Однажды в СССР - Андрей Михайлович Марченко

Первый голос принадлежал Юле – жене Кости Киора. Быть может, она зашла к мужу, встретила подругу. А, может, и шла сразу к подруге.

– А что тут уже сделаешь, – ответила подруга. – Была я замужем. Ничего там хорошего нет. Если счастья до ЗАГСа не было, потом ему откуда взяться?.. Заведи любовника… Только с умом.

– Я пробовала… – выдохнула Юля. – Они все одинаковы. Мужик нынче пошел… В постель со мной попадает, все норовит выспаться… Вот, Танюха, скажи, что надо с мужиком сделать, чтоб взбодрить, чтоб он в постели взбесился?

– Чтоб взбесился? Укуси его за жопу. Только сильно и неожиданно.

Юля засмеялась:

– За жопу?.. Ну ты как скажешь, подруга. Хоть стой – хоть падай!

– Я бы тебе еще одно место подсказала, но ты точно не согласишься.

– Фу на тебя… Я знаю, о чем ты. Не возьму его. Фу… Зачем ты это сказала.

Вдруг разговор смялся. Хлопнула дверь и на площадке появился еще один курильщик. Девушки выпорхнули в коридор.

Одинокий мужчина курил быстро и нервно. Когда он ушел, Аркадий смог спуститься.

Глава 30

Билеты привез курьер из ЦК, и тем же вечером Данилин отправился в путь. Ибо был следователь легок на подъем, а черный чемоданчик с самым необходимым – собран и ждал своего часа.

Имелся прямой рейс в город на берегу моря, но первый секретарь обкома распорядился иначе. В областном аэропорту у трапа Данилина ожидала черная строгая «Волга», которая понесла следователя прямо в обком. Там, не смотря на то, что рабочий день в учреждениях завершился, шло заседание бюро. Однако узнав о приезде московского гостя, Легушев оставил совещание на своего заместителя, а сам принял Данилина в своем огромном кабинете.

В городе установилась душная жара, окна в учреждении стояли распахнутыми. И лишь в кабинете Легушева плескалась приятная освежающая прохлада: в оконную раму была врезана техническая новинка, которую начали выпускать лишь в прошлом году – может быть, первый во всей области оконный кондиционер.

– Я ожидал, что из Москвы будет направлена целая бригада. Все же случай чрезвычайный, – заметил слегка недовольный Легушев.

– Штаты у нас не бесконечны, – ответил Данилин. – И я приехал не подменить городские, областные, республиканские органы, а лишь помочь, взглянуть на дело свежим взглядом.

– Многие товарищи склонны рассматривать происшествие, как подготовку к вооруженному мятежу, восстанию против советской власти. Быть может, патронов и мало, но вполне хватит для актов устрашения, террора.

Московский следователь потер подбородок, отметил про себя, что, пожалуй, неплохо бы побриться. Но вслух сказал:

– Это серьезное подозрение. У вас есть какие-то доказательства?

– Мне сообщают, что в городе засоряет эфир чуждой нам музыкой радиохулиган-шарманщик по кличке Лирник. Тамошняя милиция бессильна. А, быть может, это все саботаж. Быть может, просто так его хотят поймать.

– Во многих городах есть «шарманщики». Я слышал, что в приморских городах они особенно часты.

– Я вам так скажу: этот Лирник совершает идеологическую диверсию своими передачами. Затем посмотрите – почему он Лирник? Ясно, что это не фамилия. Почему он себе такую кличку взял, позывной? Я узнавал: лирники – это такие музыканты были, вроде кобзарей или бандуристов, играли на лирах – это что-то вроде ручной шарманки. Не всякий такое знает, правда ведь? Он стал Лирником – не гусляром, не балалайщиком? Я думаю, в душе он украинский буржуазный националист.

Данилин кивал и, достав из кармана небольшую записную книжку, сделал какие-то пометки.

– Я склонен думать, что работа подрывной радиостанции и воровство патронов – звенья одной цепи. А ваше какое мнение будет, товарищ следователь?..

– Составлю его на месте и поделюсь с вами, – ответил Данилин.

После беседы следователя снова ждала машина, которая понесла его из города прочь, к морю – через поля, вдоль посадок, через поселки. Обгоняли грузовики, междугородние медлительные «Икарусы» со злым едким выхлопом, редкие машины частников, которые катили к морю. На место прибыли уже в густых сумерках, практически ночью, когда через окна машины получалось рассмотреть совсем немного.

Курортный сезон находился в самом разгаре: пансионаты, гостиницы были забиты под завязку. Но Данилина поселили в небольшой обкомовский санаторий. Располагался он за городом, и пустовал практически все время за исключением выходных, когда с семьями приезжало областное руководство.

Черная «Волга» вернулась в Донецк, но к Данилину постоянно была приставлена райкомовская машина, цветом и престижностью скромнее. Следующим утром на ней он приехал в РОВД.

Его ожидали – одноразовый пропуск уже лежал у дежурного. Другой, постоянный – ожидал фотографии и печати.

–

Оказавшись на месте, Данилин сразу потребовал отвести его на место преступления. Карпеко подчинился. Туда отправились на «Волге». Прошлись по коридорам, заглянули в компрессорную, осмотрели оружейку.

– А где дверь с сейфа? – спросил приезжий.

– У нас в вещественных доказательствах.

Тем временем, к тиру подкатил желтый заводской электрокар. Пашка бодро взбежал по лестнице, намереваясь добраться до кабинета директора. Но вертушка оказалась закрыта, а путь ему преградил запоздало бдительный вахтер.

– Стой, куда прешь?..

– К директору, – ответил Павел.

– Его нет.

– Как это нет?..

– Ну вот как я есть, так его нет. А тебе чего?..

Как оказалось, держась рукой за грудь в области сердца, директор тира ушел на больничный.

– Да двигатель привезли, – пояснил Павел. – Куда сгружать?..

На шум выглянули следователи.

– Что за шум? – спросил Карпеко, внимательно оглядев Павла. – Кто хулиганит?

– Я не хулиганю. Двигатель привезли с завода вместо сгоревшего. Куда его ставить?

– А ставьте прямо на его место? – предложил вахтер.

– В самом деле, – сказал Данилин. – Было бы интересно взглянуть. Вы с ключами? Смонтировать сможете?

Задача была не из сложных и не из долгих. Двигатель походил на сгоревший словно близнец. Муфту набили на заводе, и следовало только попасть пальцами в ответную муфту, затянуть четыре болта на лапах, да подкинуть кабель, угадав фазировку. Если с первого раза угадать не получалось – следовало поменять местами два любых провода.

Вахтер нажал рубильник – загудел двигатель, завыло в трубе. Но выло как-то надсадно, тяжело, так, что вахтер, не дожидаясь команды, выключил вытяжку.

– Как у вас тут на крышу подняться?.. – спросил приезжий.

Для этого имелась крохотная металлическая лестница, которая продолжала черный маршевый ход. Но дверь туда была надежно закрыта, завалена хламом, ключи были неизвестно где, и Карпеко с Данилиным воспользовались пожарной лестницей.

Из вентиляционной трубы московский следователь извлек ветошь с такой уверенностью и безапелляционностью, словно сам туда ее положил. Карпеко, разумеется, был уязвлен – теперь это казалось ему самоочевидным. Но москвич находкой не кичился. Он осмотрелся.