Тайна пиратской бухты. Тайна лесного дерева - Виктор Александрович Авдеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я воду не очень жалую, – признался Кир. – И плохо плаваю.
– Потому что тебе негде научиться, ведь в озере живет призрак погибшей девушки, да? – улыбнулась ему Пэм. – Как думаешь, и в других водоемах обитают духи утонувших пиратов и моряков?
– В других не знаю, а в нашем озере есть, – не восприняв всерьез безобидную шутку от девочки ответил Кир. – Зря вы мне не верите.
– Ну, хватит об этом, – Марк зевнул снова и взглянул на часы. – Уже очень поздно. Нам нужно хорошенько выспаться, Кир. А тебе пора возвращаться домой.
– Стоп! А как же ты вернешься домой через лес, покуда до самого утра там бродят чудища? – Тим театрально изобразил на своем лице ужас. – Может, останешься?
– Еще чего! – надул губы тот и, поднявшись во весь рост, сделал шаг к чаще. Затем он обернулся и гордо добавил: – Я знаю такую тайную тропинку, по которой ни один монстр не ходит!
– Хвастун! – без обиняков сказала Пэм и помахала ему вслед.
Когда вождь племени Восточных стрелков скрылся среди темных деревьев, Марк сказал:
– Он вновь приходил с одной лишь целью – прогнать нас со стоянки. Те же выдуманные истории, то же неумение врать. И снова меня мучает один единственный вопрос, – он серьезно поглядел на друзей. Пэм старалась его слушать внимательно, тараща сонные глаза во тьму, освещенную оранжевыми огоньками костра, а Тим в этот момент уже клевал носом, согнувшись к коленям. – Да, Тим, ты абсолютно прав, – скептически заметил Марк, так и не озвучив то, что хотел сказать, – всем отбой до утра. Пошли спать, Пэм, ты тоже уже засыпаешь.
Проснувшись рано утром, Тим машинально ощупал свой спальник. Твердый бугорок в складках толстой ткани намекал на то, что бинокль мальчика был на месте. Вчерашним вечером Тиму было совсем не до него. Лишь забравшись в палатку, он тут же уснул без задних ног. Не раскрывая заспанных глаз, Тим повесил бинокль за ремешок себе на шею и сладко потянулся. Только тогда он разлепил веки и заставил себя вылезти из теплого спальника.
Семен Георгиевич, как заправский турист, был в это утро снова раньше всех у разведенного костра и готовил кофе. Завидев мальчика, он даже присвистнул:
– А ты сегодня рановато. Как спал? Гнус не мучил? – отец задвинул котелок с коричневым ароматным напитком глубже в раскаленные древесные угли.
Однако Тим не ответил. В этот момент он застыл в оцепенении, словно крадущийся вор, глядя на теплую золу, лежащую вокруг огня, что осталась после вчерашнего костра. Там виднелся припорошенный серой пылью клочок розового картона с обгоревшим краешком.
– Пап, ты что, разжигал костер моим блокнотом? – наконец с трудом выговорил Тим слова.
– Конечно, нет! Скажешь тоже… – запротестовал Семен Георгиевич. – Обычной газетой. Ее полным-полно в багажнике нашей машины… – но вдруг заметив опустошенный взгляд сына, он забеспокоился. – Что-то не так?
– Мой блокнот, – с досадой процедил Тим сквозь зубы и, наклонившись к огню, поднял картонный обрывок, – в котором я веду записи о лесных птицах и их повадках… Он сгорел, остался только пепел и вот этот кусочек обложки… Но ведь я выкладывал его вчера вечером вот сюда, – он указал на пень в нескольких шагах перед собой. – Ветра не было, да его и не могло сдуть оттуда ветром, разве что только очень сильным?
В этот момент из своей палатки показались Ларкины. Первой вылезла Пэм с расческой в руке, а за нею Марк.
– Утро доброе! О чем разговариваете? – полюбопытствовала девочка и стала расчесывать спутавшиеся на голове волосы.
– И совсем не доброе, – понуро ответил Тим. – Мой блокнот сгорел…
– Как же это так вышло? – воскликнула Пэм, застыв в нелепой удивленной позе. Марк же вскинул вверх брови.
– И я понять не могу, – пожал плечами Тим. – Еще вчера он лежал вон там. А сегодня от него остался только пепел и вот этот кусочек, – он печально кинул в костер уцелевший обрывок.
– Мне так жаль, Тим, – Пэм приблизилась к другу и ласково обняла за плечи. – Но ты не расстраивайся. Когда вернемся в город, то непременно купим новый. И ты занесешь все-все записи о птицах снова. Обещаю, что буду тоже во все глаза глядеть на птиц и запоминать их. И ты тоже! А потом мы вместе запишем все, что сможем добыть!
– Спасибо, Пэм, – тут же растаял Тим и широко улыбнулся своей безукоризненной улыбкой.
– Ну, значит, проблема решена? – подмигнул девочке Семен Георгиевич. – А теперь марш умываться. Кофе почти готов!
Вскоре после завтрака, насвистывая мотив какой-то веселой песни и громыхая ведрами, Семен Георгиевич неизменно отправился на рыбалку, пообещав в оба глаза следить за лагерем – на тот случай, если к ним снова пожалует кто-то посторонний. Детективы разместились на согретой утренним солнцем мягкой траве. За все утро Марк не проронил ни слова, и в конце концов его затянувшееся молчание и отрешенный взгляд окончательно доконал Пэм.
– Ты вообще с нами или где? – она пощелкала пальцами у него перед самым носом, и Марк от неожиданности отпрянул от ее руки. – Хотелось бы обсудить, чем мы займемся сегодня?
– Ты забыла? Мы же хотели выяснить, кого приютила сторожка лесника! – выпалил Тим, после чего сразу стало видно по лицу Пэм, что перспектива еще одного посещения домика лесника ей была вовсе не по вкусу. Мальчик это заметил и тут же захотел немного приободрить ее. – А потом можем снова искупаться и погулять вдоль озера. Здесь чудесный вид. Если повезет, то я увижу какую-нибудь трясогузку или павлина, – пошутил он и засмеялся. Успокоительное подействовало, и его смех подхватила и враз просветлевшая Пэм.
Однако веселье длилось не долго. Мрачный тон в голосе Марка заставил их стать серьезными.
– Я готов съесть в обед свой собственный башмак, если оказался не прав насчет Кира, когда сказал, что от него будет не меньше проблем, чем от тайфуна, – изрек он. – Я долго думал, прокручивал в голове все события, свидетелями которых стали мы с вами. И теперь я просто уверен, что такое неподобающее поведение Кира не случайно. Вы не заметили некоторые перемены в нем? Вспомните каким он был в тот день, когда мы его повстречали в первый раз?
– Мм, скованный, даже застенчивый, – начал вспоминать Тим.
– А взгляд? – Марк продолжал рисовать в воздухе портрет Кира со слов друзей.
– Добрый, но немного чудаковатый, – задумалась Пэм и тут же отрицательно покачала головой: – Но я не заметила никаких перемен! Ты очень предвзято относишься к нему, я уже говорила тебе об этом!
– При первой встрече он был готов нам выложить все без остатка, что имел! – поднял вверх указательный палец Марк. – А на следующий день глядел на нас, будто впервые видел. Так в добавок ко всему мы наблюдали хорошую взбучку из-за молока, что он стащил из погреба.
– Это еще ни о чем не говорит, – заступалась за Кира Пэм. – Подумаешь, пить захотелось. Что теперь, от жажды умереть что ли? А тайник он нам все-таки показал, как и обещал!
– Пускай так. Но именно вчера он стал вести себя иначе. Конечно, мы его мало знаем, но я уверен в том, что бинокль выпал из его рук в воду не случайно. Так же, как и сгоревший блокнот.
– То есть как это? – ошарашенно воззрился Тим на Марка.
– Таких совпадений попросту не бывает, – стоял на своем глава детективов. – Стоит ему только присоединиться к нашей компании, как тут же случаются какие-то нелепые вещи! Вспомните. У Тима пропали кеды в тот момент, когда он привел нас на косу. Позже чуть не утонул бинокль, выскользнув у него из рук. А теперь блокнот. Вечером он был цел, а утром оказался сгоревшим дотла и лежащим в холодной золе. Кроме Кира подбросить в огонь его было попросту некому. А истории? Глупые пустые рассказы, которые может придумать разве что деревенский мальчишка, вылепив их из фрагментов детских сказок, услышанных в детстве. И каждая такая история кончается тем, что Кир прямым текстом пытается нас выгнать с этой поляны. Вопрос – почему он так хочет, чтобы мы освободили это местечко? Что в нем вдруг стало таким
