Запрещённая планета - В. Стюарт

— Ну, довольно!

Так и случилось. Он снова стоял в своем углу — огромный безжизненный кусок металла.

Я сел у окна, глядя поверх внутреннего дворика, курил сигареты одну за другой и старался бодрствовать, уговаривая себя, что сейчас не время уставать…

Я докуривал третью сигарету, когда мне показалось, что слышу отдаленный треск и свист пистолета «Д-Р». Я вскочил, подбежал к двери, распахнул ее. И остановился на пороге, удивляясь, не приснился ли мне этот звук.

Тишина была такой необычайно полной, что нельзя было поверить в то, что ее только что нарушили, и чем больше я вслушивался, тем меньше был уверен, что действительно слышал выстрел…

И тут я увидел Адамса и Алтайру. Они шли к дому по золотистой траве, не замечая меня. Я отступил, медленно и тихо закрыл дверь, пересек гостиную и сел в большое кресло. Прошла минута или две, прежде чем они вошли. Я сделал вид, что будто не сразу заметил их приход, пока они не оказались в комнате, а потом встал и заявил, что не слышал, как они вошли.

Конечно, они были очень сдержанны, но невозможно было ошибиться, что в их отношениях появилось что-то новое. Между ними, казалось, установилась какая-то невидимая связь. Но тут я заметил, что Алтайра только что плакала. Слезы все еще наполняли ее глаза. Это совсем не вязалось с той сентиментальной картиной, которую я мысленно представил себе, и я выпалил:

— В чем дело?

И только тогда сообразил, что этот вопрос был самым бестактным, какой только можно было задать.

Но она улыбнулась мне и сказала:

— Пожалуйста, простите меня… Я знаю, что веду себя глупо… — Она подавила всхлипывание, искоса взглянула на Адамса и продолжала. — Доктор, пожалуйста, скажите мне…

Адамс перебил ее:

— Это все из-за Кхэна, ее тигра… Мы… Мы были… Мы возвращались из рощи… И он чуть не набросился на нее. Он вырвался из клетки, чтобы убить… К счастью, я вовремя увидел…

Он выглядел человеком, все глубже и глубже увязающем в трясине, и я поспешил сказать:

— Да, я слышал выстрел, но подумал, что мне приснилось…

— Ничего другого я не мог сделать, — опять заговорил Адамс. — Я вынужден был его убить…

Все это он говорил, по-видимому, мне, но сам смотрел на девушку. Она одарила его улыбкой, которая заставила меня признать ту сентиментальную картину, что я недавно себе нарисовал, в какой-то степени правильной.

Она сказала:

— Конечно, ты должен был, Дж…

Алтайра хотела произнести его имя, но сдержалась. Взглянув на меня, она опросила:

— А как отец, доктор Остроу?

Я не знал, что и говорить. Вообще-то я ожидал этого вопроса, но прежде, чем ответить, хотел бы знать, как много или как мало рассказал ей Адамс. Он поспешил вмешаться…

— Я сказал ей о вашем осмотре, доктор. И о том, что вы нашли его чрезмерно переутомленным…

Бедный Джон Джастинг Адамс! Я видел, что он был в замешательстве. Видимо, он сначала совершенно забыл о Морбиусе. Потом, вспомнив, подумал, как она расценит этот факт, что он забыл сообщить ей о болезни ее отца. Но и пугать ее ему не хотелось, а сказать что-то он все-таки был обязан…

— Ваш отец, Алтайра, чувствует себя лучше, — заговорил я. — Он спит в своей постели, и ему следует поспать еще по крайней мере часов 12. Я дал ему небольшую дозу снотворного. Мне кажется, что он слишком много работал и не отдыхал как следует…

— О, как я рада! Я знаю, что он мало спал, и пыталась говорить ему об этом. — Она подошла ближе и положила мне на руку свою ладонь. — Могу ли я сейчас пойти и взглянуть на него? Я не разбужу…

— Конечно, можете, дорогая, — ответил я и почувствовал себя ужасно старым. Она улыбнулась мне и вышла, старательно пытаясь не смотреть на Джона Джастинга Адамса…

Он судорожно схватил меня за руку так, что на ней, пожалуй, надолго могли бы остаться следы его пальцев.

— Я был вынужден, — негромко заговорил он. — Я вынужден был поступить именно так в отношении Морбиуса — ее отца, док!

— Конечно, конечно, вы были вынуждены, — ответил я и улыбнулся, ибо только сейчас понял, как он все-таки был молод. Но, по-видимому, мне не следовало улыбаться, потому что это ему не понравилось. Он спросил:

— Что вы подразумеваете под своим «конечно»?

И я не мог не улыбнуться снова. Он сердито глянул на меня, но затем его хмурый взгляд сменился застенчивой улыбкой. Он спросил:

— Разве это уж так заметно?

— Еще бы! — ответил я. — Тем более что я из числа довольно искушенных наблюдателей проклятой человеческой хитрости.

Он снова взял меня за руку. Теперь Адамс уже не улыбался. Он сказал:

— Послушайте, док. Я не знаю, что вы имеете в виду. Во всяком случае, это не верно! Мне хочется все вам объяснить. И поскорее!..

Его пальцы глубже и глубже впивались мне в руку.

— Вы меня мало знаете и, может быть, считаете плохим, но я не Джерри Фарман в отношении с женщинами. Видите ли, глубоко в душе у меня всегда было желание когда-нибудь найти настоящую девушку. И тогда я сразу же ушел бы из этого проклятого пространства. Я имею в виду, что мы могли бы пожениться, иметь семью и всегда быть вместе, как об этом мечтает каждый человек…

Адамс замолчал так же внезапно, как и начал. Чувствовалось, что он был очень смущен не столько передо мною, сколько перед самим собой. И прежде чем я смог придумать, что ответить, он отпустил мою руку, провел тыльной стороной ладони по лбу и сказал приглушенно, почти шепотом:

— О доктор! Этот тигр!.. — На мгновение он закрыл глаза, пытаясь прогнать возникшее видение. — Если бы я опоздал с выстрелом на какую-то долю секунды… Почему он хотел убить Алтайру?

Не подумав, я ляпнул:

— Джон, где ваша память? Разве я не рассказывал вам историю об единороге?

Кровь медленно прилила к его лицу, а мне следовало бы вырвать свой дурацкий язык. Но все дело было в том, что я вдруг понял, как сильно любил этого мальчика, и это открытие так поразило меня, что я стал крайне бестактным.

— Понимаю вас, — сказал он. Кровь отлила от его лица, и оно приняло обычное бесстрастное выражение.

Он подошел к окну и некоторое время стоял там, глядя наружу. Что-то появилось в очертании его плеч. Мальчик исчез, и на его месте снова был командор Адамс. Командор, опять столкнувшийся с проблемой долга…

Уже смеркалось, когда мы уехали. За рулем сидел Адамс. Мы подъехали к повороту в рощу, и в этот момент я обернулся. Алтайра все еще стояла во дворике и смотрела нам вслед.

Я сказал об этом Адамсу, но он только кивнул. Лицо его было застывшим, и казалось, он постарел на пять лет. Мы проехали две трети пути по пологому склону, спускавшемуся в пустыню, прежде чем снова заговорили.