Мальчик из будущего - Владимир Поселягин

С лагерем я почти закончил, сейчас запас сухого валежника нарублю, а ещё нужны ветки для треноги и палки, на которую можно вешать котелок, и фактически можно начинать отдыхать. Инструменты надо убрать в палатку, нечего их в коляске держать, провизию прикопать в тенёчке, погребок вырыть, так для сохранности лучше. Лодку испробовать, ну и порыбачить. Может, даже сегодня успею. Хм, кстати, а не окунуться ли мне?

Размышляя так, с трудом удерживаясь на крутом склоне, я собирал сухие ветки, были даже толщиной с мою руку. Эти я рубил по нескольку штук, приготавливал дрова. Почувствовав, что спину начало припекать, как бы не обгореть, при очередным переносе дров к очагу накинул рубаху, майка тут уже не спасёт. За полтора часа я натаскал веток, нарубленных в дрова дня на три-четыре. Воткнул в песок две покрепче, предварительно заострив их с одной стороны и сделав «ласточку» с другой. Потом ещё одну ветку положил в эти «ласточки» – и тренога готова. Сразу повесил отмытый котелок. Рядом положил посуду, сковороду и чайник. На этом всё, мотоцикл разгружен, часть вещей в палатке, места там для меня ещё вдоволь, так что осталось только отдыхать.

Пообедал я супом, сварил, использовав те же консервы с бычками в томате. Братская могила, как о них говорили. Суп получился объедение, съел всё. Помыв посуду, поставил её сохнуть и, раздевшись, в одних трусах поспешил к воде. Хм, а тут осколки от битых бутылок на гальке. Нужно будет собрать, это я проглядел.

Вода оказалась холоднющая. Да и я, распарившись на солнце, полез в воду. Нужно было постепенно, охлаждаясь, а я, с ходу разбежавшись, ухнул в волны. Вынырнув, чуть орать не стал. Но ничего, поплавал, охладился, стуча зубами, и дальше купался с огромным удовольствием. Не меньше часа из воды не вылезал. Когда вышел на берег, собрал все осколки, которые нашёл, и отнёс их к яме для мусора.

Мотоциклетный насос отлично подошёл к лодке, и я достаточно быстро, минут за пятнадцать, её накачал. Проверил наполненность бортов и направился обратно к воде, чувствуя, как лодка при каждом шаге бьёт меня под коленями. Оба весла я держал в правой руке.

Немного поплавав метрах в двухстах от берега, покачиваясь на волнах, я вернулся и, сбегав наверх, спустился обратно с небольшой удочкой и ловушкой. Снова отплыв от берега, я собрал удочку, проверил, как привязана леска, прицепил к крючку кусочек колбасы и бросил приманку в воду. Ничего другого у меня не было: что попалось под руку, то и прицепил. Хлеб ещё был, но я пока разминал его пальцами, делая шарики и наблюдая за поплавком, изредка подтягивая уплывающую снасть. Хм, есть подёргивание. О, и рывок вниз. Подсёк и вытащил в лодку вполне приличную кефаль. Килограмма не было, но грамм восемьсот имелось. Уже хорошо. Мне такие экземпляры в прошлом году попадались, но не часто. Привязав ловушку к ноге, я убрал в неё пойманную рыбку и перекинул за борт. Всё, пусть живёт, я предпочитаю свежую рыбку.

Я не успевал забрасывать снасть, как шла поклёвка, и кефали одна за другой оказывались в ловушке. Причём на хлеб поклёвка так себе шла, рыба часто срывалась, а вот на сырокопчёную колбасу даже очень. Я уже пожалел, что отрезал небольшой кружочек. К сожалению, он закончился и пришлось перейти на хлеб, пока поклёвка не закончилась. Поймал я шестнадцать рыбин, из которых одна имела максимальный вес килограмма три, не меньше, самая маленькая – грамм триста. Похоже, подо мной был косяк, это удачно у меня первая рыбалка первого дня отдыха прошла. Надеюсь, в следующие дни будет не менее удачной.

После такой восхитительной рыбалки, оставив ловушку за бортом, я поплыл к берегу. Ловушка, как и моё брезентовое ведро, складывалась кольцами, разве что со всех сторон была обтянута сеткой, а сверху на пружинах дверца, через которую рыбку можно опустить в ловушку. Естественно, вся рыба мне не нужна, отобрал себе две, ох и намаялся ловить руками. Шустрые они в воде. Выбросил подальше на пляж, а ловушку, отплыв к скалам, привязал к камню, тут вода тихая, лёгкое покачивание, волны с другой стороны разбиваются. К тому же больно уж клык удобен привязывать. Так что рыба осталась в воде, а я, на лодке вернувшись к пляжу, вытащил её на берег подальше от кромки воды.

Сегодня на ужин я желал жаренную с луком кефаль. Лук был, как и сушёный укроп для ухи, купил в местной деревне вместе с хлебом. Там же в магазине взял небольшую стеклянную поллитровую бутылку с подсолнечным маслом, заранее рассчитывая на рыбку. Так что побаловать себя можно. Конечно, уху варить я не буду, а вот пожарить обе рыбёшки не прочь.

Почистил рыбины у воды, промыл их и, поднявшись наверх, начал творить. Разжёг костёр, ополоснул рыбу в пресной воде, нарезал её на куски и обвалял в муке. Одна рыбка с икрой оказалась. Плеснул на сковородку масла и стал резать лук. Три луковицы пустил. Когда он стал золотистым, положил рыбу. И по лагерю пополз умопомрачительный запах жареной кефали. Я приготовил стол, нарезал хлеб. Повесил кипятиться чайник. Потом перевернул рыбу и в стороне приготовил душ. Скинув с себя всё, стал мыться прогревшейся тёплой пресной водой, спустив ведро чуть ниже и перевязав верёвку на ветке. Остатки воды на себя использовал. Нужно будет чуть позже за свежей сбегать. Душ не впечатлил, рывками лилось, не совсем удобно, однако за неимением лучшего и это хорошо. Обтеревшись полотенцем, надел чистые трусы и, отнеся скворчащую сковороду к столу, приступил к приёму божественной, собственноручно приготовленной пищи. Отдельно в тарелке горкой лежал пожаренный лук. Ох и слюна набегает… Сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Лука было достаточно, я его ложкой ел, и ещё как бутерброд на хлеб клал. Рыба исчезала достаточно быстро, особенно мне икра поджаренная понравилась. Вкусно.

Честно говоря, я собрался часть рыбы на потом оставить, однако, накупавшись и проголодавшись, не заметил даже, как схомячил всю. Сковорода, а я ел прямо с неё, сияла девственной чистотой. Ну не совсем девственной, масло было, но сияла. Отдельно лежала горстка косточек, надо будет в мусорную яму выкинуть.

Встав, я потянулся, живот был натянут, как барабан, поэтому решил пока полежать, подождать, чтобы всё провалилось. В сторонке вроде лежанки у меня было расстелено одеяло, так что, улёгшись на нём, я стал подрёмывать. Немного саднило спину, всё же сгорел, как ни уберегался, а так очень даже нормально. Долго лежать мне быстро надоело, да и чувство пересыщения прошло, поэтому я занялся делами. Рыба пока есть, так что, спустившись к лодке за снастями, убрал их в коляску мотоцикла, закрыв чехол. Потом отскоблил сковороду, крышку, котелок, миску и ложку с вилкой. Сходил за водой к роднику, пополнил запасы воды. Спустившись, повесил ведро на тот же крючок на верёвке, теперь ведро висело у меня на уровне колен, убрал посуду и, задумавшись – под солнце выходить не хотелось, ещё больше сгорю, время надо дать для передышки, – решил написать следующее письмо Братскому.

Устроившись за столом, стал заполнять третью тетрадь, выведя на титульном листе большую цифру четыре. Пусть теперь третье письмо поищут. В этой тетради я не стал писать ничего, что будет происходить в мире в промежуток между тысяча девятьсот восьмидесятым и тысяча девятьсот восемьдесят пятым. Нет, в этот раз я стал расписывать о тех, о ком нужно было написать сразу, чтобы давили эту мразь. Вся тетрадь у меня была расписана данными по маньякам и серийным убийцам с биографией каждого, где совершал тот преступления, имена жертв, известные места захоронения, будущие жертвы с их захоронениями. Когда арестованы и расстреляны по приговору суда, кто был задержан за грешки и расстрелян. Кто из следователей виноват в убийстве невиновных, выбив из них признания. Одной тетради не хватило, начал во второй писать, да стемнело. Убрал их в рюкзак и пошёл спать…

Утром я встал после привычного трезвона будильника, позавтракал, закончил вторую тетрадь и проверил, как там моё оружие. Пистолет я старался держать при себе. А вот МП спрятал за лагерем вместе с боеприпасами и гранатами. В лагере был один только ТТ с запасным магазином. Закончив с делами, я прихватил авоську и направился в деревню. Тут если напрямки километра четыре будет. Нужно свежих овощей купить, ту же картошку, а то у меня пять клубней осталось, ну и хлеба.

Тетради о маньяках я планировал отправить, когда сменю местоположение лагеря, прискучит мне отдыхать постоянно в одном месте. Месяц точно не надоест, об остальном времени не скажу. Так это что, чтобы маньяки ходили этот месяц на свободе? Нет уж. Вернусь из деревни и вечерком прокачусь до Сочи, опущу конверт в почтовый ящик. Пусть занимаются ими компетентные органы. О, заодно газеты накуплю. Туалетной бумаги фиг купишь, хоть газетой воспользуюсь, а то уже заканчивается.

Вот так, весело насвистывая и крутя пропеллером авоську в руке, я шагал, изредка прыгая с камня на камень, по гористой малохоженой тропинке к деревне. На ногах сандалии, чёрные шорты до колен. Сверху распахнутая незаправленная белая рубаха с короткими рукавами, ну и широкополая панама на голове. С виду отдыхающий в своём законном отпуске, что в принципе и было.