Однажды в СССР - Андрей Михайлович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кому-то могло показаться: старик ждет свою бабульку из дальней дороги. Кому-то, но только не Карпеко.
То был Кагул – вор известный по ждановским меркам, рецидивист, по слухам будто бы завязавший.
Карпеко остановился, и с пару минут следил за вором, себя не выдавая. Но Кагул словно почувствовал наблюдение, заерзал в кресле, обернулся. Улыбнулся следователю. Скрывать знакомство стало излишним. Поскольку Кагул свое место не покинул, Карпеко подошел сам и опустился рядом на пустующее кресло.
– Вот это встреча встреч! Никак вышел на промысел, Станислав Игнатьевич?
– Господь с вами, – ответил Кагул. – Навык тренирую, да и только.
На полях газетки были написаны цифры группами по четыре.
– Ты слышал, что стрелковый тир обнесли в Ильичевском районе? – спросил Карпеко не затягивая беседу.
Кагул коротко кивнул.
– Кто это такой умный, ты, конечно, не знаешь, – предположил следователь. – Ну, а если бы знал – то не сказал бы.
Здесь ответом было молчание. За их спинами затрещал механизм автоматической камеры хранения. Карпеко обернулся: крепыш-физкультурник ставил спортивную сумку в ячейку. Когда Карпеко повернулся обратно, на полях газеты появилось еще четыре цифры.
– Только вот тебе для сведения, – продолжил Карпеко. – Патроны будут искать тщательно, думаю, люди из столиц. Перевернут вверх дном всех.
– Не знаю, начальник, не знаю. Честно не знаю и не слышал ничего. Не из местной братвы это. Может, кто ломом подпоясанный, может – залетный. Сами видите, – Кагул указал на толпящихся обывателей. – Тут прямо Вавилонское столпотворение.
Как раз зашумело в репродукторах, присутствующие прекратили разговоры, замерли, словно кто-то их заколдовал. В образовавшейся тишине дежурный сообщил, что и без того флегматичный 95-ый задерживается. Наваждение спало, зал многоголосо и недовольно загудел, хотя подобные опоздания были в порядке вещей.
На улице, меж тем, заскрипел набитый до предела троллейбус. Из открывшихся дверей хлынули новые пассажиры. Рядом останавливались такси, из них выходили разморенные жарой путешественники, забирали вещи. Дети в кулечках везли красивые ракушки, их родители – сувениры и фрукты, на которые щедро Приазовье. Дамы, прибывшие без надзора мужа порой отбывали неся, сами того не зная, ребенка от случайного любовника.
Ну а проводники набивали рундуки дынями и арбузами, которые очень выгодно сдадут торговцам где-то на Бутырском или Рогожском рынках Москвы.
– Но если вдруг мелькнут патроны у ваших, ты уж наставь на путь истинный, – попросил Карпеко. – И вам легче будет, и мне – чего кривить душой. Да и ты бы не шалил, не искушал судьбу.
– Спасибо за предупреждение. Я как раз думал в Минеральные Воды прокатиться. Но раз ты мне совет дал, я тебе тоже кой-чего поясню. Патроны украсть – это тебе не хату у барыги вынести. Украсть патроны – это полдела. А вот дело – это то, зачем патроны понадобились. Хорошо бы, чтоб это были все же залетные, потому что когда пойдет стрельба – я вам, начальник, не позавидую.
За спиной снова кто-то защелкал замком, и рука Кагула на газетке автоматически вывела еще четыре цифры.
– Ты вот в начале сказал, мол, какой умный тир обнес?.. Так вот, вор действительно умный, – меж тем продолжил Кагул. – И план у него умный, сложный.
– Чем сложней план, тем вероятней он пойдет наперекосяк.
– И то верно, – кивнул Кагул. – Но я бы на то не особо надеялся.
Через минуту Карпеко покинул вокзал. Еще через три на троллейбусную остановку вышел и Кагул. Был он с газеткой, но без букетика.
А где-то через четверть часа физкультурник, открывший ячейку, охнул: поверх спортивной сумки лежал совершенно незнакомый букетик ландышей.
–
– Откуда у тебя столько ключей, командир?..
Аркадий пожал плечами:
– Да как-то собралось. Помещений много, замков много…
Имелась огромная связка ключей – килограмма полтора. Там в свое время нашлись ключи к сейфу в стрелковом тире. Вернее, почти нашлись. Теперь задача была немногим сложней. Имелся замок, но непонятно было, какой же ключ к нему подходил.
– Точно справишься один? – еще спросил Пашка.
– Да там справляться не с чем. Подумаешь, задача. Все будет, как я сказал.
В ожидании так и не случившейся войны, в подвалах административно-бытовых комплексов хранились противогазы, костюмы химической защиты. Резина, из которой они были сделаны, разлагалась, но в положенный срок их заменяли новыми.
А вот консервов или круп, кажется, никогда не хранили. Ибо противогаз нужен в повседневной жизни работяге разве что для баловства, а вот провиант растащат даже если при нем поставить охрану. Та же охрана и разворует.
Но противогазы и защитные костюмы лежали за массивными дверями, запертыми на массивные замки.
Впрочем, Страна Советов производила их в избытке, и имелись оные не только в подвале.
Аркадий поднялся по пожарной лестнице административно-бытового корпуса. Он имел четыре этажа, но на крыше была, невидимая с земли, надстройка вроде голубятни. Ее собирались использовать как пост наблюдения за радиационной и химической обстановкой. А, может, гражданской обороне надоело сидеть в подвалах. Однако помещение оказалось неуютным. Зимой оно продувалось всеми ветрами, летом – с утра и до сумерек его жарило солнце. Оттого наблюдательный пункт пустовал.
Задача была несложна. Провозившись с четверть часа, Аркадий подобрал ключ и им вскрыл помещение.
Скопившийся за много дней жар ударил в лицо. В комнате было пыльно и душно. Из единственно шкафа Аркадий вытащил и положил в мешок два костюма химзащиты, два противогаза, оставив впрочем, на месте коробки фильтров и шланги.
После чего закрыл дверь и вышел прочь.
Собранный мешок он бросил через открытую оконную фрамугу на лестничной клетке. Аркадий видел, как Пашка выскочил из кустов, подобрал упавшее и скрылся.
Будто бы осталось только спуститься, но внизу хлопнула коридорная дверь, и послышались легкие женские шаги. Аркадий тоже сделал несколько шагов вверх, но остановился. То, что он был здесь – не значило уже ровно ничего.
Однако же женщины остановились, поднявшись на половину лестничного пролета, чиркнула спичка.
– Ненавижу, – послышалось после затяжки. – Когда-то казалось, что люблю. А сейчас – не знаю. Мы разные люди. Он не мещанин, нет… Но у него в голове будто счеты. И будто у него не сердце бьется, а костяшки так: тук-тук…
– Мужики, они такие… – ответила вторая женщина.
– Ну и
