Однажды в СССР - Андрей Михайлович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Красиво тут у вас, – сказал Данилин. – И жарко.
Спустились вниз.
– Так что, – спросил вахтер. – Будем отпускать рабочих?
– Ну а чего их тут держать?..
–
Затем москвич возжелал ознакомиться с вещественными доказательствами. Когда ехали в «Волге» к экспертам, приезжий как бы между прочим спросил:
– Скажите, вы слышали о таком радиохулигане – Лирнике?..
– Слышал, – ответил Карпеко и почему-то стушевался. – А вы откуда о нем знаете? Неужели в самой Москве о нем говорят?..
– Не в Москве, но в Донецке. Как его можно услышать?..
– Ну, вечером, в верхнем конце среднего диапазона хулиганит, – ответил Карпеко и пояснил. – Я одно время с пеленгатором ездил, дежурил.
–
…Вещественных доказательств было ровным счетом две единицы. Во-первых, уже упомянутая дверь с сейфа, во-вторых – арматурные прутья, срезанные ножовкой.
У экспертов Карпеко говорил уже вполне уверенно:
– Замок, как видите, врезной сувальдный или в простонародье – сейфовый. Поскольку все стандартизировано, ключ подбирается довольно легко. А еще больше помогает номер, отлитый на силуминовой головке. Но тут произошла накладка: замок открывается ключом номер 32, однако его где-то давно потеряли и кто-то догадался переточить 86-ой номер. Отличаются ключи незначительно – только два выступа надо подпилить. Ну так вот, получается, что воры знали, какой номер ключа, открывающего сейф, но не знали, что он переточен.
– То есть кто-то из своих?.. – заключил Данилин. – Конечно, вы проверили учеников школы, которые имели приводы в милицию. И проверка, так понимаю, ничего не дала.
– Ну да, – словно на уроке принялся докладывать. Карпеко. – Первая группа: те, кто учился в этой школе, а теперь состоит или состоял на учете в детской комнате милиции, и, особенно те, кто вернулся из мест лишения свободы. Вторая группа: осужденные за кражу или разбой, и освободившиеся за последний год. Третья – просто сидельцы как-то связанные с тиром… Слесаря, к примеру, строители. Но массив информации большой. Требуется дополнительное время на его обработку.
– А сами-то на кого думаете?
– Честно – вот не знаю. С одной стороны – преступник знал схему здания, номера ключей. С другой – слишком все гладко сработано, профессионально. С третьей – я подобного преступления припомнить не могу. Поэтому мой портрет преступника: кто-то среднего возраста, местный, но давно не бывший в городе… Почему среднего… Тут нужен был ум, а еще изрядная физическая сноровка. И еще. Патроны украли, но не взяли пневматические винтовки. Сомневаюсь, что подростки бы так поступили.
Несколько раз Карпеко вспоминал того прозрачного старика, которого встретил с дедом Колей. Но вряд ли тот старик бы лез по пожарной лестнице. Да и со слов деда Коли гость уже покинул город.
Данилин менторски улыбнулся:
– Вы явно недооцениваете нашу молодежь. Я вот что думаю… Патроны – что шило в мешке, сильно их не спрячешь. Будут они рваться наружу. Хотел бы я сказать, что их украли для охоты, но врать не буду. Неудобно с таким охотиться: птицу лучше бить дробью, против кабана такая пулька и вовсе бессильна.
– На зайца сгодится, – заметил Карпеко. – Чтоб шкуру сильно не дырявить.
– Сгодится, – согласился Данилин. – Но я все же думаю, что патроны украли из хулиганских побуждений подростки. И для нас это был бы самый лучший вариант. Стрелять они будут из чего-то простого, однозарядного, неточного – одним словом, из «дуры». Причем, ждать они не станут, и стрельбу следует ожидать вскоре. И как только она начнется – мы их поймаем.
– А если не начнут?
– Тогда наше дело плохо… Следовательно, милостей от природы не ждем, будем проверять на причастность. У вас же есть осведомители в неформальных молодежных группировках?
– Конечно.
– Устройте мне встречу.
Глава 31
На субботу Пашка, душа-человек, организовал поход на речку.
– А отчего не на море?.. – спросил Аркадий.
– Чудак ты. У вас на море-то яблоку упасть негде, шумно. Кричать надо друг другу, чтоб услышать. А главные слова кричать не будешь.
– Какие еще главные слова? С чего бы мне их говорить? Да и на речке нормально не покупаешься.
– Ну, это никто не знает, где и когда их время придет. Да и смотри вот: на пляж едут купаться, а мы собираемся отдохнуть.
В последних словах Пашки был определенный смысл.
Автобусы, троллейбусы, идущие на пляж – сущие душегубки. Скажем, на Песчанку предстояло добираться с пересадкой. Сперва на «Икарусе»-«гармошке» восьмого маршрута ехали в Приморский район. После «тринадцатым» – на поселок Моряков. На этом маршруте работал что зимой, что летом всего два обычных «Икаруса», и в пляжный сезон люди набивались в него словно сельди в банку.
«Шестнадцатый», идущий на Левый берег, был немногим комфортней. На Пригородной автостанции, что на Восьмых проходных, где у «шестнадцатого» конечная, автобус словно штурмом брали. После такой поездки народ на пляж прибывал вовсе обессиленным.
Иное дело – река. Туда шли пешком, ехали на велосипедах, изредка выбирались на автомобилях.
Аркадий и Пашка встретились с Викой и Валькой около кинотеатра «Юбилейный» и отправились за город. Срезали через Кварталы, пошли вдоль сада. За поселком начинался спуск в пойму, кою за многие сотни тысяч лет, а то и миллионы лет себе проторила река. Впрочем, нынче она совсем не казалась способной на такой подвиг. Она лежала в глубине долины, скрытая камышами.
– А где здесь купаться? – спросил Пашка.
Идея сходить на речку была его, но мест он не знал, и дорогу указывал все же Аркадий.
– Это Первая речка. Здесь не купаются, – пояснил Аркаша. – А мы на Вторую идем.
– Так тут две реки?.. Богато живете.
– Да нет, река-то одна. Просто до излучины ее называют второй, а после нее – первой. На Первой не купаются, и только лентяи удят рыбу.
По мосту перешли через реку, перевалили Тополиную улицу около винзавода, и с кручи снова увидели реку, но уже иную, едва тронутую человеком. Да еще до горизонта – поля, немного – садов, и в полуденном мареве, вдалеке – крыши домов Старого Крыма.
– Так куда пойдем, командир? – спросил Пашка.
Купален на реке было несколько. Около скифской могилы имелся небольшой отсыпанный пляж под ивами. Ребятня плескалась обычно у моста, через который шла дорога к колхозной станции, садам. Но выбор был прост – лучшей купальней считалась Пятитрубка, к ней и отправились.
Шли по тропинке среди трав, выросших по колено. Под ивой, склонившейся над рекой, рыбачил старик. Рыба не клевала, а
