Приговор - Отохико Кага

— Приказать санитару, чтобы он его покормил?

— Покормил? Да нет, пожалуй, не стоит. Проголодается, сам поест.

Тикаки вытолкал Ямадзаки в коридор и, выйдя за ним следом, прошептал:

— Этот синдром Ганзера одна из разновидностей тюремного психоза. Через некоторое время он придёт в себя, будто проснётся.

— Но, доктор, а вдруг что-нибудь случится, если мы его оставим одного? — И Ямадзаки приложил руку к своему кадыку.

Месяца три тому назад в этом отделении больной с нервно-психическим расстройством пытался повеситься: но ему это не удалось, вовремя заметили.

— Ничего. — Тикаки решительно кивнул, желая подбодрить надзирателя. — Психоз психозу рознь. Ота просто боится смерти, психоз для него что-то вроде лазейки. Да, ещё, Ямадзаки-сан, если он будет нести вздор насчёт искового заявления по поводу нарушения конституции или что-нибудь требовать в этой связи, сообщите мне. А то он недавно затеял тяжбу, дескать, смертная казнь является нарушением конституции. Ну, оставляю его на вас.

До двенадцати часов оставалось ещё двадцать минут. Тикаки поспешил в ларёк, чтобы успеть купить там нижнее бельё и рубашку, прежде чем начнётся обеденная толкучка.

2

В комнату вошёл терапевт Сонэхара:

— Куда это вы так вырядились?

Опустившись на стул, он потянулся и широко зевнул. Из кармана его белого халата — вот-вот вывалится — торчал стетоскоп.

— Да никуда. Просто Боку меня всего облевал. Пришлось переодеваться, — ответил Тикаки, расправляя замявшийся воротник пиджака.

— Ох уж этот Боку, от него всего можно ожидать, — сказал Сонэхара, прикуривая от зажигалки.

— Сам виноват — не остерёгся, он и уделал меня всего.

— Но если этот негодяй Боку настолько бодр, зачем тогда его куда-то переводить?

— Ну, это уже не в моей компетенции.

Тикаки увидел, как открылась дверь кабинета главного врача и оттуда с опущенной головой вышел фельдшер Ито.

Главврач сейчас у себя. Как раз подходящий момент, чтобы заявить о своём согласии с предложением о приостановлении отбывания наказания для Боку… Пойти к нему, что ли? Во второй половине дня главврача, скорее всего, не будет на месте — либо уйдёт на какое-нибудь совещание, либо отправится по делам в город. Нет, пожалуй, рано расписываться в собственном поражении. Лучше подождать, пока главврач сам его вызовет.

— Главврач опять вас разыскивал, — сказал Сонэхара, словно прочитав его мысли. — Наверное, по поводу Боку? Держитесь. В конце концов, это дело принципа, и главврач тут не указ, правда ведь? А с Боку всё будет в порядке. Не помрёт. Я тут на днях его обследовал, по распоряжению главврача разумеется — у него сильное общее истощение, но ещё какое-то время он продержится.

— Вот как? — скривился Тикаки. Интересно, почему это Ямадзаки не доложил ему о том, что его больного осматривал Сонэхара?

— Помню, как-то давно, лет десять тому назад, когда эта тюрьма ещё находилась в пойме реки, в очень сыром месте, тут был один тип, вроде Боку. Два или три месяца подряд извергал из себя всё съеденное, его кормили принудительно через трубку и делали уколы, в конце концов его состояние стало, как говорится, несовместимым с жизнью, и я отправил его в обычную больницу. И представьте себе, на следующий же день он поднялся с постели и сбежал. Главврач всыпал мне по первое число. Тогда нами командовал Сато, он теперь на пенсии. Он был человек энергичный и темпераментный, полная противоположность нынешнему, Титибу.

Сонэхара довольно рассмеялся. У него недоставало двух передних верхних зубов, и из чёрного провала рта несло гнильцой, словно сыром дор-блю. Ему ещё не было и сорока, но он уже начал лысеть на макушке, а поскольку волосы стриг коротко, то был похож на нищего монаха.

— Я тут пораскинул мозгами и пришёл к выводу, что всё-таки стоит приостановить отбывание наказания для Боку. Жалко ведь палатного врача и санитаров.

— Ну, санитаров-то жалеть нечего. Им куда лучше, чем другим заключённым, можно сказать, катаются как сыр в масле. Работа им только на пользу, и чем её больше, тем лучше. А, вот и Таки-сэнсэй, что, прооперировали уже?

Таки, на голове которого красовалась хирургическая шапочка, сделал вид, что не заметил приветствия Сонэхары, и, сняв белый халат, крикнул в сторону соседней комнаты, где было служебное помещение: «Санитар!»

— Обед, все в больничном корпусе, — улыбаясь объяснил Сонэхара.

— А-а… — Добравшись до своего стола, Таки принялся шарить в ящиках, выдвигая их один за другим.

Каждый раз, когда он выдвигал, а потом задвигал очередной ящик, его наполовину седые сухие волосы взлетали и падали вниз, обмахивая, словно щёткой, край стола.

— Что-нибудь ищете? — Сонэхара подмигнул Тикаки. Таки постоянно что-то терял, а потом разыскивал.

— Сигареты.

— Сигареты? Так бы сразу и сказали. Вы что, для того и санитара звали, чтобы искал ваши сигареты? Всё-то у вас шиворот-навыворот. Вот они, ваши сигареты. (Тут Сонэхара извлёк из своего ящика помятую пачку и перебросил её через стол). Я их прибрал, чтоб не потерялись. Давеча, когда вы шли в операционную, то оставили их на столе. А этот санитар, который Маки, он так зыркал на пачку глазами, что я решил её прибрать, всё-таки надёжнее. С ним надо держать ухо востро. Помню, в прошлую свою отсидку — он тогда тоже был санитаром — он всегда подбирал бычки с пола в ординаторской, за что его постоянно наказывали. Да что вы опять ищете?

— Спички.

— Да вон же они, справа от пепельницы. Вон, рядом с медицинскими картами, да нет же, не там, правее той, на которой красная наклейка… Ну вот, нашли?

Таки нервно закурил и выпустил дым из ноздрей. Он смотрел в потолок, и выползшие из его аккуратных круглых ноздрей две струйки дыма разошлись по сторонам.

— Не мог резать, — неожиданно сказал он.

— Что именно? Аппендицит? Провозились вы долго. Что, перфорация?

— Да нет, скальпель. Этим скальпелем невозможно ничего резать.

— А-а… — Сонэхара стал подушечкой безымянного пальца полировать свою лысую макушку. — Ну, за скальпели отвечают санитары. Вы их распустили окончательно, это никуда не годится. А может, инструменты плохие. Да, наверняка. Здесь ведь покупают всё самое дешёвое. Что ни попросишь, ответ один — не предусмотрено бюджетом, надо экономить. От нашего главврача целыми днями только и слышишь — экономьте лекарства, экономьте то да сё… А к концу года оказывается, что мы не израсходовали до конца бюджетные средства. Думаю, и в этом году будет то же самое. В прошлый раз наверняка именно по этой причине купили вдруг какой-то хроматограф, хотя я его и не заказывал вовсе. Таки-сэнсэй, если уж просить, теперь самое время. Скажите им, чтобы купили скальпели, которые режут, да побольше.

Таки, не отвечая, выпускал дым из ноздрей. Седая прядка упала ему на глаза, но, не отодвигая её, он рассеянно смотрел в потолок. На подбородке — присохшая капелька тёмной крови — наверное, порезался, когда брился. Вдруг, словно что-то внезапно вспомнив, он вскочил и впился взглядом в Сонэхару.

— Что с вами? — Сонэхара испуганно откинулся на спинку стула.

— Проголодался. Пойду подкреплюсь.

— Да ну? Подкрепиться хотите? — Сонэхара, разом обмякнув, вздохнул. — А я уж перепугался. Ну всё, думаю, конец мне пришёл, сейчас убьёт. Идите, конечно. Приятного аппетита. Сегодня дают солёную кету.

— Кету? — скривился Таки. — Может, в город пойти?

— Пойдите. Тут прямо у ворот есть закусочная, там дают лапшу, которая раза в три питательнее кеты. Вот только снег. У вас зонт-то есть?

— Нет. — Таки задумался, глядя в окно.

— Тогда в город не получится. Небось, у вас и сапог нет. Я недавно вышел на крыльцо — там было снега сантиметров пятнадцать. Может, вам позвонить на квартиру и попросить жену, чтоб принесла? Или вы её побаиваетесь? Вы ведь у нас подкаблучник.

— Ладно, пойду в столовую. — Таки сунул руки в рукава куртки, сразу не попал, куртка затрещала по швам, и он вышел, отчаянно борясь с ней на ходу.

— Ну вот, опять то же самое. — Сонэхара подскочил к столу Таки и, схватив дымящийся окурок, кинул его в наполненную водой пепельницу. В больнице было предписано заливать бычки водой, чтобы их не могли стянуть санитары.

— Видели? — обращаясь к Тикаки, спросил Сонэхара. — Наш доктор всегда рассеян, а сегодня особенно. Видно, нервничает по поводу завтрашнего…

— А что такое будет завтра?

— На завтра назначена казнь. А он должен присутствовать. Вы бы видели, с каким лицом он вышел из кабинета главврача, где ему это объявили! Бледный как смерть! Сел и одну за другой выкурил две, нет, пожалуй, даже три сигареты. А ведь работает в тюрьме уже больше десяти лет. И хирург что надо. А вот поди ж ты, слабоват, потому и жена им вертит как хочет.