В тени пророчества - Сергей Кусков

Юля кивнула, плохо соображая, что тот говорит. Она вообще плохо сейчас соображала. Надежда била в голову ключом. Спасена! Пусть, на какое-то время, но спасена! Ядерные ракеты развернулись и возвращаются в свои шахты. А что будет дальше — будет видно.

— Соси, чего смотришь? Особое приглашение надо?

Юля наклонилась, проклиная Карена, себя и весь мир…

Я медленно приходил в себя. Как же это надоело! Опять сознание потерял! И какого икса мне понадобилось в эту долбаную пирамиду лезть? Что я там забыл? Дело! Какое мне дело до чьего-то Дела? Ученики! Откуда у меня ученики? И почему вокруг не леса и степи, а дорога с домами и деревьями? Как говаривал американский Вини-Пух: «Ну и дела!»

Напротив на корточках сидела Консуэла и тревожно и с нежностью смотрела мне в лицо. Грудь ее перед моими глазами напряженно подрагивала. Оторвавшись, от созерцания, поймал себя, что сижу на асфальтовой дорожке на краю тротуара возле лавочки частного дома, а мимо ходят люди и ездят машины.

— Консуэла! Я сделал это! Я залез на нее! — гордо посмотрел я на грудь ангела. Та еще более недоуменно уставилась на меня, привычно не реагируя на мои взгляды.

— Что сделал? На кого залез?

— Кого, кого! Тебе все пошлить! На пирамиду залез, на самый верх!

— Какую пирамиду? — в ее глазах была нешуточная тревога.

— Ну, эту… Как ее… Хеопса! Ту, что в лесах стоит, в Египте!

Если б я точно не знал, что она мой собственный ангел… В общем, на меня посмотрели, как на идиота. Да я и сам хотел посмотреть на себя как на идиота после этих слов…

— И долго ты туда лез? — спросила присевшая рядом ехидно улыбающаяся бесенок. Эта-то, как обычно, одетая. Хотя, как она одевается, лучше б уж совсем разделась, честное слово!

И что за фишка такая: как только прихожу в себя, сразу рефлексы в штанах просыпаются? Вон ведь, красатуля наша ангельская, уже и внимания на прелести ее оголенные не обращал. И эта выдра похотливых мыслей не вызывала. А сейчас опять, как прорвало! Гормоны что ль без сознания повышаются?

— Да, часов пять. Не считал. Уже рассвело…

— Мишенька, минуту назад тебе стало плохо, я помогла тебе не упасть, а присесть на дорожку. И ты сразу очнулся. Через несколько секунд. Какая пирамида?

Вот это гон! И без накурки! А ведь отчетливо помню всё! Чувства, эмоции. Боль в растертых руках. Боль, когда ударился коленкой о плиту и чуть не соскользнул вниз. И страх упасть при этом. Промозглый ветер, бьющий в лицо тысячей ледяных стрел и срывающий, сталкивающий с каменных блоков. Не простой ветер, колдовской. А еще цель, свою великую Цель!

А какую именно? Помню, что цель есть, а какая не помню! Тут помню, тут не помню. Сплошные «Джентельмены удачи»! Ну и дела!

— Миша! — глаза ангела требовательно смотрели в мои с непониманием и тревогой. — У тебя в принципе не могло быть видений, тем более полного слияния, четких и осязаемых, которые я не смогла бы заметить. Это воздействие на мозг, а такое не остается незамеченным для хранителя. Поэтому я хочу понять, в чем дело. Сейчас ты расскажешь мне свое видение, от начала до конца. Подробно. И без выкрутасов. — Она строго посмотрела в глаза. Потом, видно вспомнив, какой я упрямый, и как люблю подчиняться чужим приказам, уже добрее добавила:

— Пожалуйста, Мишенька, это важно!

Я почувствовал в ладони ее не по-летнему холодные пальцы. Они не были ледяными, как, скажем, у покойников, просто прохладными. Краем глаза уловил изменение выражения на физиономии Эльвиры и повернулся. Глаза и рот той были широко распахнуты, взгляд устремлен на наши сжатые ладони. Я тоже посмотрел на ладони и перевел взгляд на ангела. Выражение лица Консуэлы медленно сменилось удивлением, затем испугом, затем паникой. Она резко вскочила и выдернула руку.

— О, Господь Всемогущий! Да что же это происходит! Вразуми слугу свою! Подскажи, что делать!

Она отошла на два метра, успокаиваясь.

— Ты чувствовал? Чувствовал мои пальцы? — в глазах застыла мольба, чтоб я сказал «нет». Но ведь все равно же знала, что я отвечу.

— Да, я их еще почувствовал, когда мы вместе заклинание цыганкино поймали. Только теперь они были еще и… холодные. Нет, скорее прохладные.

Элла села рядом, с другой стороны.

— Этого не может быть. Ну, не должно быть!

Мы помолчали.

— Это же Тень! Ты не можешь ее ощущать! И воздействовать на нее не можешь! Нет, будем надеяться, что это не так…

— Что не так?

— Не важно…

— Думаешь, он… Ээээ… Этот самый? — спросила у нее бесенок. Просто спросила, обычным голосом, без издевок. В кои то веки! Даже с ноткой тревоги.

— Кто этот самый? Опять секреты! — возмутился я. Ожидаемо, моя реплика осталась без внимания.

— Надеюсь, что нет. Хотя, прикоснись к нему.

Эльвира попробовала взять меня за руку. Ничего не получилось. Её рука все также, как и раньше, проходила сквозь мою. Со стороны Консуэлы послышался вздох облегчения.

— Фууу-х! Я уже испугалась! Наверное, из-за проклятья того что-то в настройках восприятия пространства полетело.

— Ага, и вы с ним теперь одно целое!

Бесенок напряглась и сложила руки перед грудью. Поза неприятия и отторжения.

— Даже чувствуете друг друга! А я? Как теперь работать мне? Бедному маленькому демону? Это не честно!

— Что ты предлагаешь? — строго посмотрела на нее Консуэла. — Договор не нарушен. Значит все честно. На все воля Создателя!

— Ага, только этот Создатель почему-то одним своим помогает!

— Эльвира, если есть что по существу, предлагай. Нет — не забивай эфир глупым пустозвоном!

Сказала, как отрезала. Наверное, первый раз демон заткнулась, не огрызаясь.

Ноябрь 2005 года, Москва, Россия

— «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Проспект Мира»» — прозвучал в вагоне «казенный» женский металлический голос и поезд тронулся, быстро набирая скорость.

— А еще что было?

— А еще мы как-то лешего гоняли. Тремя группами. Чуть не ушел, сволочь! Людей по тайге путал, кругами водил. Вроде ничего страшного, но когда находишь трупы заблудившихся месяц назад детей — жутко! — Настю передернуло.

— А они есть? Лешие? — лицо Маши удивленно вытянулось.

— Есть. И домовые есть. И барабашки всякие, полтергейсты. Это все — нечисть, наполовину духи, наполовину плотские твари.

— А оборотни есть? И вампиры? И зомби всякие? — глаза Настиной подопечной горели безумным огнем познания, она ловила каждое слово, буквально на лету. Называется, дорвался ребенок до конфетки. Настя рассмеялась.