! — Он прижал ее к себе и крепко обнял. — Я не мог выяснить, кто я, Джеллис. Я повсюду искал тебя… И потом нашел в Портсмуте…

— Ты возвращался? — нерешительно спросила она.

— Что?

— Ты возвращался ко мне? Из Южной Америки?

— Да! О, Джеллис, да! — Он закрыл глаза и вдохнул ее аромат, ее тепло. И ему казалось, что он этого не вынесет. Он не видел ее четыре месяца, а потом обращался с ней, как с докучливым посторонним. Себастьен вдруг вспомнил, как вел себя с ней в Портсмуте, и застонал. «Боже, как все это ужасно! Как невыносимо больно». Но он так и не сказал тех слов, что Джеллис мечтала услышать. Он не видел, как она смотрела на него, не замечал, как болит у нее сердце.

— А Натали?

Себастьен открыл глаза и уставился на нее.

— Натали? — Воспоминания нахлынули на него. Он помрачнел и произнес с безучастным видом: — Ах, да. Натали.

— Вы были любовниками?

— Нет, — опроверг он. — Я знал ее, когда жил в Провансе. Мы пару раз куда-то выбирались вдвоем — на обед, в театр… и это все. Джеллис, я был богат, а она… авантюристка. У ее отца был ресторан, и он решил, что неплохо бы завладеть сетью ресторанов. Путем выгодного брака, — цинично добавил он. — А она никак не могла принять того, что я не отвечаю на ее чувства, не желала примириться с этим. Она позволяла окружающим думать, что мы влюблены друг в друга, намекала на помолвку, а когда я ясно дал ей понять, что не будет ни свадьбы, ни сети ресторанов, она пришла в ярость. Озлобилась. Сказала, что я об этом обязательно пожалею, — добавил он жестко и угрожающе, как тогда, в Портсмуте. Его волевое лицо исказил такой гнев, что Джеллис невольно сжала его руку, пытаясь отвлечь Себастьена от тяжелых воспоминаний. Он посмотрел ей прямо в глаза. — Мы не были любовниками, Джеллис. Я не обманывал тебя. И я сказал ей это в лицо.

«Слава Богу!» — Джеллис с облегчением вздохнула.

— А в Бретани? — спросила она. — Ты ее видел там?

— Нет, — хмуро ответил он. — Господи, неужели ты думаешь, что я уехал бы в Южную Америку и оставил тебя, если бы знал, что она там?

— Так, значит, все это ложь?

— Да.

— Но она наверняка была там, следила за нами. Как ты думаешь?

— Она была решительно настроена на месть, — ровным голосом поправил ее Себастьен. — Я должен был предположить, что она унижена. Она всем рассказывала, что мы поженимся, а я устранился, бросил ее, и она решила отплатить мне. Что и сделала. Джеллис, ты хоть представляешь себе, что со мной сотворили эти последние несколько недель? Я думал, что я обманщик, лжец… Я был готов убить ее. А теперь хочу, чтобы она за все заплатила.

— Не надо, — тихо произнесла Джеллис.

— Почему? Она разрушила твое доверие, твою любовь…

— Нет, только не любовь.

— О, Джеллис! — вздохнул он.

— Нет, — повторила она. Вдруг она почувствовала, что страшно замерзла, и поняла, что и ему, наверное, очень холодно. — Пойдем в дом, — нежно позвала она. — Остальное ты мне расскажешь позже. Нам надо промыть и перевязать твою руку.

Себастьен какой-то миг непонимающе и удивленно взирал на свою руку и глубокий порез на ней, на кровь. Затем кивнул. И как бы во сне поднялся и помог встать Джеллис. Они вошли в дом.

Перевязав ему руку и смыв запекшуюся кровь со лба, Джеллис отвела его в гостиную, разожгла в камине огонь и пошла на кухню за кофе. Она нарочно старалась ни о чем не думать, ни на что не надеяться. Принесла кофе, поставила его рядом и опустилась у ног Себастьена. Он не сводил глаз с огня, но вряд ли что-нибудь видел перед собой, и Джеллис даже забеспокоилась о его самочувствии.

— Во мне два разных человека, Джеллис. Вернее, три, — поправил он себя и нахмурился. — Я помню, каким был до того, как мы встретились с тобой. Высокомерным, нетерпеливым и иногда безжалостным. Даже без Натали уже начинал ненавидеть свою жизнь. Эту мелочность, жадность. Потом я переехал в Коллиур и стал… другим. Там и люди другие.

С лица его все не сходило мрачное выражение. Глядя на нее, он тихо продолжал:

— А теперь я все время вспоминаю о том дне, когда ты уехала от меня из замка. Все время вижу твое лицо, твой страх и отчаяние… Я мог потерять тебя, — прошептал он. — Четыре месяца… — Он так неожиданно поднял на нее глаза, что она даже моргнула, потом выпрямился и пристально посмотрел на нее. — И у меня был ребенок!