Посредник - Тара Кресцент

― Да. ― Я спускаю бретельки с плеч, и комбинация падает на талию. Данте спускает ее ниже по моим бедрам, и она падает на пол, превращаясь в жидкую лужицу. ― Выйди из нее.

Я делаю это, и Данте поднимает мое белье.

― Как жидкий шелк, ― говорит он. Он пожирает меня откровенно собственническим взглядом. ― Держи руки на окне. Широко раздвинь ноги.

Посредник умеет отдавать приказы.

Я подчиняюсь. Данте кладет руку мне на талию и тянет назад, пока моя задница не оказывается прижатой к его члену.

― Шире, ― требует он. Я подчиняюсь, и он одобрительно кивает. ― Хорошая девочка. Сохраняй эту позицию.

Он отходит. Румянец заливает мои щеки, когда я смотрю на свое отражение. Обнаженная, за исключением крошечного клочка кружева, прикрывающего мою киску, моя грудь ― на виду у окна, моя задница похотливо выставлена назад, к нему, а ноги широко раздвинуты. Я выгляжу готовой к тому, чтобы меня взяли сзади.

Возвращается Данте.

― Ты была хорошей девочкой, ― говорит он. Его бокал у моих губ. ― Один глоток.

Я пью, и тепло виски спускается по моему горлу. Как ни странно, меня пробирает дрожь.

― Холодно? ― спрашивает Данте. ― Сейчас станет еще холоднее, воробушек.

Я жду прикосновение льда. Я готовлюсь к нему. Но Данте не делает этого, не сразу. Сначала он проводит руками по всему моему телу. Он засовывает палец мне в рот, как это делал мужчина в клипе, который мы смотрели. Он обхватывает мою грудь и пощипывает соски, сжимает бедра и мнет задницу. Тщательно оценивает каждый дюйм моего тела. Как будто я выставлена на продажу, и Данте хочет убедиться, что не зря потратит свои деньги.

От этого я вся пылаю.

― Прекрасно, ― говорит он, поглаживая внутреннюю поверхность моих бедер. ― Знаешь, как тяжело было быть связанным, когда мои пальцы так и жаждали прикоснуться к тебе? Почувствовать, как бьется пульс под твоей кожей? ― Он проводит языком по пульсирующей венке на моей шее. ― А потом ты сбежала. ― Подражая тому, что мы смотрели, он вынимает кубик льда из своего бокала и проводит им по моему соску.

Я задыхаюсь. Ничего не могу с собой поделать. Лед такой холодный, что причиняет острую боль, но она тут же растворяется в удовольствии.

― Один раз попробовав эту сладкую, сладкую киску, я стал зависим. ― Он обхватывает мою грудь, чтобы удержать меня на месте, и проводит кубиком льда по моим соскам. Когда холод становится почти невыносимым, он заменяет лед пальцами и щиплет мои соски, чтобы согреть их.

Затем он повторяет этот цикл снова и снова.

Лед и огонь, пока эти два ощущения не сливаются в одно.

Я откидываю голову назад и стону, чувства переполняют меня. Я начинаю отводить руки от окна ― мне нужно прикоснуться к нему, ― но он неодобрительно качает головой.

― Разве я позволял тебе двигаться?

Почему это так возбуждает? Почему меня так заводит, когда он отдает мне приказы? Я не знаю, и мне все равно. Только не тогда, когда моя потребность ― это расплавленная лава, грозящая сжечь меня заживо.

Данте целует мое плечо, одновременно прокладывая ледяную дорожку по моему позвоночнику. Я знаю, куда он направляется, и по мне пробегает дрожь возбуждения. Я хочу сказать ему, чтобы он остановился, и хочу, чтобы он продолжал. По моему телу прокатывается цунами ощущений. Все это слишком, но я не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.

― Он прикасался льдом к ее клитору? ― спрашивает Данте. ― В видео, которое тебе нравится?

― Да.

Он опускается на колени между моих ног.

― Не двигайся, ― приказывает он с дьявольской улыбкой. ― Если ты пошевелишься, я остановлюсь. ― Он оттягивает мои трусики в сторону, слишком нетерпеливый, чтобы стянуть их с бедер, и проводит льдом между моих складок. Резкий холод пронзает меня, но затем его рот оказывается там же, влажный и теплый, и я не могу сдержать стон, сорвавшийся с моих губ.

В субботу это был только его язык. Сегодня ― язык и пальцы, и это даже лучше. Он ласкает мой клитор, и я почти кончаю, а затем вводит в меня два пальца.

Впервые за десять лет кто-то прикасается ко мне так интимно. Впервые за десять лет внутри меня находится не пластиковый фаллоимитатор. Я уже и забыла, как отличаются мужские прикосновения. Данте двигает пальцами, растягивая меня, ― удовольствие настолько острое, что почти болезненное. С кубика льда капает вода, смешиваясь с моими соками, и Данте слизывает ее.

Мое тело закручивается в спираль. Я держу руки на окне, как было приказано, но не могу остановить покачивание бедер. Данте не единственный попавший в зависимость в этой комнате ― мне нужно это, мне нужен он. Мои мышцы сжимаются, клитор болит, и не успеваю я опомниться, как с криком кончаю, моя киска сжимает его пальцы, содрогаясь от кульминации на его языке.

― Теперь, ― говорит Данте. ― Ты можешь заслужить виски своим ртом. ― Он хватает подушку с кровати и бросает ее на пол. ― На колени, воробушек.

Наконец-то.

Я опускаюсь на колени. Данте освобождает свой член. Он красивый, большой и длинный, с капелькой спермы на головке. Я облизываю губы в предвкушении, и он стонет.

― Валентина, ― рычит он. ― Если ты будешь продолжать в том же духе, я кончу, как только твои прелестные губы обхватят мой член. ― Голос у него прерывистый, от его обычного самообладания не осталось и следа. Меня охватывает острое возбуждение. Я заставила Посредника потерять контроль над собой.

Я обхватываю пальцами его эрекцию и облизываю его по всей длине, слегка, деликатно, как будто он ― деликатес, который нужно смаковать и не торопиться. Он стонет от удовольствия.

― Блядь, да.

Его глаза подергиваются дымкой, а пальцы запутываются в моих волосах. Он не притягивает меня к себе и не заставляет глотать его член, но он напоминает мне, что может это сделать. Еще одна дрожь возбуждения проносится по мне. Я провожу языком по его кончику, а затем беру его в рот, глядя на него сквозь ресницы. Он прислонился спиной к стене, глядя на меня, стоящую на коленях, и выражение его лица ― горячее, собственническое и мужское.

Я скольжу руками по его бедрам, широко открываю рот и беру его глубже. Он делает толчок, и его член упирается мне