Кто написал «Тихий Дон»? Хроника литературного расследования - Лев Колодный

«Не допуская мысли о том, что этот скромный молодой писатель – гений, критик-рапповец Юзовский поторопился свое ядовитое сомнение двинуть в печать, а редактор Е. Цехер – опубликовать на страницах краевой газеты «Молот» и этим самым посеять среди читателей пересуды об авторстве «Тихого Дона». Надо полагать, что с этого все началось».

Как видим, прежде утверждалось: «С этого и пошло…», то есть с пленума РАПП. Здесь Константин Прийма говорит: «…с этого все и началось», то есть с выступления Юзовского в газете «Молот», редактировавшейся Цехером, пропустившим восклицательный и вопросительный знаки в юнце отчета, где «Тихий Дон» относился к эпопее… Читаешь все это и ждешь, что вслед за названными фамилиями появится следующая из того же ряда. Действительно, вслед за Авербахом, Юзовским и Цехером называется в ряду клеветников … Исай Григорьевич Лежнев.

Напомню читателям, этот литературовед первую книжку «Михаил Шолохов» выпустил перед войной, в 1941 году. Она начинается словами: «Михаил Александрович Шолохов – бесспорно, выдающийся русский писатель нашего времени».

Вторым изданием книга вышла в 1948 году.

Много лет Исай Лежнев руководил в органе ЦК партии «Правде» отделом литературы, через его руки проходили публикуемые на страницах газеты отрывки из романа «Они сражались за Родину». Он проявлял к творчеству писателя пристальное внимание, высоко ценил шолоховские романы, анализировал их, хотя и высказывал суждения неправильные, допустил ряд ошибок, как, впрочем, и другие все шолоховеды. С Исаем Лежневым Михаил Шолохов неоднократно встречался, делился воспоминаниями, сообщил сведения, которые впервые появились в книге именно этого исследователя. Мысли, что Михаил Шолохов совершил плагиат, у литературоведа никогда не возникало, иначе разве стал бы он десятки лет исследовать сочинения «плагиатора».

Но вот в чем обвиняется Лежнев Константином Приймой:

«Спустя 20 лет после этих событий (имеются в виду события 1929 года. – Л.К.) литературовед Исай Лежнев под предлогом «разъяснения» вынес вопрос о плагиате на страницы своей монографии «Михаил Шолохов».

«Рассказывали сперва шепотком, – писал Лежнев, – а потом и в печати, будто «Тихий Дон» написан вовсе не Шолоховым, а каким-то убитым в гражданскую войну белогвардейским офицером, у которого Шолохов якобы уворовал рукопись. Вскоре после выхода в свет первого тома романа в ростовской газете появились три газетных подвала подзаголовком «Неопубликованные главы из ««Тихого Дона», а потом еще статья «Творцы чистой литературы», где Шолохову предъявлялось обвинение в плагиате. За распространение этой клеветы редактор газеты был снят с работы».

Действительно, Лежнев в 1948 году многое напутал: не было в газете никаких сообщений о плагиате, выдвигали на ее страницах против Шолохова другие нелепые обвинения.

При переиздании монографии, когда она вышла в свет в 1958 году под названием «Путь Шолохова», эти и другие ошибки автор устранил, надо полагать, не без помощи самого писателя.

Но на основании исправленного пассажа Исая Лежнева делается вывод сногсшибательный. Не кто иной, а именно автор книг о Шолохове, изданных в Москве, «вместо того, чтобы разоблачить появившиеся в ростовской печати клеветнические «сомнения» Ю. Юзовского, сам возвел клевету на М. А. Шолохова… присочинил в своей информации сплетню «об убитом в гражданскую войну белогвардейском офицере», сплетню, которая с тех пор гуляет по свету, то и дело всплывая на страницах антисоветской прессы» («Нью-Йорк таймс», 1974, 18 янв., «Таймс», 1974, 20 янв., Лондон, «Джапан таймс», 1974, 20 янв., Токио, «Кейхане», 1974, 20 янв., Тегеран и др.).

Выходит, в появлении клеветнической заметки одного из зарубежных телеграфных агентств, опубликованной во многих буржуазных газетах мира в январе 1974 года, виноват не Александр Солженицын, а умерший в 1958 году Исай Лежнев…

Ситуацию эту прояснил давно сам Михаил Шолохов. После появления статьи «Творцы чистой литературы» 3 октября 1929 года он в письме А. Бусыгину, одному из руководителей Северо-Кавказской организации РАПП, сообщает:

«У меня этот год весьма урожайный – не успел весной избавиться от обвинений в плагиате, еще не отгремели рулады той сплетни, а на носу уже другая…

Надоела мне эта жизнь очень шибко, решил: ежели еще какой-нибудь гад поднимет против меня кампанию, да вот с этаким гнусным привкусом, объявить в печати, так и так, мол, выкладывайте ВСЕ и ВСЯ, что имеете: два месяца вам сроку. Подожду два месяца, потом начну работать. А то ведь так: только ты за перо, а «нечистый» тут как тут, пытает: «А ты не белый офицер? А не старушка за тебя написала романишко? А кулаку помогаешь? А в правый уклон веруешь?». В результате даже из такого тонковоспитанного человека, как я, можно сделать матершинника и невежу, да еще меланхолию навесить ему на шею».

Значит, ничего не «присочинил» Исай Лежнев о белогвардейском офицере, никакой «злобной фальсификации» его против М. А. Шолохова не было.

Письмо А. Бусыгину, хранимое в архиве Института мировой литературы в Москве, ни для кого из шолоховедов не секрет, поскольку давно напечатано, и не где-нибудь, не кем-нибудь, а все тем же Исаем Лежневым в его книге «Путь Шолохова» на с.219. Отрывок из этого письма (но без процитированных строк) попал на страницы собрания сочинений М. А. Шолохова. Почему сделано сокращение? На наш взгляд, это одна из многочисленных фигур умолчания, нанесших вред писателю.

Даже если предположить, что Константин Прийма недоглядел письмо А. Бусыгину, то и без этого мы имеем прямое доказательство необъективности этого исследователя, поскольку ему давным-давно известно, где и когда зародилась легенда о белогвардейском офицере. Вот что по этому поводу он пишет в книге ««Тихий Дон»: уроки романа»:

«Еще в те годы клевету подхватила буржуазная и белоэмигрантская пресса. На Елисейских Полях Парижа появился было авантюрист, есаул, называвший себя настоящим Михаилом Шолоховым и автором «Тихого Дона» (см. датскую Берлинске тиденде, 7.5.1932 года). Уж очень хотелось буржуазной реакции и белогвардейщине украсть у большевиков роман Шолохова «Тихий Дон»».

Значит, клевета родилась давным-давно, подхвачена и распространена враждебными советской власти кругами, а не редактором газеты «Правда», советским биографом М. А. Шолохова.

Нанося направо и налево тяжелые удары по давно усопшим критикам, Константин Прийма умалчивает (еще одна фигура умолчания!) о ныне здравствующих реальных оппонентах, тех, кто действительно повинен в клевете и фальсификации.

Вернемся к «Стремени «Тихого Дона», где романист относится А. Солженицыным к стану «белогвардейских авторов».

Это – вымысел. Достаточно вспомнить картину скачки Митьки Коршунова и Евгения Листницкого в начальных главах книги, описание семейства купца Мохова и его гостей в первой главе второй части. Здесь, как и на многих других страницах, автор недвусмысленно дает понять, на чьей он стороне.

Наконец, о факте, который, как кажется Солженицыну, особо свидетельствует против Михаила Шолохова:

«А тут еще: не хранятся ни в одном архиве, никому никогда не предъявлены, не показаны черновики и рукописи романа (кроме Анатолия Софронова, свидетеля слишком характерного)».

И это опровергается.

Сохранившиеся рукописи романа из третьей и четвертой книг «Тихого Дона» Михаил Шолохов показывал в шестидесятые годы не только писателю Анатолию Софронову, но и литературоведу К. И. Прийме. Он передал по распоряжению автора сохранившиеся рукописи в архив Пушкинского Дома в Ленинграде.

Случилось это в 1975 году, спустя год после выхода «Стремени». Кроме того, одна рукописная страница «Тихого Дона» по традиции хранится в Стокгольме в королевском архиве, где находятся автографы всех лауреатов Нобелевской премии по разряду литературы.

Читаешь Александра Солженицына и ждешь, когда же он приведет хоть один неопровержимый факт, хоть один доказательный аргумент…

Они не появляются и тогда, когда начинается анализ текста романа.

В них издатель «Стремени» видит некие «странности». К ним относит, во-первых, «потерю персонажей, притом явно любимых…» по ходу повествования. Во-вторых, относит к ним «обрывы личных линий». В-третьих, к «странностям» относит вставки больших отдельных кусков, никак не связанных, на его взгляд, с повествованием. Они объявляются «другого качества», то есть, по мнению А. Солженицына, нехудожественными. Ему видятся в романе, наконец, «места грубейших пропагандистских вставок» (в 20-е годы литература еще к этому не привыкла).

Действительно, в третьей книге романа Михаил Шолохов как бы забывает о своих главных героях, Григории Мелехове и Аксинье. На передний план выходят другие персонажи. Но это объясняется тем, что автор ставил задачу показать большевиков, главных действующих лиц Октябрьской революции. Поэтому так много страниц посвящено им, в частности, Илье Бунчуку и Анне Погудко, их страстной любви, описываемой так же ярко и проникновенно, как любовь Григория и Аксиньи.