Путь в Обитель Бога - Юрий Соколов

А зачем ему читать, когда он и так всё знает?

— Что там с караваном Цуя? — спросил я. — Ты что-нибудь слышал?

— Не больше, чем другие. Но, думаю, что караван ещё задержится.

Лукавил Имхотеп, лукавил. Точнее, так это воспринималось теми, кто знал его лучше, чем случайный постоялец, но хуже, чем я. В том-то и дело, что ему не нужно было слышать о чём-нибудь, чтобы быть в курсе событий. Со стороны иногда казалось, что он игрок словами. Вот сейчас: я спросил его, и он ответил, вроде бы ничуть не погрешив против истины, поскольку никогда не покидал Харчевни, и относительно каравана Цуя пользовался теми же слухами, что и остальные. Тем не менее он наверняка не только знал причину задержки, но и мог бы многое рассказать о предшествующих ей событиях.

Поставь я вопрос по-другому, он и ответил бы по-другому. Имхотеп с большим почтением относился к словам, выбирая только те, которые наиболее точно выражали суть того, что он хотел сказать. Открыв эту особенность общения с Имхотепом, я успел узнать многое, чего не узнал бы ни при каких других условиях. Он зачастую был склонен к иронии, которую понимали не все; если же считал, что собеседнику не стоит отвечать, просто молчал или отшучивался. Но никогда не врал. И не думаю, что он делал исключение только для меня. Просто другие не понимали, как с ним нужно разговаривать.

Однажды Имхотеп сказал мне, что все беды в мире происходят от незнания. Настоящее же знание способен дать один лишь Предвечный Нук. Тогда я увлекался нукуманской религией, пробовал молиться, успел пережить первые разочарования, и возразил, что невозможно получить знание у того, кто не хочет с тобой разговаривать.

«Скорее, это ты не умеешь слушать, — сказал Имхотеп. — Когда ты в последний раз собрался в город, у тебя разболелся живот, хотя ты накануне ел только хорошую пищу. Потом тебе пришлось вернуться, чтобы взять из комнаты то, что ты забыл. Забрав эту вещь, ты споткнулся на пороге и едва не вывихнул лодыжку. Не обращая внимания на препятствия, ты всё же пошёл и сразу по ту сторону Границы едва не попал в плен к работорговцам. Тебе прострелили ногу, пришлось весь день и всю ночь добираться до Харчевни ползком. В город ты так и не попал. А теперь скажи мне, кто в этом виноват?»

«Да твой Предвечный Нук! — не выдержал я. — Если уж он взялся меня предупреждать, так мог бы это делать понятнее! По человечески!»

«Куда тебе ещё понятнее? — удивился Имхотеп. — И как Нук может говорить с тобой по-человечески, если он не человек? Когда корова не хочет возвращаться с пастбища в свой загон, пастух гонит её домой кнутом, а иначе её ночью съедят волки. Пастух ничего не объясняет корове, поскольку она всё равно не поймёт. А разумные существа бывают хуже скотины, потому что зачастую и понимать не хотят».

«Но я хочу! Я молился, я спрашивал! А Нук ничего не ответил!»

«Может, ты задавал не те вопросы?»

Со времени этого разговора прошло много лет. В Предвечного Нука я так и не смог поверить до конца, и не знаю, верит ли в него Имхотеп. Мало ли, что он говорил, ведь как раз перед этим я его замучил расспросами о Нуке и Обруче Миров. Но с тех пор я учился задавать правильные вопросы, и, самое главное, перестал спешить их озвучивать — даже в мыслях — потому что очень быстро убедился, что ответы Предвечного Нука обычно бывают подстать его предостережениям. Например, не стоит всерьёз интересоваться, насколько будет больно человеку, который опрокинет на себя котелок с кипятком. Иначе можешь запросто опрокинуть его сам, и тогда уж точно узнаешь, насколько это больно.

И ещё я уяснил, что склонность Имхотепа беседовать с каждым встречным-поперечным, выпытывая новости, есть ни что иное как маскировка. Спору нет, из разговоров с путешественниками можно многое узнать. Но так же легко скрыть под этим поверхностным знанием свою собственную необъяснимую осведомлённость.

Теперь я всерьёз размышлял над тем, действительно ли мне хочется знать, что произошло с караваном Цуя. Может, лучше вместо этого выпить ещё стаканчик.

Но было нечто, что мне хотелось прояснить для себя непременно.

— Недавно мне в руки попала одна вещь, — начал я.

— То, что вы с Тотигаем забрали у погибших ибогалов, есть настоящая Книга Зилар, — сказал Имхотеп.

Как я ни был готов к его фокусам, всё же невольно вздрогнул. Так он ещё никогда не открывался.

— Знаю, — ответил я.

— Ты знаешь не всё, — возразил Имхотеп. — Книг существует несколько, но это подделки, не обладающие и малой долей могущества и власти, которые может дать настоящая Книга тому, кто чист сердцем. Она способна разговаривать с разумом.

— Как разгребатели? — сказал я первое, что пришло на ум.

— Нет, она не обладает собственной жизнью. Но с её помощью можно делать гораздо более удивительные вещи, чем прокладка троп в мехране.

— А для чего служат Книги-подделки?

— В качестве хранилищ энергии. Когда-то ибогалы обнаружили настоящую Книгу, но не смогли ею воспользоваться в полной мере из-за нечистоты сердец. Они знают, что она такое, или думают, что знают. Но, несмотря на все старания, сумели получить доступ только к одному из её удивительных свойств. Книга есть безбрежный океан Силы — чистой энергии. После множества неудачных попыток, яйцеголовые научились создавать резервуары для этой энергии, которые выглядят точно так же, как оригинал, но с небольшим отличием. В нижней части резервуара есть отверстие, куда вставляется… — Имхотеп замялся, подыскивая подходящее слово. — Куда вставляется диам-доал настоящей Книги.

По-нукумански это означало «тело ключа».

— Та крестообразная штука на торце? — переспросил я.

— Да, но под «диам-доал» здесь нужно понимать и весь предмет целиком. Настоящая же Книга никаких отверстий не имеет.

— И яйцеголовые используют поддельные Книги для заправки своих разрядников, — заключил я.

— Твою тоже можно так использовать, — сказал Имхотеп. — Но нужно уметь управлять своими мыслями. Ты должен точно знать, сколько Силы тебе нужно.

Ну что ж, ситуация начала проясняться. Умники в погибшей Утопии своими мыслями управлять явно не умели, и выкачали из Книги не меньше энергии, чем могло потребоваться для небольшой ядерной войны, что и привело к гибели их полиса. Я чувствовал, что понапрасну потерял двадцать пять галет, потраченных на выкуп Генки Ждана, но откуда мне было знать, что Имхотеп с ходу выложит всё об интересующем меня предмете, да ещё станет рассказывать столь охотно?

— Когда условия жизни на Додхаре изменились в худшую сторону, ибогалы попытались создать корабли, способные достичь других планет,— продолжал Имхотеп. — Но у них ничего не вышло. Ибогалы использовали естественную собирающую способность геометрических форм, энергетику животных и растений, тепло солнца. Однако их полуживые летательные аппараты, легко преодолевающие тяготение собственной планеты, оказались неустойчивы к воздействию космических излучений. Яйцеголовые так и не сумели высадиться даже на Луне, и попытки вскоре были прекращены. Тогда они сосредоточились на возможности колонизации миров Обруча, что и было ими осуществлено во времена первого Проникновения. Немного позднее им в руки попала Книга. Привычные технологии выращивания всего, что необходимо для жизни, не позволяли совместить производимую биотехнику с использованием иных видов энергии, кроме естественных, да и позиции традиционализма в их обществе необычайно сильны. Однако яйцеголовым не удалось преодолеть соблазн пользоваться идеальной энергией в чистом виде. От неё нет отходов. Она бесконечна.