Пятое Евангелие - Филипп Ванденберг

Эта история, услышанная от Брэндона, в некоторой степени объясняла поведение миссис Фоссиус. Разве может нормальная женщина спокойно рассказать незнакомым людям, как муж обманул ее?

— Для нас, — продолжал Гарри, — ситуация оказалась край не непростой. Мы ценили Аурелию, но Ганне нам тоже нравилась. В последние годы Марк думал только о ней. Она стала неотъемлемой частью его личной жизни и профессиональной деятельности. И чем дольше я думаю об этом, тем больше склоняюсь ко мнению, что Ганне подослали к Марку.

Анна и Клейбер переглянулись.

— Что значит «подослали»? — спросил Адриан. — Объясните, пожалуйста.

— Как бы лучше выразиться… Видите ли, именно Ганне рассказала Фоссиусу о так называемом ордене орфиков. Думаю, она состояла в нем еще до своего приезда в Калифорнию, а сюда явилась именно для того, чтобы убедить Марка присоединиться к этой странной секте.

— Вы не могли бы рассказать нам больше об этом таинственном ордене? — попросила Анна.

— «Таинственный», пожалуй, самое подходящее слово для этого клуба. Орфики стали своего рода легендой, которую ученые передают из уст в уста, мифом. Многие считают, что такой организации не существует, поскольку довольно трудно представить себе, какие усилия потребовались бы, чтобы собрать в одном месте лучших ученых мира, каждый из которых является гением, и обеспечить им неограниченные финансовые возможности. Если бы я не был ассистентом профессора Фоссиуса, то наверняка относился бы к подобным рассказам скептически. Но такой орден действительно существует. Это могущественная и крайне опасная секта. Я даже склонен считать, что они выходят за рамки закона и человеческой морали. Известно, что они не гнушаются никакими методами для достижения своих целей…

— Каких целей? — прервал его Клейбер.

— Фоссиус, — продолжал Гарри, — когда я ему однажды задал этот вопрос — а это было незадолго до того, как он навсегда уехал из Калифорнии, — ответил так: «Каждый день, проведенный в незнании, — потерянный день».

— На это трудно что-то возразить, — заметил Адриан.

— Да, — согласился Гарри Брэндон, — но орфики одержимы жаждой знаний. А подобная одержимость опасна не меньше, чем любая другая. Мне кажется, эти люди готовы идти по трупам. Поэтому я рад, что не настолько умен, как Фоссиус или Ганне. Они никогда не обратят на меня внимание.

— Вы думаете, в конечном итоге обоих погубили их выдающиеся способности? — с удивлением спросил Клейбер.

— Возможно, это звучит дико, — ответил Брэндон, — но последователи Орфея постоянно разыскивают гениев. Обычный ученый никогда не будет интересен им.

Гарри улыбнулся.

— Имел ли Фоссиус хоть малейшее представление о том, что его ожидает после вступления в орден?

Брэндон пожал плечами.

— Он никогда об этом не говорил, и, честно говоря, тогда меня это мало интересовало — ведь я не знал, как трагически закончится все для Фоссиуса. Марк думал лишь о Ганне он пошел бы за ней даже в африканские пустыни. Жуткая история.

— И вы больше ничего не слышали о профессоре?

— Ничего. Аурелия получила от него одно письмо. Она не рассказывала, о чем писал Марк, а мы не хотели показаться навязчивыми. Надеюсь, вы меня понимаете.

— Вам известно, куда отправился профессор Фоссиус?

— Куда-то в горы на севере Греции. Однажды Марк упомянул место, в котором обосновались орфики… Кажется, они назвали свой монастырь Лейбетра. Я записал это необычное название, потому что боялся забыть, и просмотрел множество подробнейших карт, пытаясь найти его. Но безрезультатно, его нет ни в одной энциклопедии. Мне улыбнулась удача, когда я решил поискать в словаре античных названий. Там говорилось: Лейбетра расположена у подножия Олимпа. В некоторых источниках упоминалось, что в этом месте родился, умер и был похоронен Орфей. Жители Лейбетры издавна считались настолько глупыми, что даже вошли в поговорку.

Обращаясь к Адриану, Анна сказала:

— Греция ведь не на краю света. Если есть хоть малейший шанс…

Она не отрываясь смотрела на фотографию.

Анна и Клейбер попрощались с Брэндонами, пообещав держать их в курсе событий. По пути назад в гостиницу все мысли Анны занимала фотография. Когда Клейбер спросил, почему она так молчалива, Анна не ответила. Ей не хотелось разговаривать. Тогда Адриан сказал, причем скорее не потому, что так думал, а с целью спровоцировать Анну:

— Лиз и Гарри Брэндон, похоже, решили кое о чем промолчать. Как и Аурелия Фоссиус.

Анна взорвалась:

— Я думаю, Брэндоны рассказали нам все, что знали! Они сами заинтересованы узнать развязку этой истории, в противном случае они — чего, кстати, не сделала миссис Фоссиус — не попросили бы нас держать их в курсе дела! У меня создалось впечатление, что все эти события их крайне заинтересовали.

— Хотя Брэндон должен быть только рад тому, что Фоссиус совершенно неожиданно освободил для него место при университете. Наверное, они были настоящими друзьями.

— Я не могу прекратить думать об этой женщине на фотографии… О любовнице Фоссиуса…

— О ней Брэндоны говорили с определенным уважением, я бы даже сказал, с восхищением. Но не с симпатией. Если ее действительно подослали к Фоссиусу орфики, то события принимают совсем другой оборот. Эта история больше похожа на аферу, в которую вовлечены спецслужбы.

Анна просто не могла оставить подобное замечание без ответа.

— Похоже, твоя фантазия слишком разыгралась, — сказала она с насмешкой, но тут же вновь стала серьезной. — Давай будем придерживаться фактов.

— Факты! Факты! — вскипел Клейбер. — Факты во всей этой истории кажутся более странными, чем порождения воспаленной фантазии ненормального писателя!

Анна кивнула и замолчала, словно извиняясь.

Когда они подъехали к гостинице и Адриан остановил машину, Анна предложила прогуляться. Солнце опускалось за горизонт, и волны залива в его лучах отливали бронзой. Из окон кухни ресторана доносился отвратительный запах сгоревшего масла, а сновавшие по причалу лоточники из Мексики тащили за собой сооруженные из картона магазинчики на колесах и выкрикивали шуточки, предлагая прохожим поменять рубашку или брюки и уверяя, что у них можно найти и то и другое.

— Мне трудно говорить об этом, — начала Анна нерешительно, когда они шли по набережной к той ее части, где было меньше людей, — но я постоянно думаю о женщине на фотографии.

— Ты имеешь в виду любовницу Фоссиуса?

— Да, ее.

— А в чем дело? — Клейбер остановился и посмотрел Анне в глаза.

Она явно была в растерянности.

— Я рассказывала тебе, — с той же нерешительностью в голосе ответила она, — как в поисках женщины, находившейся во время аварии в машине моего мужа, пришла домой к Донату…

— Тому мужчине, который внезапно словно растворился в воздухе?

— Да, речь идет именно о нем. У этого мужчины, Доната, есть жена. Она полностью парализована и постоянно сидит в инвалидном кресле. Она может лишь пошевелить головой…

— Что с этой женщиной не так? Скажи наконец!

— Мне кажется, жена Доната и любовница Фоссиуса на фотографии — один и тот же человек.

Клейбер отошел от Анны, сделал пару шагов в направлении причальной стены и рассеянно уставился на воду. Он безуспешно пытался связать только что услышанное с уже известными фактами.

— Значит, Брэндон кое о чем все же умолчал, — сказал Адриан.

— Он не мог знать, что я видела Ганне Донат при столь странных обстоятельствах.

— Или же он об этом знал, но по определенным причинам решил не говорить, кем на самом деле является женщина с фотографии.

— Чепуха, — возразила Анна. — Тогда бы он назвал какое-нибудь другое имя.

— Он назвал ее по имени. Ганне.

— Вот именно. Но мы ведь и не спрашивали ее фамилии!

— Ты абсолютно уверена, что Ганне на фотографии — жена Доната?

— Предполагаемая жена Доната, — поправила Анна. — Уверена я быть не могу, ты сам это прекрасно понимаешь. Они лишь удивительно похожи, Но раз последствия несчастного случая оказались столь тяжелыми, ее лицо не могло не измениться. Это вполне могла быть она: Ганне Луизе Донат.

— Ганне Луизе Донат! — воскликнул Клейбер и схватил Анну за руки. — Этим именем назвалась женщина, которая попала в катастрофу вместе с Гвидо?

На лице Анны отразились глубочайшая растерянность и беспомощность. Она была в отчаянии. Теперь и Анна не знала, какие выводы следовало сделать. В этот момент она поняла, что Гвидо не изменял ей. Просто она запуталась в странном лабиринте из злых интриг и страха. Анну снова охватил неописуемый ужас, который сковал ее ноги, словно змея, и сдавил горло так, что она не могла сказать ни слова. Ужас перед странными загадками и неизвестной опасностью, подстерегавшей на каждом шагу.