В тени пророчества - Сергей Кусков

Текст отпечатан на обычном лазерном принтере. Так-так-так, все интереснее и интереснее! А задание и впрямь не такое простое, как она думала! Кто?

Снова закрыла глаза и почувствовала след. Четкий, обычный, человеческий. Вел во дворы соседних с рынком домов. Ну что ж, попробуем понять, что к чему.

…Понять не получилось. В беседке сидело трое парнишек лет по шестнадцать. На вид местные, пацаны с района. След принадлежал одному из них.

— Ты положил камень на машину? — сходу спросила она, вплотную подходя к лавочке, под восторженное цоканье компашки по поводу ее ножек. Озабоченные малолетки, что с них взять!

— Какую машину? — с издевкой спросил паренек. Ну, в его возрасте это нормальный стиль общения с красивой девушкой немного старшего возраста.

— «Ауди» А6, темно-зеленый цвет.

— Первый раз слышу. — И оглядел ее с ног до головы внимательным раздевающим взглядом.

Насте было совершенно наплевать на это, но время поджимало. Быстро поймала его взгляд своим, подавила волю, дождалась, пока глаза остекленеют, и повторила вопрос.

— Да. — Сухим и ровным голосом ответил тот.

— Кто тебе его дал?

— Мужчина.

— Он что-то тебе дал взамен?

— Нет. Просто попросил положить на капот.

— Как выглядел мужчина?

Молчание.

— Как он выглядел? — Настя надавила сильнее. По лицу паренька прошла рябь, организм сопротивлялся ментальному давлению.

— Обычно.

— Как, обычно?

— Просто. Мужчина. Обычный.

Так, все интереснее и интереснее! Гипноз? Амулет от внимания? Подавление воли? Скорее или первое или последнее. Что ж за доброжелатель такой? Ладно, паренька лучше вывести из транса, второй контакт за пять минут, да еще с ментальным давлением… Все равно больше ничего не добьется.

Она щелкнула пальцами и разорвала контакт.

— Свободен.

И под недоуменные взгляды двух дружков того парня, пошла назад к машине.

Колдовское воздействие, профессиональное, не на уровне рядовых ведьм и колдунов. Знает о ее миссии.

Кто?

Египет, Долина Царей, 10 000 лет назад…

Амореи остались в лесу охранять припасы и лошадей. Хорошо. ЭТО должен сделать он сам, один. Сделать, или погибнуть. Он крался через лес, аккуратно раздвигая колючие хвойные ветки руками. Нет, диких зверей он не боялся, причем уже очень давно. На то и шаман, чтоб справиться с любым хищником, отвести его от себя. Гораздо более опасны другие, двуногие звери, объявившие на него охоту. Откуда узнали? Кто сообщил? Неужели кто-то из своих сдал? Небирос? Абаддон? Аэсма? Или стража какого-нибудь фараона их накрыла? Нет, у его учеников все в порядке, он это чувствовал. Он был сильным, очень сильным шаманом и мог чувствовать некоторых из них. Он был Ускользающим в Тень, Уходящим Туда. Не было на Земле никого, сильнее его. Сам был почти неуязвим. Но для ДЕЛА важна была безопасность других, таланты других, преданность других. Ученики! Справятся ли они? Не потеряют ли веру во все, что начали? Найдут ли нужных людей, чтоб собрать под свои знамена? Не проберется ли предатель в их ряды?

Могло случиться что угодно. По крайней мере, он сделал все, чтоб помочь и объяснить. Собрал лучших из лучших: лучших шаманов, лучших воинов, лучших мудрецов, умеющих красиво говорить. Он дал им идею, свою идею. Они прозрели и поняли. И поверили! И пошли следом. Он дал им знания, учил. Больше того, что сделал, сделать не мог. Теперь все зависело только от них, от учеников. Сумеют ли? Ошибутся ли? Время покажет…

А сейчас он шел, чтоб сделать последнее, самое важное и решающее. То, от чего будет зависеть, будет ли вообще шанс у Дела. Их Дела! И сделать это должен только он. САМ.

Да, он мог прийти сюда гораздо раньше, лет десять назад. Даже тогда не боялся того, что предстоит. Но, если ему суждено погибнуть, идеи не должны умереть вместе с ним. Они должны остаться, распространиться по всему свету. Пусть жалкие забитые трусливые людишки боятся, но где-нибудь, один из тысячи продолжит его дело, и передаст другому. А тот найдет третьего, такого же, одного из тысячи. А тот — четвертого. И через тысячу лет после его смерти, на этом месте будет стоять еще один, готовый бросить вызов судьбе и богам…

Он шел, потому что должен. Этого никто не мог сделать, кроме него, но это последнее, что мог сделать сам. Ведь даже если все получится, остальное все равно будет зависеть от того, как организованно Дело. От того, как потратил эти десять лет. А если не получится, то все это не будет иметь никакого смысла…

Внезапно, лес кончился. Шаман огляделся: воинов видно не было. Посмотрел в небо: Венера[2] была высоко, светила, даря свой свет земле, утешая одиноких ночных путников.

Он выбрался из чащи и остановился: впереди, на расстоянии нескольких километров высились черные в ночном небе громады пирамид. Шаман замер в восхищении. Что-то незримое шло во все стороны. Неземное величие! Воистину, только великий народ мог построить такое!..

…И бросился вперед, к самой большой и величественной из трех громадин. Сердце кричало и прыгало. Наконец-таки! Он здесь! Сбылось! Хотелось орать от перевозбуждения, но шаман понимал, что нельзя. Поблизости мог оказаться отряд какого-нибудь из местных вождей, фараонов, и тогда ему будет непросто, ой как непросто! Все-таки, хоть он и скользящий, а человек. А здесь могут оказаться и другие, более могучие стражи, которых привлечет звук боя и запах крови.

Он бежал, сердце прыгало. Задыхался, падал, поднимался, но все равно бежал. И вот он стоит у подножья самой высокой пирамиды. ПИРАМИДЫ! Перед ним была грань, треугольная сторона, уходящая вверх под углом. Он стоял как раз посередине. Поверхность грани выщербленная, плиты облицовки[3] пообветрились за годы, что стоят здесь, несмотря на мягкий степной климат Долины Нила, но, все равно, подниматься по ним следовало с величайшей осторожностью. Если упасть и покатиться с высоты, равной хотя бы трети высоты Великана, к подножию скатится уже остывший труп.

Человек постоял, отдышался и полез.

Лез долго, несколько раз чуть не сорвался. Выше половины высоты начинались наиболее выветренные части плит. Руки скользили, ноги проваливались в трещины. Ветер обвивал лицо и тело, нещадно трепал негустую бородку, норовил сбросить вниз. Чем выше, тем резче становился ветер. Ближе к самой вершине шаман полз по-пластунски, как бы держась всем телом за каменную громадину, но не сдавался. Да, и не мог сдаться. К тому же, посмотрев вниз и представив, что этим же путем придется спускаться, пробрал озноб. Сколько времени прошло — не знал, потерялось само ощущение времени. Пирамида, видимо, чувствовала, кто поднимается на ее вершину, и всеми силами не хотела пустить. Но он терпел, кряхтел и… все равно полз…