Кто написал «Тихий Дон»? Хроника литературного расследования - Лев Колодный

«Стремнину реки, ее течение, донцы именуют стременем: стремя понесло его, покачивая, норовя повернуть боком». («Тихий Дон», кн.1, часть I, гл. II.)

Нельзя сказать, что это и подобные сочинения писались понапрасну: дело свое они сделали, сомнение посеяли во многих душах, во многих головах, думающих, что дыма без огня не бывает, а огонь этот тлеет давно, почти столько, сколько существуют первые книги романа… Пришлось даже прибегать к помощи ЭВМ, чтобы доказать: «Тихий Дон» написан Михаилом Шолоховым, а не Федором Крюковым, малоизвестным русским писателем, уроженцем Дона. Такую работу пришлось провести норвежскому профессору Гейру Хетсо и группе скандинавских филологов-славистов. Сообщение профессора в сокращенном виде появилось в малотиражном сборнике ««Тихий Дон»: уроки романа», изданном в 1979 году в Ростове.

Профессор Г. Хетсо выпустил за границей свой труд на английском языке, опубликовал книжку и на русском языке, дарил ее советским коллегам. Но в СССР полный текст этого исследования не выходил.

В память машины заложили информацию, содержащуюся в произведениях Федора Крюкова и в сочинениях Михаила Шолохова: «Донские рассказы» и «Поднятая целина». Отбор информации был произведен по шести признакам, по всем правилам кибернетики. Вот к какому выводу пришел профессор и его коллеги, изложенному в статье «Буря вокруг «Тихого Дона»»:

«Исследование шести параметров показало устойчивую тенденцию к выводу, что манера письма Крюкова существенно отличается от шолоховской, и Шолохов пишет так же, как и автор «Тихого Дона». Более того, в ряде случаев можно при помощи математической статистики даже исключить Крюкова как автора романа, тогда как исключить Шолохова нет основания. Таким образом, гипотезу АВТОРСТВА КРЮКОВА ПРИДЕТСЯ ОПРОВЕРГНУТЬ» (выделено мной. – Л.К.).

Однако при всем уважении к ЭВМ никуда не денешься и от убеждения, что никогда машинные доказательства не заменят обычные, традиционные, основанные на анализе фактов и умозаключениях.

Такого анализа антишолоховских монографий нет, поэтому, на мой взгляд, столь глубокое заблуждение в отношении великого писателя продолжает жить.

Чем объяснить интерес Александра Солженицына к проблеме авторства «Тихого Дона»?

Есть тому разные причины, среди них одна – автобиографического характера. Оказывается, живя в Ростове, в детстве он слышал, как после выхода «Тихого Дона» пошли по городу разговоры, что Михаил Шолохов совершил плагиат. Действительно, такие разговоры велись в Москве и в других городах, но никто и нигде тогда публично не называл фамилии призрачного автора. Говорили о безымянном «белом офицере», о какой-то старушке, якобы ходившей по издательствам, требовавшей гонорар сына, находившегося в эмиграции. Из-за границы также поступали вести, что ходит по газетам некий есаул, выдающий себя за автора романа.

То было в 1929 году.

Через год, в 1930 году, всплыло впервые конкретное имя претендента – Сергея Голоушева. О сути этого дела Михаил Шолохов сообщил в письме Александру Серафимовичу (к этому письму мы еще вернемся). Версия об авторстве Голоушева быстро отпала, поскольку многие здравствовавшие тогда литераторы хорошо его помнили, а главное, знали, что создать роман такой силы этот рядовой писатель не мог.

Спустя много лет после выхода «Тихого Дона» Александр Солженицын вместе со своим единомышленником Д* решил научно доказать то, о чем слышал в детстве. Публикатор счел необходимым по известной причине не называть имени автора книги. Но даже если бы было известно имя сочинителя рукописи, то и тогда пришлось бы полемизировать в первую очередь не с ним, а с издателем, поскольку он является главным действующим лицом этой публикации, его версию, аргументы обосновывает Д*.

Эти аргументы изложены в предисловии, выдержки из которого хочу процитировать. Будучи летом 1987 года в Париже в читальной комнате Тургеневской библиотеки, я впервые имел возможность познакомиться с книжкой малого формата, иллюстрированной фотографиями из семейного архива писателя Ф. Д. Крюкова. Кроме текста Д* и А. Солженицына, в книге содержатся перепечатки выходивших в СССР в разное время статей из газет и журналов.

Итак, цитирую из предисловия Александра Солженицына, озаглавленного им «Невырванная тайна». Оно начинается так:

«С самого появления своего в 1928 году «Тихий Дон» протянул цепь загадок, не объясненных и по сей день. Перед читающей публикой проступил случай небывалый в мировой литературе. 23-летний дебютант создал произведение на материале, далеко превосходящем свой жизненный опыт и свой уровень образованности (4-классный). Юный продкомиссар, затем московский чернорабочий и делопроизводитель домоуправления на Красной Пресне опубликовал труд, который мог быть подготовлен только долгим общением со многими слоями дореволюционного донского общества, более всего поражал именно вжитостью в быт и психологию тех слоев».

Прервем цитирование. С первых слов предисловия Александр Солженицын утверждает, что Михаил Шолохов – не автор романа в силу нескольких причин. Во-первых, был к моменту выхода романа слишком молод; во-вторых, не имел полноценного образования; в-третьих, не обладал необходимым жизненным опытом. Это главные аргументы концепции издателя книги.

Что можно сказать об этих аргументах, основанных на фактах биографии писателя, взятых, судя по всему, из книги Исая Лежнева «Путь Шолохова» (М, 1958)? Писатель дебютировал «Тихим Доном» действительно в 23 года. Написал первую книгу романа еще ранее – в 22 года. Но до него накопил значительный опыт, сочинил десятки рассказов и несколько повестей в начале двадцатых годов. Они изданы двумя сборниками в 1926 году, объем произведений равен двадцати печатным листам. Кроме этих двух книг, выходили в виде небольших книжек в Москве отдельные рассказы. Все это – не считая многих журнальных и газетных публикаций.

Самостоятельную жизнь Михаил Шолохов начал в 1919 году, в четырнадцать лет. Принимал участие в гражданской войне. Не будучи совершеннолетним, как мы уже знаем, стоял во главе отряда в 216 штыков. За превышение власти был судим, и только несовершеннолетие спасло его от сурового приговора. С детства общался «со многими слоями дореволюционного донского общества», а также, добавлю, дореволюционного общества, представители которого, в частности большевики, были активными деятелями исторических событий, вершившихся на глазах будущего романиста.

К этому можно добавить, что писать роман автор начал еще ранее, в 1925 году, в двадцать лет. Все эти обстоятельства вызывали, да и вызывают до сих пор у многих людей изумление. В самом деле: откуда в столь раннем возрасте такая глубина мыслей и чувств, откуда столь разносторонние знания – ведь Шолохов не имел высшего образования….

Да, не имел высшего образования, более того – не получил законченного среднего образования. Всего успел пройти полных четыре класса гимназии. «В годы гражданской войны (1919) ушел из 5 класса гимназии» (из кн. «Шолохов», 1985).

В этом он не одинок. Иван Бунин учился в гимназии всего четыре года. Причем одолел с трудом три класса, отсидев два года в одном из них из-за неуспехов в математике.

Леонид Леонов закончил гимназию. Но в университет (как Шолохов на рабфак университета) не попал: абитуриент Леонов «срезался по Достоевскому» на собеседовании по литературе – так он объяснял мне неудачу, впрочем, не особенно его огорчившую. Роман «Барсуки», принесший Леониду Леонову славу, написан в 24 года.

Еще один пример, известный каждому школьнику. Роман «Евгений Онегин» Александр Пушкин начал писать в 23 года. Роман не прозаический, стихотворный, творить который еще труднее. На это А. С. Пушкин в письме к П. А. Вяземскому сам обратил внимание: «Пишу не роман, а роман в стихах – дьявольская разница». И написал.

К вопросу о том, как ему удалось столь рано написать роман, Шолохову приходилось за долгую жизнь возвращаться не раз. Спрашивали его об этом заочно и очно, чужие и близкие ему люди, кто имел возможность встречаться с ним.

Так, Валентин Осипов 23 декабря 1978 года, будучи у Михаила Шолохова на квартире в Москве, среди многих других проблем затронул и этот вопрос, о чем сообщил в «Смене»:

«Когда Шолохов закончил свои воспоминания о сложном давнем (встрече с И. В. Сталиным на квартире у Максима Горького. – Л.К.), как-то незаметно повернули к разговору о молодой литературе. (И было бы, наверное, странно в гостях у Шолохова без этой темы.) Воспользовавшись таким поворотом, я спросил у него: «Как понимаете причины того, что в последние десятилетия прозаики, как правило, формируются после тридцати лет, а то и больше? Вот вы «Тихий Дон» уже в двадцать три года…»

Перебил:

– Но полностью закончил много позже.

Добавил:

– Время тогда было другим. Тогда время писателей подгоняло.

Осмелился спросить у него, уточняя: «Вы, наверное, подразумеваете, что трудно жилось. Вы вот впроголодь жили в Москве, что и заставило, видно, писать побольше и скорее…»