Шепот в темноте - Энн Мэйбери

Энн Мэйбери

Шепот в темноте

ГЛАВА 1

Когда Ливи наконец очутилась на улице, она на минуту задержалась на ступеньках лестницы, чтобы хоть немного прийти в себя.

После темноты зала, в котором проходило судебное заседание и в котором, казалось, она пребывала целую вечность, солнце, внезапно сверкнувшее сквозь тучи, слепило глаза. Ливи зажмурилась, пытаясь отгородиться от солнца и от того знакомого, но в эту минуту почему-то пугающего ее мира, который кипел вокруг.

Обнаженная рука, которой она сжимала перила, повлажнела от пота, но она не в силах была унять внутреннюю дрожь. Шедшие сзади толкали ее, торопясь выйти, и Ливи открыла глаза.

Внизу было полно народу, собравшегося посмотреть на нее, главное действующее лицо в деле об убийстве. Кто-то двинулся к ней, она едва успела отвернуться от направленной ей в лицо камеры и снова остановилась, пытаясь собраться с силами. Поднятые лица, казалось, вопрошали: «Это она убийца? Убийца Клайва Беренжера?»

«Оливия Беренжер, вы обвиняетесь…» Она взяла себя в руки, сдержав разгулявшееся воображение. Никто ни в чем не обвинял ее. Суд коронера вынес заключение: «Намеренное убийство, совершенное неизвестными лицами».

Она сделала шаг вперед, чувствуя, как страх сковывает ее движения.

— Пойдем, Ливи! Нам надо отсюда выбраться.

Она обернулась и увидела рядом с собой Саймона. Он крепко сжал ее руку, и она заставила себя начать путь вниз по лестнице. Маленькая и стройная в своем черном костюме, она двигалась как во сне по направлению к толпящимся внизу людям. Ей хотелось кричать в обращенные к ней лица: «Что вам от меня надо? Зачем вы так смотрите на меня? Саймон — родной брат моего мужа, и сейчас он рядом со мной. Разве это недостаточное свидетельство того, что семья верит в мою невиновность? Что я невиновна?»

Она повернулась к Саймону и выдавила из себя улыбку. Его широкое, с резкими чертами лицо улыбнулось в ответ, и она подумала, что у него такие же гладкие, блестящие, пшеничного цвета волосы, какие были у Клайва.

Она механически, не различая лиц, пробиралась сквозь толпу вслед за Саймоном.

Пять дней назад ее муж, Клайв, был убит выстрелом из пистолета, и даже проливной летний дождь не помешал этим людям собраться здесь в ожидании решения суда.

Теперь у нее перестали дрожать колени, ее мучения подошли к концу, если бы не толпа вокруг.

Из корзинок с продуктами едко пахло рыбой и апельсинами, к ним примешивался запах садовых роз, огромный букет которых держала в руках какая-то женщина. Ливи слышала обрывки разговоров — отдельные слова, выхваченные из контекста и потому бессмысленные фразы.

Но что вся эта суета могла значить для нее после той ужасной ночи? Пережив подобное, не так-то просто вернуться к обычному мироощущению и перестать видеть все в черном свете.

И вдруг, совсем рядом, она услышала голос женщины, обращавшейся, по-видимому, к своей приятельнице:

— Посмотри! Вон там, на перекрестке! Видишь? Это Рок Хэнлэн.

Ливи замерла. Никакие силы на свете не могли удержать ее от того, чтобы повернуть голову и обыскать взглядом толпу. Именно тогда, когда она вопрошала себя, вернутся ли к ней прежние ощущения, случайное замечание незнакомого человека вдруг снова окунуло ее в прежнюю жизнь.

Рок Хэнлэн здесь! Она должна найти его! Все ее существо радостно призывало: «Рок! Это я, Ливи!»

И тут она увидела Рока. Она окликнула его по имени и начала пробираться к нему сквозь толпу.

Его голова и плечи возвышались над окружавшими его людьми. Великан с рыжими волосами и пронзительными синими глазами. На долю секунды их взгляды встретились.

Для Ливи время остановило свой бег. Она забыла о смерти Клайва и Саймоне, о суде и его решении. Рок вернулся, и ее любовь, прятавшаяся глубоко внутри, вырвалась наружу всплеском радости.

— Рок!

Пробираясь к нему через толпу, она увидела, как он повернулся к ней спиной и пошел прочь.

— Давай выберемся отсюда! — настойчиво повторил Саймон, ни на шаг не отстававший от нее. — Все так на нас смотрят!

Не отрывая взгляда от прямой равнодушной спины Рока, она потрясенно проговорила:

— Он заметил меня! Он посмотрел мне в глаза и ушел!

— Наплевать на него! Он уже не имеет значения. — В обычно мягком голосе Саймона прозвучало раздражение. Его руки сжали плечо Ливи, и он решительно повел ее к ожидающей их машине.

— Адриана отвезет нас домой, — сказал он.

Дверца машины была приоткрыта, чтобы Ливи могла спрятаться от сотни устремленных на нее глаз. Адриана Чарльз сидела на месте водителя, повернув голову и наблюдая за ней. На ее тонких красивых губах играла легкая улыбка. Ливи заставила себя улыбнуться в ответ и проскользнула в машину. Саймон занял место рядом с ней и закрыл дверцу. Через мгновение машина, урча, тронулась с рыночной площади Линчестера.

Не спуская глаз с дороги, Адриана повернула к Ливи свою светловолосую голову.

— Ужасно рада, что все наконец позади, Ливи.

— Если бы так!

Казалось, никто не слышал ее. Саймон нащупал портсигар и протянул ей. Его толстые сильные пальцы с безупречными ногтями обхватывали серебряный футляр.

Она благодарно взяла сигарету, позволила ему зажечь ее и задумчиво откинулась на сиденье.

Он курит тот же сорт, что и Клайв. Сделанные на заказ, с легким привкусом турецких сигар… Клайв! Его лицо рисовалось ей сквозь сигаретный дым, красивое, с более резкими чертами, чем у Саймона. По существу, только резкостью черт они и отличались друг от друга.

У обоих братьев были светлые серо-голубые глаза, но Клайв был человеком суровым и бесчувственным, улыбка, постоянно кривившая его губы, выражала не доброту или чувственность, а насмешливую неприязнь к окружающему миру.

— Ливи, проснись! — мягко проговорил Саймон, и только тогда она осознала, сколько времени они просидели в полном молчании. — Все в порядке, — продолжал он. — Суд и не мог прийти к другому выводу.

Будто не заметив его слов, она смотрела прямо перед собой:

— Думаешь, он не узнал меня? Наверное, я слишком изменилась.

— Если ты о Роке, то он тебя прекрасно узнал! И когда решил, что ты собираешься заговорить с ним, бросился прочь как ошпаренный.

Она сломала недокуренную сигарету и уронила ее в пепельницу. Почти не заметив, что обожгла палец, она разбито произнесла:

— Возможно, он случайно забрел на рыночную площадь и не знал, что происходит. Ведь он долго жил за границей и, наверное, не читал газет.

— Можешь быть уверена, он был там по той же причине, что и все остальные. — Голос Саймона прозвучал жестко. — Целых четыре дня мы составляли основной объект «новостей», и Рок прекрасно осведомлен о том, что происходит в его родном городе. Он пришел из праздного любопытства, как и все остальные. Забудь о нем. Скоро ты будешь дома. Адриана права: все позади.

Она тщетно старалась улыбнуться. Вопреки словам голос Саймона звучал не так уверенно, как он бы того хотел. Несмотря на заключение суда, на веру семьи в ее невиновность, нельзя было считать, что все уже позади. Убит человек, и этот человек был ее мужем, а убийцу все еще не нашли…

На углу Хай-стрит машина повернула на дорогу, ведущую к ее дому в Ардене.

— Смотри на вещи трезво, — продолжал Саймон, как бы прочитав ее мысли. — Разве Рок мог не притвориться, что он тебя не заметил?

Ее нельзя было назвать непонятливой, но испытанное напряжение притупило ее восприимчивость. Повторяя слова Саймона, как будто они были сказаны на незнакомом ей языке, она спросила с искренним недоумением:

— Почему Року пришлось притвориться?

И вдруг поняла все. Она откинулась на спинку, обдумывая ситуацию. Ну, разумеется! Сотни глаз были обращены на них с Роком, на двоих, которые были когда-то влюблены друг в друга!

Для них Рок был знаменитой личностью, и вся деревушка Арден, в которой он родился, гордилась тем, что он перешел из «Эха Линчестера» в Лондон и стал разъездным корреспондентом одной из крупных английских газет. Они следили за его карьерой и узнали, что Ливи разорвала помолвку с их родным Роком Хэнлэном, еще до того, как она стала женой Клайва.

Они знали и то, что этот брак оказался неудачным. Симпатии деревни были на стороне приезжей Ливи. Большинство жителей так или иначе испытало на себе вспыльчивый характер Клайва и его злобность по мелочам. Сколько ненависти изливалось на него за кружкой пива в местном кабачке! Но Клайв был главой фирмы «Гончарные работы Беренжеров», и они привыкли отдавать ему дань уважения, поскольку уровень доходов, по крайней мере, одного из членов любой семьи в Ардене зависел от состояния дел на фирме. Сейчас, однако, когда Клайва не было в живых, они забыли свои обиды. Для них он превратился в трагическую фигуру, человека, который, не дожив и до сорока лет, погиб от руки смертельного врага. В деревне о подобном никогда не слыхивали, все были потрясены и взволнованны, у всех на устах был только один вопрос: «Неужели он так довел миссис Беренжер, что она убила собственного мужа?»