Месть за миг до вечности - Татьяна Аксинина

– Как твой Генрих?

Маша вздохнула.

– Он вовсе не мой. Мне коллеги сказали, что он романов на работе не заводит. С этим у него строго: ни-ни! Приезжала тут его бывшая подружка, Лара Хмель. Они по-дружески с ней общались, вроде как по работе. Ужинали вместе.

– А спали?

– Откуда я знаю. Свечку, может, подержать надо было? – Маша подошла к окну. – Ой, снег пошел, хлопьями валит. На земле белым бело. Зима, похоже, ложится.

Генрих ещё на раз проверил все бумаги. Вроде, всё. И с Управлением РЖД договорились. Они обещали предоставить несколько старых вагонов, выделить время на съемку на запасных путях. Вокзал в Новосибирске приметный. Снимут с нескольких ракурсов, затем смонтируют. И ночную подсветку здания на это время отключат, не было полвека назад таких архитектурных изысков. Массовку нашли. И погода подходящая: снег выпал, но морозов нет. У них, оказывается, сильные морозы бывают, а пять-десять градусов и морозом не считаются. Он нашел список тех, кого летом обещал снять в эпизодах. Он никогда не забывал своих обещаний.

…Лето в Новосибирске. Последняя ночь. Как будто не с ним оно случилось. Боль прошла, легкая грусть иногда коснется сердца, как случайно услышанная нежная мелодия пролетит и затихнет. Что это было? Он решил оставить и не разгадывать тайну Марьяны Ледовских. Она умерла и унесла с собой свою загадку. Разгадки не будет, слишком невероятно то, что произошло с ним в ту ночь. Самое реальное, что он мог придумать: Марьяна к нему применила гипноз. Сама или с чьей-то помощью она заставила его воспринимать другую женщину, как саму себя молодую, сексуальную и божественно красивую. Но пусть та ночь останется в памяти легким сном.

Великолепную он подобрал себе команду: умеют работать сами, без пинка. Он беспокоился за ночную сцену на вокзале в Новосибирске, но обошлось без накладок и ошибок. «Комсомольцы» дружно скандировали лозунги ни митинге. Старого типа вагоны выглядели, как фирменный поезд Москва-Пекин. Машины глаза, полные тревожного предчувствия, хорошо вписались в кадр крупным планом. И снег, на перроне, в воздухе, на крышах ближайших строений, как предвестник трагедии.

Днем на съемки пригласили молодоженов, которые уступили ему летом номер в «Звездах», и администраторов. Народа пришло больше, чем ожидалось, но всех пристроили. Молодожены играли сами себя. В свадебных костюмах и наброшенных на плечи теплых пальто они возлагали цветы в центре города к памятнику. Как можно было оставить без внимания такой роскошный фон, как Оперный театр! Главная героиня, грустная от разлуки с любимым человеком, пожелала им счастья и заплакала. А невеста в ответ обняла и подарила ей цветы. Получилось трогательно и с подтекстом.

Вечером съемочная группа улетела в Москву, а Генрих остался еще на день. Ему захотелось съездить на могилу Марьяны Ледовских. Вечером он обратился к Маше с просьбой объяснить ему, как найти это место. Маша вызвалась поехать вместе с ним. Оказывается, Маша сама собиралась до наступления холодов съездить к бабушке на кладбище. И в ноябре отмечают родительскую субботу. Генрих купил огромный букет бордовых роз и ввалился с ним в квартиру Маши. Маша ждала его, готовая к выходу.

На могиле Марьяны стоял большой деревянный крест, а вместо портрета – в рамке рисунок деда, контур лица с её глазами: на серебряном фоне черные штрихи. Резануло по сердцу. Генрих не сразу вернулся в реальность. Бывает же любовь без меры, без граней. И что это? Счастье или горе испытать её? Генрих положил на холмик свой букет, постоял, молча. Маша хлопотала: что-то убрала, постелила салфетку, раскладывала конфеты, печенье. Затем она зажгла свечи. А он так и не смог вымолвить ни слова. «Прости, – он мысленно обратился к Марьяне, – если чем-то обидел. И я тебя прощаю. Надеюсь, ты там с ним вместе, навсегда».

После кладбища они поехали к Маше. Маша накрыла столик в гостиной, обычный чай с конфетами и сдобным печеньем, ни блинов, ни кутьи. Ароматы чая и ванили создавали уют. Генрих согрелся, исчезло напряжение. Но в квартире стояла тишина, как будто пришедшая за ними с кладбища, разговоры казались неуместными. Маша, чувствуя это, взяла смартфон и негромко включила музыку. Генрих ожидал «Траурный марш» Шопена или «Реквием» Моцарта, но зазвучал красивый романс Рыбникова. «Я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду», – от финальных слов у Генриха запершило в горле.

– Бабушке очень нравилась «Юнона и Авось», – Маша промокнула слёзы салфеткой. – Она ходила со мной в Оперный, когда я была в восьмом классе, а ей было уже 65 лет. Она плакала, как будто только что рассталась со своим любимым.

Генрих удержался от слёз и просто поморгал, потом поднял взгляд на стену и вздрогнул: вместо картины на стене в той же раме висел кусок черного холста.

– Что случилось с картиной? – спросил он у Маши.

– Я не знаю. После смерти бабушки она стала темнеть, пока совсем не почернела. Я обращалась к реставраторам. Бесполезно. Они не смогут восстановить её. Мне предложили написать копию, но они же не смогут сделать, как было!

– А тот рисунок на кресте? Ты решила его повесить или Марьяна захотела?

– Марьяна. Она сама мне продиктовала свои распоряжения насчет похорон и поминок. Ты простил её?

– Простил. Маша, ты до сих пор веришь, что она была со мной в свою последнюю ночь?

– А кто же ещё?

– Давай считать, что ко мне применили сильный гипноз.

– Хорошо. Если тебе так легче, считай это гипнозом. Генрих, я нашла дневник Марьяны. Она писала его, когда встретила того Генриха. Хочешь почитать?

Генрих задумался.

– Нет. Я понял, она любила одного человека в жизни – Его, а не меня.

Генрих развалился в кресле с книгой в руке. Теплый весенний ветер врывался в комнату, шевелил легкую вуаль на окне. Можно не делать ничего, лежать, молчать, отдыхать одному дома. Год напряженной работы миновал. Они неплохо поработали. Закончился показ его сериала на ТВ. Вторая часть сериала «Записки о друге» побила все рекорды. Рейтинги зашкаливали. Сериал выдвинули на премию «Призвание». По опросам Маша Лесникова обошла всех конкуренток на звание «Лучшая актриса года».

Генрих на три раза перечитал книгу Маши «История семьи сибирского купца». Не оторваться. Какой у неё слог, как излагает! Не зря говорят, что талантливый человек талантлив во всём.

А что если снять сериал по её книге? Получится не сериал, а семейная сага. Нет, Маша не согласится. Она очень трепетно относится к семье. Два года собирала материал и писала эту книгу.