Сёгун - Джеймс Клавелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я тут ни при чем. Она была особенной женщиной, и пример ее заслуживает любых почестей.
— Да, господин, благодарю вас. Отец-инспектор будет очень рад. Он убежден — это очень важно.
— Конечно. Она была моим вассалом и христианкой, — ее пример не останется незамеченным другими христианами. Или теми, кто хочет перейти в христианство.
— Я бы сказал — не это не останется незамеченным… Конечно, она заслуживает всяческих похвал за свое самопожертвование.
— За то, что отдала свою жизнь, чтобы другие могли жить? — загадочно поинтересовался Торанага, не упоминая о сеппуку, просто о самоубийстве…
— Да, за это.
Торанага улыбнулся про себя, заметив, что Тсукку-сан ни словом не обмолвился о другой женщине, Кийяме Ачико, — о ее смелости, ее смерти, о захоронении — оно тоже должно проводиться с большим почетом и положенными церемониями. Голос его стал строже:
— Вы, стало быть, не знаете, кто распоряжался или помогал в этой диверсии на моем судне?
— Нет, господин. Мы только молились…
— Я слышал, строительство вашей церкви в Эдо подвигается…
— Да, господин. Еще раз благодарю вас.
— Ну, Тсукку-сан, я надеюсь, что труды главного священника христиан скоро принесут свои плоды. Мне нужна больше чем надежда, и у меня долгая память. А сейчас у меня к вам просьба — мне нужна ваша помощь как переводчика. — Внезапно он почувствовал, что священнику это очень не по нутру. — Вам нечего бояться.
— О, господин, я не боюсь его… Прошу меня простить, — я просто не хочу иметь с ним дела.
Торанага встал.
— Я требую, чтобы вы уважали Анджин-сана! Его мужество не требует доказательств — он несколько раз спасал жизнь Марико-сан. Он сейчас не в себе, — его можно понять… Потерял свой корабль…
— О да, такая жалость…
Торанага направился к берегу, телохранители с факелами освещали ему путь.
— Когда ваше руководство даст мне отчет о том случае с передачей оружия?
— Как только будет получена вся информация из Макао.
— Пожалуйста, попросите ускорить отчет.
— Да, господин.
— Кто из дайме-христиан связан с этим делом?
— Простите, не знаю. Не знаю даже, участвовал ли кто-то из них.
— Жаль, что не знаете, Тсукку-сан… Это сэкономило бы мне много времени. В том, чтобы узнать правду об этом деле, заинтересованы многие дайме.
«Ах, Тсукку-сан, — думал Торанага, — вы прекрасно понимаете, я мог бы загнать вас в угол… И вы бы извивались и метались, как змея, и я бы вынудил вас именем вашего христианского Бога, и вам пришлось бы признаться: „Кийяма, Оноши и, возможно, Харима“. Но время еще не пришло… Вы еще не готовы узнать: я считаю, что вы, христиане, не повинны в диверсии с кораблем, — ни Кийяма, ни Харима, ни даже Оноши. Я уверен в этом! И все-таки это не просто случайность, воля провидения. Это дело рук Торанаги… „Но почему?“ — можете вы спросить».
Кийяма мудро отказался от предложения в том моем письме, которое передала ему Марико. У него не было доказательств моей искренности. Чем еще мог я поступиться, кроме корабля — и этого варвара, — что доставляло беспокойство вам, христианам? Я думал — лишусь и того и другого… Удалось пожертвовать только одним… Сегодня в Осаке посредники скажут Кийяме и главному вашему священнику об этом моем добровольном пожертвовании — доказательстве моей искренности: я не против церкви, — только против Ишидо. А вот и доказательство? «Да, но можно ли доверять Кийяме?» — спросите вы совершенно обоснованно. — Нет, нельзя. Но Кийяма прежде всего японец, а потом уже христианин. Об этом вы всегда забывали. Кийяма поймет, что я искренен. Пожертвовать кораблем — это нечто единичное, как пример Марико или смелость Анджин-сана… — «А как вам удалось устроить этот поджог?» — наверняка спросите вы. «Какая вам разница, Тсукку-сан? Достаточно того, что мне это удалось. И никого не оказалось хитрее меня, нескольких надежных людей и самого поджигателя. Кто им был? Ишидо нанял ниндзя. Почему бы и мне так не сделать? Только я нанял одного человека и мне удалось. А Ишидо потерпел неудачу».
— Проигрывать глупо! — произнес он вслух.
— Что вы сказали, господин? — переспросил Алвито.
— Глупо, если не удастся скрыть правду в таком щекотливом деле, как контрабанда мушкетов, — отрезал Торанага. — И подстрекательство дайме-христиан на восстание против их сюзерена Тайко.
— Да, господин, — если это было на самом деле.
— О, я уверен, что так и было, Тсукку-сан. — Торанага дал разговору постепенно иссякнуть, увидев, что Тсукку-сан явно возбужден и готов переводить не за страх, а за совесть.
К этому времени они уже спустились на берег, и Торанага, отбросив усталость, уверенной поступью пересек несколько дюн… На самом берегу он заметил, как Тсукку-сан в страхе перекрестился, и подумал, — как глупо быть таким суеверным и бояться непонятно чего. — Задолго до того, как они появились, вассалы Анджин-сана уже вскочили на ноги и кланялись. Анджин-сана с ними не было, он все еще сидел в сторонке, невидящим взглядом уставившись в море.
— Анджин-сан! — негромко окликнул его Торанага.
— Да, господин? — очнулся Блэксорн, вскакивая на ноги. — Простите, вы хотите поговорить со мной?
— Да, пожалуйста. Я привел с собой Тсукку-сана, — мне хочется, чтобы все было ясно. Понимаете? Быстро и точно.
Торанага заметил при свете факелов, что глаза у него совершенно неподвижны, а сам он крайне истощен. Торанага оглянулся на Тсукку-сана.
— Вы понимаете, что я говорю? — Он подождал, пока священник начал переводить, и внимательно прослушал все на этом дьявольски звучащем языке. Анджин-сан кивнул. Его обвиняющий взгляд не смягчался.
— Да, господин, — сказал наконец священник.
— Теперь переводите для меня, Тсукку-сан, как раньше. Все точно: слушайте, Анджин-сан, я привел с собой Тсукку-сана, так что мы можем говорить прямо и быстро, не теряя значения ни одного слова. Для меня это так важно, что я прошу вас потерпеть. Я думаю, так будет лучше всего.
— Да, господин.
— Тсукку-сан, сначала поклянитесь вашим христианским Богом, что ничего, что вы здесь услышите, вы никому не передадите — как на исповеди… Мне и ему!
— Но, господин, это не…
— Вы это сделаете. Сейчас. Или я перестану, вам помогать, навсегда, — вам и вашей церкви.
— Очень хорошо, господин. Я согласен. Перед Богом клянусь.
— Хорошо. Спасибо. Объясните ему, что вы согласились. — Алвито повиновался. Тогда Торанага уселся на песчаной дюне и стал отмахиваться опахалом от налетевших насекомых.
— Теперь, пожалуйста, расскажите мне, Анджин-сан, о том, что случилось в Осаке.